Герцель Давыдов - Жизнеописание Симона Волхва, или Незаконченный танец Ума и Мысли

– Получается, нерелигиозные люди априори не могут быть добропорядочными?

– Это утверждение не мое, а священников, чьим словам и мудрости я полностью доверяю.

– Вы опираетесь на мнение священников, а я – на собственный опыт. На жизненном пути я встречал много разных людей, и кто из них более праведные – неверующие или религиозные – однозначно ответить нельзя, поскольку лжецов можно встретить везде. Я считал и считаю, что религиозность не является залогом нравственности и тем более не дает права считать всех других грешниками. Совесть – это лучший судья, внутренний арбитр, апеллируя к которому мы и должны совершать те или иные поступки. В нашей истории вы найдете большое количество далеких от религии людей, которые сделали для этого мира гораздо больше полезного, чем…

Джованни замолчал.

– Профессор, не стоит подвергать сомнению сказанное в Писании. Здесь и вернувшись в Ватикан я буду молиться о том, чтобы вы пришли к истине… – Томас поднялся со стула, посмотрел в сторону раскопок и спросил: – Когда вы приступите к извлечению новых свитков?

– Думаю, что завтра или послезавтра. Но, как я уже говорил, вы не найдете там ничего интересного. В Евангелии от Луки сказано, что Иисус начал проповедовать в тридцать лет, приняв крещение от Иоанна. Где до этого был Иисус, никто не знает. В некоторых источниках указано, что до тридцати лет он был в Александрии и других египетских городах. Получается, он прибыл в Иудею в 30 году. А свитки датируются 27—28 годами, и это Оплонтис, а не Рим и не Египет. При всем уважении к религии о Иисусе мало кто тогда знал и вряд ли стал бы писать здесь, на берегу Неаполитанского залива. Если бы Иисус совершил на территории римской империи какое-то чудо или смог выделиться среди толпы, до нас обязательно дошли бы записи о нем, но сколько ни искали, как в иудейских, так и в римских источниках, ничего найти не удалось. Вообще, серьезно о христианстве как о религии начали говорить только через триста лет, в 313 году, когда Константин Великий провозгласил свободу вероисповедания на всей территории Римской империи.

– Вы ошибаетесь, профессор. Сохранились Евангелия, написанные во втором, в третьем и даже в первом веке нашей эры, то есть задолго до «миланского соглашения», достигнутого в 313 году. До провозглашения свободы вероисповедания Константин Великий, которого также называют первым христианским императором, имел чудесное видение, а именно крест, и впоследствии приказал сделать христианство официальной религией Римской империи. Но это не вопрос для дискуссии, так же как и историчность Иисуса, поскольку данные факты даже не подлежат сомнению. А присутствуем мы на всех раскопках, где хоть косвенно могут иметься свидетельства земного пути господа нашего Иисуса, чтобы представить их людям.

– Томас, я вижу, вы искренне верующий и умный молодой человек, такие люди всегда вызывают восхищение. Вы можете следить за ходом работ сколько угодно, но я убежден, что об Иисусе вы ни здесь, ни на каких-либо других раскопках, которые столько лет контролируются папской комиссией по священной археологии, ничего не найдете. Разве не понятно, что земной путь Иисуса, описанный в Евангелиях, – это всего-навсего миф, выдумки отцов церкви?

– Профессор, каждый человек имеет право на свою точку зрения, и я не собираюсь с вами спорить. У вас поверхностные знания о господе нашем и его земном пути. Если вы когда-то придете в лоно церкви и начнете не просто читать, а изучать Библию, то у вас не останется сомнения в существовании Христа. А если говорить о доказательствах существования бога нашего Иисуса, то их множество в каждом из Евангелий. Они писались разными авторами и в разных местах, но при этом все жизнеописания Иисуса имеют между собой лишь небольшие различия. И даже вся хваленая наука, и в том числе археология, до сих пор не смогла опровергнуть факт существования бога.

Дьякон замолчал и снова встал у окна, наблюдая работу археологов. Джованни, поняв, что оппонент болезненно воспринимает всякую критику религии и не желает даже допустить мысли о ее мифологической составляющей, решил завершить эту тему.

– Простите, Томас, но мне нужно отправляться на раскопки.

– Конечно, профессор. Я скоро присоединюсь к вам, чтобы на месте оценить ход работ. Кстати, завтра в девять утра священник Ипполит ждет нас в папской комиссии по священной археологии. Нам нужно выехать заблаговременно, чтобы не опоздать к указанному времени.

Джованни предложил поехать в Рим на его машине, после чего покинул комнату. А дьякон открыл ту самую, подаренную дядей, Библию на древнегреческом и продолжил чтение.

Через несколько часов в комнату вошел синьор Понти и принес один из тех свитков, которые он успел перевести ночью, под номером 7. Он пояснил, что рукопись была составлена в 14-й год правления Тиберия, то есть в 27 или 28 год нашей эры. Как только профессор вновь покинул фургон, Томас аккуратно развернул свиток и принялся изучать его.

14-й год правления императора Тиберия. Оплонтис.

Свиток Геродота во славу Плеромы.

Утром, как обычно, я вышел прогуляться по имению и, пройдя мимо сада, решил зайти в мастерскую, где Дион продолжал усердно лепил скульптуру. Услышав стук, мальчик спросил, кто это, после чего пригласил меня пройти внутрь и посмотреть на его творение. Скульптура получилось весьма красивой для ребенка семи лет, почти идеальной. Я поинтересовался, сам ли он лепил ее. По всей видимости, мой вопрос немного задел его самолюбие, но после некоторой паузы он сказал: конечно, сам, разве вы видите здесь еще кого-то. Он поделился со мной, что порой глас божий является ему и подсказывает, что и как делать, что нужно исправить, а Дион, прислушиваясь к гласу, продолжает усердно работать над скульптурой. А иногда он оставляет работу, и, когда приходит на следующий день, скульптура выглядит еще совершеннее. Он повторял, что это не чудеса, а его мастерство. Дион также поведал мне, что с прибытием учителя ему стало лучше, несмотря на то что его зрение полностью не восстановилось. На уроках с педагогом он теперь не только слушает, но может некоторое время писать, хотя глаза быстро устают, и бывает, что зрение снова пропадает до самого утра.

Выйдя из мастерской, которая находится в нижнем саду, я было решил вернуться обратно, как увидел мать мальчика, хозяйку имения, Порцию, которая шла мне навстречу. Она выглядела взволнованной. Поздоровавшись, Порция предложила прогуляться по саду. Я не стал немедленно уточнять, с чем связано ее беспокойство, и направился вслед за хозяйкой имения в сад, который раз за разом поражал меня необыкновенной красотой. Порция нечасто бывала в имении, большую часть времени она проводила в Риме. Воспользовавшись случаем, я поблагодарил ее за гостеприимство, после чего поинтересовался: