Геннадий Харламов - Утерянный мир. Три пути

– Двенадцать ровно, начинаем… Меня зовут Кафельников Юрий Ростиславович, я полковник Службы внешней разведки Российской Федерации, меня назначили временно исполняющим обязанности командующего Уральским округом войск национальной гвардии Российской Федерации.

По информации наших агентов в крупных городах России готовится применение биологического или химического секретного оружия, нам неизвестен противник и неизвестен принцип действия оружия, но мы убеждены, что это должно произойти в ближайшие три дня. Однако есть риск того, что враг увидит нашу осведомленность и осуществит задуманное в более ранние сроки. Я предоставляю слово генерал-майору Савину, – закончил Кафельников и сел на стул.

Сидевший на самом дальнем стуле невысокий и лысый мужчина лет шестидесяти, постоянно вытиравший платком пот со лба, привстал.

– Савин Дмитрий Дмитриевич, генерал-майор войск ПВО Сухопутных войск Российской Федерации, город Москва. По моему опыту, если таковое неизбежно, то единственно верный путь только по воздуху. Сейчас в городе и его окрестностях работает десять комплексов ПВО, ориентированных на среднюю и малую дальность, и несколько десятков зенитных воздушно-ракетных комплексов. Все небо над городом под нашим тщательным наблюдением, и в данный момент все чисто, мы продолжаем наблюдение и находимся в состоянии полной боевой готовности. У меня все, – он в очередной раз вытер пот со лба и сел на свое место.

Совещание длилось еще около часа, на нем обсуждались всевозможные предположения и дальнейшие действия, поняв, что никаких конкретных решений у руководства нет, я окончательно заскучал. В ходе собрания с докладами выступили все, кроме меня и еще одного человека, который сидел рядом со мной. Он крутил в руках сигарету и периодически качал головой. По возрасту он был самый старый из нас, седой, с шикарными усами, он не был похож на военного, несмотря на форму подполковника. Пока я внимательно рассматривал присутствующих и слушал фоном доклады, все закончилось. Я вышел на улицу и первым делом пошел звонить жене.

– Привет, как вы там?

– Ну наконец-то, что там происходит? По радио обещают войну, бомбежки и чуть ли не конец света.

– Я и сам не особо понимаю, пока все строится на многочисленных предположениях, вам пока лучше остаться в деревне. Обещаю, как только у меня будет информация, я сразу сообщу. Мне надо идти, целую.

Я положил трубку и зашел обратно, все ушли, Кафельников сидел с блокнотом за столом и что-то писал. Я постучался:

– Товарищ полковник, разрешите войти?

Он отмахнулся от моего официоза и, подзывая меня, кивнул головой.

– Юрий Ростиславович, и что мы будем делать?

– Когда? «Сейчас или вообще?» – спросил он уставшим голосом, не отводя взгляд от блокнота.

– В данный момент каковы наши дальнейшие действия: мои и моего подразделения?

– Никакие, ждем дальнейших распоряжений от Москвы, все, что нужно было, мы сделали. Ты сколько на ногах уже? Сутки? Иди поспи, Андрей Геннадьевич, в четыре ровно у меня будет плановый сеанс связи, а после собрание.

– Это все? Никаких вводных, все наше совещание одни сплошные предположения и фактики, – сказал я с негодованием.

– Товарищ подполковник, идите… спать! – сказал он с явным безразличием, подняв на меня свой взгляд.

– Есть!

Я вышел. У входа в нашу палатку крутился мой помощник, увидев меня, он быстро подошел ко мне.

– Ну что там?

– Женя, не поверишь, НИ-ЧЕ-ГО! Все на предположениях и ни одного факта.

– Не может быть, чтобы они эвакуировали город, но ничего толком не знали! – сказал он раздосадовано.

– В том-то и дело, Женя, что знают, но не говорят.

– Я поговорил тут с разными людьми, никто ничего не знает, ну кроме той информации, которую нам сказали, у всех одно и то же – слово в слово.

– Женя, я пойду вздремну, возможно, к вечеру появится информация.

– АНДРЕЙ, АНДРЕЙ! Проснись! – Евгений толкал меня в плечо и кричал мне в ухо.

Я, сонный, открыл глаза, было еще светло, не сразу понимая, где я и что происходит, я привстал со спальника, протирая глаза руками.

– Чего?! – спросил я сонным голосом.

– Кафельников рвет и мечет, нет связи!

– С кем нет связи? – спросил я, еще толком не проснувшись.

– Ни с кем, а над городом вспышки видели!

– Какие вспышки? Взрывы? Или наши ракеты?

– Нет, не знаю, как салют, – сказал он, почесывая затылок.

– Жень, скажи мне: ты дурак, что ли? – сказал я, одеваясь.

Я вышел из палатки. На улице было существенное оживление, однако большинство людей стояли на месте и смотрели в небо, как завороженные. Я бросил мельком взгляд, но, не увидев ничего, продолжил идти в сторону палатки Кафельникова. Около входа стояла толпа офицеров, протиснуться через которую мне не удалось. В воздухе висело чувство тревоги. Мы простояли так еще какое-то время, я решил позвонить жене, отойдя в сторону. Но связи не было, не было ни гудков, ни привычного голоса робота, который уведомляет об отсутствии абонента в сети, просто тишина. У палатки началось движение, и я вернулся к толпе. Юрий Ростиславович вышел на улицу, в его адрес полетели десятки вопросов, нескончаемый гул не давал возможности разобрать, кто и что говорит. Он поднял руку вверх, и голоса постепенно начали затихать, пока не воцарилась тишина.

– Сейчас у нас нет связи, и я не могу сказать, что произошло, связисты и инженеры в данный момент ведут работы, с нашей стороны все работает исправно. Но мы не можем связаться ни с городом, ни с Москвой, ни с другими городами. Мы предполагаем, что это был электромагнитный импульс.

– Вспышки над городом – это что? – послышался голос из толпы.

– Мы не знаем.

– Это оружие? – спросил кто-то.

– Мы не знаем, не похоже.

– А население? Эвакуация началась?

– На данный момент нет.

– Каковы наши действия?

Лицо Кафельникова изменилось, похоже, он наконец-то получил вопрос, на который имел ответ.

– Сейчас мы готовим несколько групп для выдвижения в город.

Полковник перечислил фамилии людей, которые вошли в штаб для экстренного совещания, приказав остальным разойтись до особых приказаний.

Я вернулся к нашей палатке. У входа метался Евгений.

– Женя, где жена с детьми? – спросил я.

– Я увез их в деревню к маме, – ответил он виноватым голосом, понимая, что нарушил приказ.

– Когда?

– Сегодня ночью.

– А где деревня? Далеко?

– На севере области, двести километров.

– Молодец, – сказал я, похлопав его по плечу.

Он приободрился, и мы вошли внутрь. Не успели мы сесть на свои спальники, в палатку вошли солдаты, сержанты, на вид лет двадцати. Не говоря ни слова, они разложили армейские зеленые рюкзаки по спальникам, после чего быстрыми шагами вышли из палатки. Мы переглянулись с Женей и взяли по рюкзаку, внутри лежали: морально устаревшая аптечка в оранжевой пластиковой коробке и противогаз с несколькими сменными фильтрами.