Виталий Великоиваненко - Исповедь советского человека. Повесть

Находясь по другую сторону своей профессиональной деятельности, оказавшись пациентом, я с нескрываемым восхищением и радостью констатировал: несомненно, величайшим достижением СССР была совершенная система здравоохранения, которая, к сожалению, начала разрушаться. Слегка увлёкся философией: навеял зимний лес и удивительно большое количество дятлов в бору, да и не только в бору…

Вечер в санатории также был удивителен: по вечерам – просмотр фильмов, концерты и дискотеки. Последние особенно поразили меня, оставив в душе самые противоречивые чувства: от непонимания, негодования, раздражения, презрения до удивления и чувства приближения к какой-то ранее неизвестной человеческой тайне, какой-то непонятой движущей силе, дающей желание жить, несмотря ни на что и вопреки всему. Паралитики всех мастей, страдающие ОНМК, ДЦП и другими тяжёлыми неврологическими заболеваниями, ковыляя, влача ноги, шаркая, вихляясь, пытались кружиться в медленных танцах и вальсе. Мне стало тошно: на тот момент я ещё не мог понять, что движет этими изуродованными болезнью людьми. Но стоило хотя бы на миг представить, что их души – не в разбитых болезнью телах, а в здоровых, молодых и красивых, и всё становилось на свои места: человеческая душа не чувствует себя ущербной, несмотря на проблемы с телом. Она живёт по своим законам, а тело – лишь её вместилище, временный приют.

Постепенно начала восстанавливаться функция правой руки, вернулась способность писать, уменьшилось двоение в глазах. Появился сосед, довольно крупный областной чиновник, который, по моим наблюдениям, больше скрывался от нашего «правосудия», в кавычках. Почему наше правосудие обрамлено кавычками, знает и президент, и правительство, и само правосудие, и народ тоже знает и всегда догадывался. Если нашему правосудию удастся полностью избавиться от кавычек, то наша страна сразу же шагнет на сотни лет вперёд, так как у нашей Фемиды глаза завязаны не для того, чтобы она была беспристрастна, а для того, чтобы не могла видеть правды. А ведь ещё в Библии сказано, что судьи судят от бога и ответственны перед ним, и нет наделов у них на земле.

Отвлёкся из-за нашего честного, умного, неподкупного чиновника. Как-то с этим замечательным человеком мы смотрели фильмы Тарковского, много философствовали, вместе думали, как и что нужно изменить в нашей стране, чтобы сделать её по-настоящему великой и процветающей, попутно поправляя каждый своё подорванное здоровье.

Возвратившись домой из санатория, чувствовал себя значительно лучше: двоение в глазах уменьшилось и появилась возможность читать, восстановление функции руки стало наградой, дав способность кое-что записывать.

Начался период изучения происходящих во мне изменений, период изучения постреанимационной болезни изнутри. Хотелось бы заметить, что течение этого процесса великолепнейшим образом описано основателем нашей реаниматологии Неговским, и выздоровление шло точно по сценарию этого, несомненно великого, учёного и основателя новой науки – реаниматологии. Были и нарушения обмена, и снижение иммунитета, и некоторая неврологическая и интеллектуальная нестабильность. Прошло уже около четырёх месяцев с начала моего заболевания, и в воздухе повис вопрос о третьей группе инвалидности и профессиональной пригодности. Данное положение маячило на незначительный период, а хлопот, разъездов по самым различным специалистам и учреждениям обещало много. К тому же здоровья, как у всех обычных людей, у меня не было с детства, именно потому и стал я врачом. Поэтому мысль о временной инвалидности у меня сразу же отпала. И частная клиника, в которой я работал по совместительству, доверила уже в январе выполнить эндоскопическое исследование какому-то довольно высокопоставленному чиновнику. Результат меня порадовал: профессиональных навыков я не только не потерял, но и приобрёл новые, и стал видеть то, чего не видел ранее, и не видели сейчас другие.

Вскоре я отправился на месячные курсы усовершенствования по анестезиологии, реаниматологии. Встретили меня доброжелательно, общение с преподавателями было взаимно интересным, так как со многими мы были знакомы ещё со студенчества.

Во мне вдруг стали открываться новые, ранее отсутствующие способности: удивительная способность абстрагироваться, систематизировать разрозненные факты, легко восстанавливать информацию, полученную ранее, даже в период студенчества, словно я просто открывал книгу в нужном месте. Это, несомненно, вызывало любопытство, коллеги пытались понять, что же произошло и происходит со мной, что я приобрёл и что потерял после клинической смерти. В период учёбы по усовершенствованию меня стали просить посмотреть неясных пациентов, знакомили с историями болезни и просили высказать своё мнение. Я чувствовал, что достиг в избранной профессии новых вершин, и корифеи – основатели российской медицины, ставящие диагнозы, едва взглянув на пациента, уже не казались мне недосягаемыми. Усовершенствование проходило необычайно легко, хотя программа обучения была насыщенной. Открывшаяся необычная способность анализировать и выдавать сложные запутанные вещи ясно, доходчиво, логично и просто радовала меня и интересовала коллег. После экзамена уединились с двумя профессорами в кабинете, выпив по рюмке коньяку, закурив, деликатно коснулись того, что со мной произошло, что я чувствовал и видел. Любопытство их мне было понятно: мы все работали на грани жизни и смерти, и это не могло не волновать. Я поведал им свою историю.

– Несомненно, ты видел Хирона, – задумчиво куря сигарету, сказал профессор.

– Ты должен всё описать, подробно описать, – наливая ещё по рюмке коньяка, проговорил второй.

– То, что ты нам рассказал, опровергает некоторые наши представления.

– Ты же чувствуешь и понимаешь, что с тобой произошли весьма необычные вещи и появились необычные способности: выраженное обострение памяти, способность анализировать и синтезировать, абстрагироваться совершенно на новом уровне.

– Мы приезжали тебя консультировать, положение твоё было безнадёжно, и ты сильно, очень сильно удивил, заставил многое переоценить и переосмыслить.

Вернувшись домой, решил удовлетворить возникшее любопытство, залез в интернет, набрал слово «смерть» и нашёл статью по теме. Выяснил, что Хирон – полубог, получеловек, отказавшийся от бессмертия после того, как его отец Сатурн, бог времени и сроков, описал ему последствия бессмертия: «Честно вообрази себе, насколько менее терпима и более мучительна для человека была бы вечная жизнь, чем такая, какую я дал. Не имея возможности умереть, ты беспрестанно проклинал бы меня за то, что я лишил тебя смерти. Я намеренно добавил ей немного горечи, чтобы ты, увидев удобства смерти, не ухватился за неё слишком рьяно и преждевременно. Дабы ты остался в среднем состоянии, которое нужно от тебя – не избегающим жизни и не устремляющимся к ней вновь в бегстве от смерти – я смешал в той и другой сладость с горечью».