Игорь Агафонов - Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок

– Спасибо!

Забежав в распахнутый лифт («Тих-тиби-тох-тох-тох!»), Тимоха, с усмешкой поглядел в треснувшее зеркало и подъелдыкнул сам себя: «Запыхался?.. желаете значительным быть, сэр!.. Да? Курьер к нему, понимаш… с депешей!.. Но, простите, он дождался бы… сразу не посмел бы отчалить!.. раз такой ты значительный… Да и созвон был наверняка… А?»

Лифт двигаться не собирался, стоял себе и ни намёка на расторопность.

Испуг

Иногда что-то незаметно смещается в житейском восприятии, даже после мелочи какой-нибудь – психика устаёт вроде как внезапно, рывком. Согласимся, бывает. И внезапно всё вокруг представится несуразным, незнакомым, незнаемым вообще. Да, нет?

И вот ещё что явилось на ум: оно, конечно, произносить «Тимоха» удобнее, поскольку экономнее, а главное, теплее, приватнее, приветнее, однако чересчур всё ж запанибратски, не солидно с нашей стороны по отношению к персонажу: всё же Тимофей Емельяныч человек взрослый и кое-что в жизни повидавший. Поэтому остановимся на усреднённом варианте: «Тимофей» – так оно получше как-то! – а?.. Ну или Тим. Вот и пусть будет…

…Тимофей услыхал голос сверху, жалобно-игривый:

– Лен, не пора ли нам пора, что мы делали вчера?

– Чё ещё?

– Да потрахаться, чё.

– Отвали, дурак!

– Хо! Вчера был умный, а нонче дурак?

– И так бывает.

– Думаешь? А вот интересно, для чего ты думаешь?

– Чтоб не быть такой дурой, как ты.

Тимофей останавливается, пережидая тревожно забившееся сердце (он узнал голос дочери), затем продолжает подниматься по лестнице дальше, но теперь с опаской посматривает вверх.

– Ах вы, гады-лоботрясы, – шепчет, – уложить вас на матрасы, надавать вам по мордасам, шелкопёры – тра-та-та…

При этом невпопад соображает: «Почему мне постоянно снится этот странный сон: не сумел закончить институт. На самом деле я ж закончил. Ведь угнетает. Мы подскочим и помчимся… на оленях утром ранним?..»

Тут звучит неожиданно и неприятно:

– Сделать удобоваримым! – как давно употребляемое словосочетание – чётко, выразительно, смачно, точно что-то к чему-то припечатали. И немедленно захотелось узнать: чей это голос такой противный, и понять, про что, собственно, речь. И Тимофей, достигнув второго этажа, заглянул в комнатку консьержки, машинально мазнув глазом незнакомую табличку на двери: «Засунутый Евлампий Изидорыч». Озадачился, неловко пытаясь увязать понятия «консьержка» и мужское имя Евлампий. «Чудо-юдо… Консъерж вместо?.. Привратник? Он… кто-о?!.»

Услышав какое-то шебуршание позади себя, быстро обернулся и увидал на подоконнике межэтажного окна тощего паренька – тот, как прищепкой, замкнул свои губы большим и указательным пальцами: молчу, мол, помалкиваю себе в тряпочку.

– А-а, ты-ы!… – в некоторой оторопи разлепил уста Тим, но уже без прежнего испуга и недоумения. Расслабился: – Чр-р… чревовещатель?.. – А про себя: «Червь подколодный…»

Паренёк расцепил пальцы-прищепку на губах, при этом издал мокрый звук – чмок:

– Дядя, сигареткой угости… – и уставился нагловато-заискивающе (если можно соединить заискивание с наглостью), как озябший галчонок склонил головку набок и нахохлился, лишь глазок блестит – осмыслено или бессмысленно, не ясно.

Рядом с ним пошевелилась девица с бейсболкой на рыжей шевелюре, она прячет свой лик под козырьком да с безучастным отворотом головы за оконную пасмурность двора.

– Ты, конечно, меня не послушаешь, – начал было Тим, но осёкся, вспомнив вдруг себя таким же глупым, упрямым, но беззащитным. Полез в карман, после чего, не обнаружив искомое, виновато пожал плечами. – Бросил, брателла, извини. Не угощу, стал-ть… – и подделываясь опять под нелепый сленг: – А ты ваще откуль?.. А Марья… м-м, Фёдорна, – потыкал пальцем за плечо – на табличку с «Евлампием» – откуда-де взялся такой замысловатой консьерж.

– А чё? – подтягивая колени к подбородку со скрипом подошв кроссовок по подоконнику и отворачивая лицо так же, как и подружка, – в мутное стекло окна, где прорисовывалось отражение всех троих – и взрослого мужчины в том числе, с белой обувной коробкой в левой руке… или в правой?.. зеркало, как всегда, врёт.

– Да… так.

«…начнём нову жизь?.. правильну?.. аль праведну?.. Да, када?.. – спрашивает чуть погодя Тимофей уже сам себя, поднимаясь в квартиру: лифт – „гад паршивый“ – нынче не… глагол подставить самостоятельно, подсказка по типу ЕГЭ: не фурычит, филонит, бастует, вредничает, валяет дурака, сволочится?.. – Главное, впросак не попади опять… Чья бы кукушка квакала… мычала то бишь. Т-фу!.. Шагай давай… Застрял на мыслях?.. На каких?.. Нету мыслей, не-ту… и не грусти… Человек, он же ж ч… Шо в космос его занесёт, собаку, шо в ад опрокинет, ему у-сё равно… Хватит базарить!..»

Идущий одышливо перебрасывает с руки на руку коробку с женскими сапожками, приподымает на уровень глаз – обнова перехвачена крест-накрест лимонной ленточкой – на ней золотом с ошибочкой: «Люсьен—Люсен». Тимофей был доволен, что подружка паренька на подоконнике оказалась не его дочерью…

Альбион не намерен ждать

Скинув башмаки, Тимофей задвинул их под обувную полку. Тапок на своём привычном месте не обнаружил. Пошёл на кухню в носках, прислонил сумку к холодильнику, коробку с сапожками задвинул за шкафчик:

– У-у? А-у! Бу-бу-буки, где нотбуки, где собаки – наши бяки? Хотя бяки не собаки… Надо глазки поберечь, надо что-то там извлечь… Всё-о! В логос-рифму больше не попадаю. Люсьен, ты где?.. – и по-командирски: – Фокусники, на арену! Всеобщий сбор! Живо! Представление начинается!

Тишина в ответ. Полная. Обычно, когда дочь дома, она по квартире порхает: прибирается, пыль смахивает, рукодельничает даже, ну или за «бякой-буком-ноутбуком» – с подружками лясы точит. Но в любом случае, отца встречать выбегает.

Тимофей заглянул в малую комнату. Плачущая дочь повергла его в кислое недоумение. Возможно, потому, что это было из ряда вон… Как-то разок, правда, жаловалась: «На меня никто не смотрит!.. – Да что ты? Не может быть! Ты у меня ж красотуля… – И Вовка не глядит!»

После долгих тогда уговоров, удалось уяснить: девочку не замечают по очень простой причине: не модно одевается.

Что же сейчас? Подсел, прижал к себе, по голове погладил:

– Э-этого ещё не хватало… слёзки на колёсках!.. Вовка-оболтус изменил, что ль? Так это в порядке вещей!.. Мужики они такие – беспартошные. За любой юбкой побегут. Акселераты-дегенераты. Все мужики такие, повторю жёстко и беззастенчиво, поскольку такова их природа – бестолочи-забияки! За формами не видят ни шиша… ничего не видят, короче, окромя округлостей и впадин…

– Олимпиаду выиграла. В Англию посылают.

– И-и… что? – поперхнулся Тимофей и мгновенно перескочил на другие рельсы: – Не понял! Не хочешь в Англию? Да и пошла она тогда, эта Англия… как там в кино… Англия подождёт! Прекрасная мысль, прекрасные актёры, чёрт возьми, прекрасная киношка! Нужен тебе этот затуманенный, сырой и неуютный Альбион? Разве у нас не лучшее образование в мире?