Андрей Томилов - Таёжные были-небыли

… Зря старая удэгейка, баба Уля, умерла именно в это время, в половодье, когда шалая вода наполнила деревенскую протоку до краёв. Если бы она знала, как её будут хоронить, лучше бы потерпела немного.

А теперь как её перетаскивать на ту сторону, на кладбище, – вода совсем дурная прикатила, надо, наверное, для храбрости угостить мужиков хорошо. Угостили. С трудом умостили гроб в оморочку,– это маленькая, очень вёрткая удэгейская лодочка, и один из молодых охотников повёз старушку в последний путь.

Течение действительно было сильное, тут уж без прикрас, оно всегда здесь весной сильное, хорошо хоть рядом ещё одна оморочка поплыла, там двое ребят сидело, тоже смелые охотники, это они выловили гроб, когда тот вывалился на струе. Правда свою оморочку они спасти не успели, отпустили по течению, зато гроб к берегу притянули и за кусты привязали, – сил вытащить на берег не было,– ладно хоть сами не утонули, пьяные же. Переправившись обратно, похоронщики решили, что теперь уж всё равно, торопиться некуда:

–Обсохнем хоть чуток, а там видно будет, может, и завтра закопаем, главное из дома вынесли.

Начался процесс поминок. Этот «праздник» может затянуться надолго, если есть на что поминать. В данном случае видимо было на что, и бабушка Уля полоскалась в воде до самых « девятин». Благо речка весной холодная и инцидента не произошло, – схоронили, в конце концов, культурненько, правда, без процессии. Быстро унесли и уж не поминали более.

* * *

Так вот, оморочка – это малая лодочка, предназначенная лишь для рыбалки и охоты, она очень лёгкая и вёрткая. Нужно обладать немалой сноровкой, чтобы плавать на оморочке.

В противовес этому лёгкому флоту у удэгейцев были тяжёлые, огромные лодки – баты. Баты, это неимоверно, на первый взгляд, длинные, долблёные лодки. Предназначены они лишь для грузовых перевозок, для дальних путешествий, когда барахла всякого набирается очень много.

Так вот, изготавливаются баты, – а вернее изготавливались в недалёкие времена, а теперь уж, поди, и мастера ни единого не сыскать,– из цельного дерева, как правило, из тополя. Тополь выбирается весьма прямослойный и удивительно прогонистый. Конечно, и толщина обязательна, и должна составлять не менее полутора обхватов. Выпиливается такой внушительный сутунок длиною около пятнадцати шагов и перекатывается к месту работы. Обдирается кора, проводится тщательный осмотр и размечивание. Специальными топорами начинается выдалбливание внутренней части. На это уходит немало времени, в несколько дней не уложишься. После того как основная часть лишней древесины удалена будет, сверлятся мерные дырки по всему дну и бортам. Это для той цели, чтобы лишка не вырубить, не перетончить дно или борта. В последствии в дырки те забиваются добрые чёпики из сухой деревины, и, размокнув в воде, они не заметны вовсе и течи не дают.

Когда же бат по всем размерам вырублен и выструган, начинается очень серьёзная работа по разведению бортов. При неумении или торопливости можно всё испортить в один миг.

Лодка устанавливается на козлы и под ней разводятся костры, которые будут разогревать дерево, но не должны его жечь. Готовится горячая вода в больших количествах и внушительными квачами, чтобы не пожечь руки. Размачивается весь корпус лодки. Процесс длительный, необходимо прогреть и распарить корпус посудины до такой степени, чтобы борта можно было развести, не надломив и не надтреснув, и распереть заготовленными колышками – копыльями.

Затем много времени уходит на высушивание лодки, ведь при полном высыхании она может покоситься на ту или другую сторону. Необходимо укарауливать эти моменты и, прибегая к разным хитростям, удерживать лодку в правильной форме до полной просушки и закрепления.

Для долгого служения некоторые хозяева в конце ещё огнём сглаживали все заструги, а некоторые просто затирали всё дно расплавленной смолой, и бат такой многие годы служил верой и правдой своим хозяевам.

При дальних кочёвках стойбища в бат можно было загрузить весь семейный нехитрый бутор. Это и разобранные жилая и хозяйственная юрты, и все спальные принадлежности, такие как одеяла, матрацы, шкуры. Загружалась вся одежда, посуда, провиант. Сверху усаживалось пять-семь детишек, да пара стариков. В нос лодки, как и в корму, вставали шестовики, они и толкали бат хоть против течения, хоть вниз, – по

течению реки. Вниз конечно легче, но и против течения, а оно в тех местах весьма быстрое, лодка шла удивительно легко и споро.

Парни, управляющие ходом, шутили, что мол, один раз толкнись шестом и можно трубку выкурить, пока посудина потеряет ход.

Добрые были лодки. Теперь уж таких нет. Из досок делают. Да на них не больно-то на шестах походишь, так, разве что по течению, а вверх только на моторе.

Однажды, в осенние, укороченные уже дни, удэгейцы отправились на центральную усадьбу за подтоваркой на долгую зиму. Дороги тогда ещё не было и всю продукцию в торговый распределитель, позже переименованный в магазин, завозили по воде. И лишь поздней зимой, по загорбелым мостам замороженных таёжных рек, открывался доступ в дальние удэгейские поселения на конных санях. Тянулись тогда обозы с продукцией разной, в основном съестной,– мукой, сахаром, солью, крупой, а обратно рыбой да дичиной гружёные.

Так вот, снарядились удэгейцы на пяти батах за продукцией на первую половину зимы. В каждой лодке два шестовика, а на передней заготовитель посерёдке сидит, с портфельчиком.

Вниз-то легко укатились, течение быстрое, уже на второй день на месте были. Ещё два дня ушло на получение товаров, да оформление бумаг. Пока начальник с портфелем по конторским кабинетам важничал, бумажкам разным ход давал, мужики успели передраться на берегу и уж снова помириться.

А ссора произошла из-за товара. Начальник приказал всю водку в одну лодку составить.

–Так не пойдёт,– возмутились обиженные шестовики,– вы, значит, водку повезёте, а нам прикажете крупу толкать против течения!!!

Каждый понимал прекрасно, что водку везти гораздо легче, даже против течения, а ещё и веселее намного! Вот и переложили мужики весь товар.

Когда начальник вернулся, озабоченно помахивая тощим портфельчиком, работники уже мирно сидели на прибрежных камнях и разливали очередную «белоголовочку».

–Я же вам запретил прикасаться к водке,– выкатил глаза начальник,– зачем перегрузили весь товар?!

Он ещё что-то кричал и бегал по берегу, запинался за камни, сердился, а удэгейцы лишь широко улыбались, соглашаясь с начальником, кивали ему головой и пьяно прикрывали масляные глаза.

Нужно было хоть сколько-то отъехать от деревни, а то уже и местные любители «огненной воды» стали собираться на берегу и могло случиться непоправимое,– ещё малость и все выйдут из-под контроля, начнётся поголовная дармовая пьянка.