Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том III. Часть 3. Эмблема Создателя

Мы спустились на этаж и потянулись за гидом. Поразительно, но я увидел то, что после визита к доктору до сих пор наваждением стояло перед моими глазами. Да, это был тот самый коридор – вот она молельня для индивидуальных обращений к Господу. Цветы, старинная икона, совсем узенькое оконце. Трудно верить своим глазам: мимо этого места я проходил в последний раз и в последний день своей прошлой жизни 16 июня 1536 года. Я поспешил за растянувшейся по коридору толпой и вдруг заметил, что дальний конец его до самого потолка перекрыт какой-то чужеродной металлической преградой. Я обогнал несколько человек и, с трудом протиснувшись к гиду, спросил, что находится в конце коридора.

– Там проводится косметический ремонт комнат на верхних этажах.

– Danke – спасибо.

Я был обескуражен так, что почувствовал, как у меня вытянулось лицо, и до меня еле дошли слова нашего гида:

– А теперь мы поворачиваем и по винтовой лестнице спускаемся в зал Флагов.

Обратите внимание, звёздный свод поздней готики зала Знамён поддерживает каменный каркас…

Я рассеяно, бараном, вперился в разноцветные стяги, не различая фамильных гербов победителей и завоевателей средневековой недвижимости, и думал только о том, как мне попасть в «мою комнату», куда я заходил за полтора-два часа до последней своей физической смерти.

Мы вышли из зала и по лестнице стали спускаться вниз. Я смотрел потерянным взглядом под ноги, боясь оступиться на ступеньках прошлой жизни, и размышлял, что ещё смогу предпринять до возвращения к Марку. Найти камень на своей могиле, о которой десять лет назад сложил стишки? Какая чушь! Но странный, непонятный для самого себя азарт и смутная тревога уже начали захлёстывать меня, и самое гнетущее заключалось в том, что выхода я не видел. Тем временем группа остановилась рядом с гидом на небольшой площадке в ожидании продолжения рассказа.

– Теперь мы находимся внизу, на первом этаже и входим в кухню. Она заслуживает особого внимания и не только знаменитой печью из туфа. Всё устроено абсолютно функционально. Тут очень просторное помещение со стенными шкафами и примыкающей кладовой.

Так! Я родился в 1508, а кухню, по словам гида, отстроили в 1500-м. Сундуки, шкафы для посуды, полки с цинковой посудой, а вон в том шкафу, «как щас» вижу, должна находиться стеклянная посуда для особо торжественных случаев. Я действительно запечатлел в гипнотическом состоянии висящие на стропилах под потолком большие крюки с подвешенными тушами диких кабанов и оленей. А огромные сковороды и сейчас висят на той же стене рядом с полкой, где громоздятся кастрюли. Не из одной ли из них добрая толстая Херда давала мне лизать крем для торта, смеясь над моим перепачканным ртом? И вновь, как во время гипноза у Игоря Львовича, я ощущаю те же запахи чего-то вкусненького, чувствую аромат пирожных, словно в том запредельном детстве, сидя на ларе, болтая ногами и держа в руках плошку с любимым лакомством.

– Здесь готовилась еда для всей семьи. Повара, поварята, стряпухи и работники трудились день и ночь, чтобы угодить хозяевам и их гостям. В этом месте проявлялись смекалка и мастерство людей из далёкого Средневековья.

Экскурсия подходила к концу.

– В «Доме Роттердорф» также имеется большая капелла, находящаяся на первом этаже ближайшей к внутренним, северо-западным воротам башне этого дома.

Это же и есть та угловая башня, где я жил, почти оттуда мы только что спустились. И хотя капеллу я ещё не видел и не помнил, она была местом, мимо которого когда-то я часто ходил. Там как раз находится западный спуск к реке.

Мы вышли наружу через другой выход, и я смог взглянуть на «Дом Роттердорф» не с открытого пространства, а со стороны внутреннего двора.

– Если есть желающие, — сказала гид напоследок, — можно также отдельно посетить Сокровищницу, в которой собрано более 500 бесценных экспонатов XII—XIX веков, — золото, украшения, фарфор и священные реликвии Средневековья и Возрождения, — вход в неё со двора у «Дома Платтэльзен».

Волгоградцы тепло поблагодарили сдержанную немку и пошли через двор – за мостом их ждал туристический автобус. Счастливые – два часа беглого осмотра и никаких исторических заморочек. Я тоже поблагодарил гида, но при этом запомнил имя на бейджике её пиджака, – больше никого из русскоговорящих здесь я не знал. Не то, чтобы меня взяла усталость, просто слишком много надо было осмыслить, слишком многое я здесь не только увидел и услышал, но и «опознал». Я был к этому готов, но теперь не знал, что с этим делать. Вещей при себе у меня не было – с ними бы не пропустили, и я решил где-нибудь посидеть.

Да, во Франции мне удалось раскрыть загадку приданого Эльзы, установить, почему за её сокровищами охотился Кулич, и выяснить, где найти ту, которую звали Флорой. Но ведь в стихах прабабушки, обращённых ко мне задолго до моего рождения, говорилось ещё об одной тайне, – меня самого, а как её разгадать, слоняясь по музейным покоям? Может, и вправду дощёлкать натуру камерой и предупредить Марка о приезде? Ведь кто бы что про мои «глюки» не сказал, и так было ясно – во мне была душа человека, который здесь жил с 1508 по 1536 годы. Но тогда какого лешего здесь мне ещё надо? А вам бы не надоело ходить сюда, как на работу, – пять вёрст туда и пять обратно, и всё полем-лесом?

– Так как мы имели несколько существований, то не возникает ли связи родства гораздо раньше нашего настоящего существования?

«Это не может быть иначе. Последовательность телесных существований рождает между Духами связи, которые существовали уже прежде: это одна из причин симпатий между вами и некоторыми Духами, по-видимому, совершенно чуждыми вам».

Книга Духов

Всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, никого не замечая, я в задумчивости направился к выходу из дворика. Мне не хотелось возвращаться в гостиницу, но и здесь делать было нечего. Чувствуя апатию и опустошение, не понимая, что ещё мог бы предпринять, и, смотря под ноги, я добрёл до магазина, где вчера с таким вдохновением выбирал сувениры. Вот, наверное, и всё, что останется мне на память о неразгаданной тайне прошлой жизни. Буду утешаться тем, что знание тенденции избавляет от знания мелочей, – невесело заключил я и решительно повернулся к дверям, чтобы последний раз взглянуть на макет замка и оружие, и в ту же секунду с кем-то столкнулся.

– Энтшульдигунк, фрау! 3 3 Entschuldigung, Frau! – Извините, фрау! (нем.). – вырвалось у меня.

Это была Хельга Грот.

– Verzeihen Sie bitte! 4 4 Простите, пожалуйста! (нем.).

– Энтшульдигунк, – повторил я, как баран, но уже понимающий, что случайность встречи мог оспорить исключительно Всевышний. Девушка, естественно, меня запомнила, поскольку наши взгляды у входа в музей встречались, и она знала, что я знаю, что она знает русский язык. Искра между нами в тот момент всё же пробежала, а на уровне души такие мгновения не пропускаются.