Игорь Агафонов - Соблазн. Проза

© Игорь Агафонов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От издателя.

И автора и публикатора я хорошо знал. Впрочем, со вторым общаемся до сих пор. В их профессионализме я не сомневаюсь. Тем более, книги Тимофея Клепикова всегда приносили доход, а, стало быть, имели успех у публики. Заминка с изданием последнего произведения Тимофея Терентьевича произошла вследствие… Впрочем, Вы и сами скоро обо всём догадаетесь, прочитав его сочинение.

От публикатора.

После безвременной кончины моего друга Тимофея, хлопоты о публикации его повести легли на меня. Учитывая обстоятельство, что автор не успел окончательно отшлифовать свою вещицу, мне пришлось вставить от себя некоторые замечания и пояснения – дабы внести ясность (со мной Тимофей Терентьевич делился всеми подробностями своей последней работы, прежде чем выплеснуть их, так сказать, на бумагу; и было бы неправильно оставить их вне текста). Эти кусочки я отметил.

«Город Ларнака – древний Китион,

родина стоика Зенона, —

обладает несравненной религиозной

и архитектурной жемчужиной —

старинным и прекраснейшим храмом:

церковью Святого Лазаря, друга Христова».

«Воскресение праведного Лазаря…

– одно из центральных событий

в жизни нашей церкви».

Путь к бессмертию человека

– это освобождение от понятия тайны

(будь то коммерческая или военная…)

С исчезновением сего понятия исчезнет

также и соблазн обманывать…

Обмануть кого-то – значит обмануть себя.

Что касаемо веры настоящей – то здесь

об ином речь. Как и таинство с тайной

не тождественны, так и вера – не заблуждение…

Я верю! – говоришь ты, и всё.

1.

Сява Елизарыч Двушкин с супругой Надеждой Никитичной в паломнической поездке посетили на Кипре в городе Ларнаке (в древности – славный-славный Китион) Храм Святого Лазаря. Народу было много, так что им с трудом удалось пробраться на балкон и притулиться у колонны. Им, разумеется, хотелось поближе к золочёному алтарю, но… зато отсюда было всё вокруг видать.

Впечатление от литургии у обоих осталось благоприятным… точнее, благостным, хотя в церкви от нестерпимой духоты чуть ли не воск свечной плавал по воздуху… Во всяком случае, у Сявы Елизарыча, аборигена средней полосы России, края не столь обильного солнцем, даже голова закружилась. Однако при этом он почувствовал, что приобщился к некой тайне, и это его очень взбодрило и порадовало. Позднее, уже вне церковных стен, под палящим желтковым солнцем, готовым вот-вот пролиться на Сяву Елизарыча жгучим сгустком, он услышал, как один из группы русских же туристов сказал:

– Есть пара человечков на земном шаре, есть, да… Сколько вообще нас сейчас расплодилось? С десяток миллиардов будет? Дак вот, они, эти двое, своими глазами видели – здесь, в храме, – монаха в чёрном одеянии. Между прочим – самого Святого Лазаря. И, знаете ли, ходил тот прямиком по воздуху и благословлял присутствующих…

Сява Елизарыч придержал жену за локоть – ей как раз захотелось на тот момент поскорее укрыться в тени:

– Сявыч, дорогой, ну жарко ж, да и голова дурная от запахов – аллергия, должно…

– Тихо! Дослушаем.

– …Один проживает в Англии, другой…

Надежда Никитична не дала-таки дослушать, утянула Двушкина за руку в тень кипариса (на самом деле, они не знали – да и после не узнали – породы того дерева).

– А что, Надюх, – сказал Сява Елизарыч, проведя волосатым запястьем по взопревшему лбу и опасливо кося глазом на жужжащего у самого носа насекомого – не то пчелы, не то золотистого слепня, – не сгонять ли нам в чопорную Англию, а?

– В Англию? – Надежда Никитична задумчиво возвела очи долу, выражая этим, очевидно, утомление. Они побывали уже во многих странах и оттого, наверно, путешествия слегка набили им оскомину. – В Англию мне, пожалуй, охота. Да. По крайней мере, там не так жарко. Но позже как-нибудь… слишком много впечатлений – тоже, знаешь, глаза затуманятся. Давай отсрочим. Но идея хорошая. Одобряю. В принципе.

2.

В самолёте Сява Елизарыч читал буклет и пересказывал жене содержание своими словами.

«…жил Лазарь со своими сёстрами, Марфой и Марией, неподалёку от Иерусалима, в селении Вифания, что на иврите означает „дом финиковых пальм и славы“. Все трое удостаивались от Господа Иисуса Христа особенного благоволения. Во время своей земной жизни Господь часто посещал их дом и называл Лазаря своим другом, а незадолго до своих страданий воскресил его из мёртвых, когда тот уже четыре дня находился в склепе. После сего события о Лазаре в Святом Писании упоминается ещё раз: когда за шесть дней до Пасхи Господь пришёл опять в Вифанию, там был и воскрешённый им Лазарь. И многие иудеи пришли туда, чтобы увидеть Христа и его „крестника“. Многие обращались к вере в Него и становились его последователями. Видя это, первосвященники решили убить с Ним и Лазаря, отчего последний, спасаясь, был вынужден покинуть родину – искать приюта в Китионе. Предание гласит: чудесно воскрешённый Лазарь оставался в живых ещё 30 лет, возведён в сан епископа апостолами Павлом и Варнавой на острове Кипр, где много потрудился в распространении христианства, и там же мирно почил. В девятом веке святые мощи праведного Лазаря были обретены в городе Китии, где они лежали в земле, в мраморном ковчеге, на котором было начертано: „Лазарь Четверодневный, друг Христов“. Святые мощи были извлечены и положены в серебряную раку, а при императоре Византийском Льве Мудром перенесены в Константинопольский храм, построенный ещё императором Василием Македонянином…»

– Слышь, Надюш, ты чего-нибудь слыхала раньше про него?

– Про него – про кого?

– Да про Лазаря ж. И что получается, мать. Он был другом самого Христа. И когда помер и пролежал четыре денька в гробу и засмердел…

– Провонял, что ли, – уточнила Надежда Никитична, несколько раз прижав указательными большим пальцем крылья своего аллергического носа.

– Ну да, только надо говорить, как тут написано. Засмердел.

– Отчего же он помер?

– А кто ж знает. Помер и всё.

– Ну и?..

– Ну и пришёл Христос, закручинился, значит. А затем и приказывает: встань и ступай! Нет, не так. Встань и иди! Тот и ожил сразу.

– И что потом?

«Мы не знаем подробностей его жизни и деятельности в качестве епископа Китионского, так как письменные документы той эпохи не дошли до наших дней. Но имеем все основания предположить, что его пастырское дело не могло быть лёгким ввиду противоборства двух сил: язычества – особенно культа Афродиты, широко распространённом о ту пору на Кипре, – и многочисленной еврейской общины. Киприйская церковь вынужденно вела длительную и тяжёлую борьбу, дабы одержать победу».