Андрей Томилов - Таёжные были-небыли

Заготовитель что было мочи, гаркнул на мужиков:

–По лодкам!– и сам стал отталкивать от берега перегруженные посудины. В последний бат неловко вскарабкался, зачерпнув в сапог воды, и уселся верхом на товар.

Лодки долго плутали по протоке, торкались друг в друга и, наконец, выровнялись, растянулись рваной линией и стали медленно удаляться от деревенского берега. Шестовики, хоть и с трудом, но удерживали равновесие и тяжёлые баты, вспарывая хрустальные, осенние струи, продвигались против течения.

К вечеру причалили на пустынный берег одного из многочисленных островов и устроились на ночлег. Удэгейцы выпросили у начальника «похмелиться» и вскорости уже снова весело заговорили, залопотали на своём языке, съездили кого-то по морде, долго потом выясняли, за что и лишь поздно ночью приткнулись, кто где, задремали, укрывшись лишь холодным речным туманом, набежавшим с верховьев.

В ранних предутренних сумерках удэгейцы зашевелились, передёргивали плечами от холода и сырости, соображали, где они. Потихоньку расшевелили тлевший костёр и вздули огонь. Заботливо прикрыли похрапывающего начальника сползшей шубой и гуськом потянулись к берегу, к лодкам. Там они торопливо, прямо из горлышка, выпили

две бутылки водки и благостно прищурившись, расселись на прибрежных росных камнях,– прочувствовать желанный момент излечения от похмелья и вкусить радость нового опьянения. Вскоре почти все закурили и разговаривали уже не шепотом, а в полный голос, по хозяйски разливая огненную воду в не весть откуда появившуюся кружку.

От шумных разговоров, доносившихся с берега, наконец, проснулся начальник и почти сразу всё понял. Он опять кричал, бегал вдоль лодок и размахивал руками. Даже тыкал кулаком в затылки улыбающихся шестовиков, но те уже плохо понимали причину его сердитости, ведь жизнь так хороша…

Перегрузив ящики с водкой в один бат, как и было в самом начале, умостившись посерёдке, начальник объявил всем, что теперь он сам будет наливать водку, но для этого желающие выпить должны обогнать остальные лодки.

Наивный! Он думал, что работнички сразу схватятся за шесты и начнётся

захватывающая гонка, соревнование, но этого, увы, не произошло.

Мужики неторопко отталкивали лодки от берега и трудно шарахались в них, удерживая пьяное равновесие шестами. Наконец получилось так, что бат с начальником уже скрылся за скалистым мысом, а остальные лодки ещё не набрали ход.

–Ничего, догонят, у них теперь есть стимул,– сам себя убеждал начальник и подбадривал своих шестовиков.

Спустя какое-то время из-за мыса появилась ещё одна лодка, потом ещё, и он вовсе успокоился, подставил лицо утреннему солнышку и, улыбаясь, прикрыл глаза.

На последней лодке мужики оказались послабее. Утреннее опохмеливание утомило их напрочь, и они никак не могли сообразить, куда нужно ехать, толкались шестами в разные стороны, отчего бат крутился на мелководье, то и дело торкаясь дном в камни.

И вот шест одного из них скользнул, опоры не получилось, пьяной реакции не хватило и лодка, трудно накренившись, сначала зачерпнула бортом приличное количество воды, а затем резко «выправляя положение» моментально опрокинулась в другую сторону.

Охнув от холодной купели, мужики враз очухались и стали вылавливать расплывающийся по мелководью товар. Мешки с сахаром сразу утонули и лежали смирно, поэтому их пока не вылавливали, а вот мануфактура,– тюки материала, эти стали расплываться всё шире и могли совсем уплыть, их стали ловить и складывать пока в кучу, на мелководье. Они быстро пропитались и сделались дюже тяжёлыми. Потом подтянули лодку и волоком вытащили на камешник сахар. Тюки материала тоже пришлось таскать волоком,– не поднимешь.

–Ничего, с сахара вода быстро убежит, а тряпки надо разматывать, сушить.

Вскоре вся коса от самой воды и до леса раскрасилась в разные цветные ленты. Даже по кустам были растянуты сотни метров цветастой материи. Мужики выжали свои штаны, рубахи, и, разбросив их по тёплым уже камням, грелись на солнышке.

–Хорошо дождя нет, а то, как бы сушили тряпки…

–Да-а, хорошо…

–Плохо, что сахар замочили.

–Ничего, мы не скажем начальнику, он не увидит…

–Да, не надо говорить…

«Тряпки» высохли довольно быстро, даже быстрее чем рубахи и мужики стали торопливо сворачивать тюки, в тайне надеясь ещё сегодня догнать товарищей, и может даже выпить чуть-чуть.

Первый же свёрнутый тюк несколько озадачил людей, и они удивлённо смотрели на него, озабоченно почёсывая затылки.

–Надо туже скручивать, а то так много места занимать будут.

–Да, правильно, надо туже…

Следующий тюк сматывали более усердно, старательно прижимая коленями, даже пот выступил на лицах, но тюк всё равно скрутился неровно и, раздувшись, как хорошо упитанный олень, весомо развалился на камнях, будто надсмехаясь над мужиками.

–Хоть как туго крути, всё равно не войдут в лодку.

–Да, однако, не войдут…

Остальной материал скручивался не столь усердно и тюки получились вообще немыслимых размеров и самой причудливой формы.

Когда работа была завершена, и мужики осмотрели гору мануфактуры, они снова стали шмыгать носами и чесать затылки.

–Однако три лодки надо…

–Да, однако. Или четыре…

И действительно, цветная куча материала сиротливо пролежала на косе более недели, пока за ней не приехали освобождённые от груза лодки.

Таких, или подобных историй в жизни удэгейцев множество, и все они по детски безобидны и наивны. Взрослый и трезвый человек, глядя на этих детей природы, часто имел возможность удивлённо покачать головой и хмыкнуть себе под нос, загадочно улыбнувшись.

* * *

Весна и начало лета привносят в жизнь людей замечательные изменения, – заботы огородные, пчеловодные, садоводческие, изменяют сам облик посёлка, расцвечивают. Растёт же в тех местах, всё дурнинушкой, влажный и тёплый климат способствуют этому. Любой овощ, семечком брошенный в землю, к осени заставляет удивляться и радоваться самых нерадивых хозяев. А уж если поухаживать, прополоть, да подрыхлить земельку, вообще напрёт, что и в подполье не уложишь. Отзывчивая на уход и дюже благодатная земля в тех краях.

Удэгейцы же, не обременяют себя огородными заботами, за малым исключением, они, с приходом тепла, выселяются из посёлка на речные, вольно обдуваемые всеми ветрами, песчаные косы. Привольно и весело жить на реке, а как радуются этому переселению малые ребятишки, – удочки, остроги, луки с настоящими стрелами, – их постоянные занятия. Постепенно коса обживается, на ней всё больше и больше вырастает временных построек, как жилых, так и хозяйственных. Потом появляются шесты, на рогулинах, увешанные крупными рыбинами, это начинается заготовка рыбы на зиму. Рыбу, а в основном это ленки, пластают по хребту и, развернув, развешивают на солнышке, – вялят. А когда повезёт, устанавливаются такие же шесты, с пластинами мяса, – ох и вкусна вяленая изюбрятина.