Алексей Макаров - Ромас. Морские рассказы

– Иди, сиди и читай, – отправив в одну из аудиторий, обвешанной плакатами о всяких термоядерных страстях.

Выдано мне было пять книг и ещё столько же инструкций. С прискорбием я понял, что за один день прочитать это будет невозможно, но с умным видом устроился за одним из столов и принялся познавать всё то, что нехорошие американцы могли бы применить против несчастных мирных судов.

Как всё это напоминало училище, где мы точно так же сидели и долбили эту ВМП.

Сидел я и читал эти все премудрости до полпятого.

В полпятого наставники скомандовали:

– Сдать полученные документы, и все могут быть свободны.

Сдав книжки, я, как бы невзначай, поинтересовался у одного из наставников:

– А дальше что?

– А дальше то, что не дочитал, будешь приходить сюда каждый божий день, и будешь отчитываться, что ты выучил. Когда мы поймём, что ты готов, то после этого подпишем тебе твой обходной лист, и тогда – иди и работай.

Непроизвольно подумалось:

– Вот это я попал…

И, на самом деле, пришлось мне сидеть на этой ВМП десять дней, чтобы всё выучить и убедить наставников в своей компетенции по борьбе с оружием массового поражения.

Я с самого начала спросил у наставников:

– А сведения, которые мы тут получаем, секретные? Можно их конспектировать?

– Конечно, можно. Даже нужно их конспектировать для лучшего изучения дома.

У меня была тетрадь в девяносто шесть листов, куда я и принялся записывать все методы и способы борьбы за живучесть судна и как выжить при применении оружия массового поражения.

За дни подготовки я исписал больше половину тетради. Она мне потом помогала много раз проходить многочисленные аттестации в течение всей моей морской жизни.

Вернулся я домой после первого дня обучения уже в темноте. Филипповна была обеспокоена, где же это я потерялся, и не застрял ли опять в каком-либо автобусе.

Она накрыла мне на кухне и накормила.

Пока я кушал, из своей комнаты вышкребся Петруха. Оказывается, он сегодня на работу не ходил. Жена позвонила и сказала, что он заболел. Вид у Петрухи был, на самом деле, очень даже больной. Оказывается, на него вчерашнее возлияние очень плохо подействовало. После бутылочек, что мы с ним вчера уговорили, сил у Петрухи не было ни на что. Он даже шевелиться не мог.

Имел он бледный и несчастный вид. На полусогнутых ногах, как тень, он проник в кухню и уселся на табуретку, напротив меня.

– Ты как? – едва прошептал он.

– Нормально, – ответил я ему набитым ртом. – Аттестацию проходил.

– А я вот не могу. Помираю, – едва хрипел Петруха.

– Да ты пять капель на зубок прими, и полегчает, – посоветовал я ему, продолжая уминать ужин.

Петруха, как-то просветленно посмотрел на меня.

– А у меня есть немного…, – всё также почти шептал он.

– Так, вынимай. Наливай. Лечись, – подал я ему один из известных всем советов.

Петруха вытащил из глубины шкафа полбутылки со словами:

– Давай, пригубим, а то ещё помру я тут.

Я достал стаканы, и мы с ним опустошили тару.

Я доел всё, что мне положила Филипповна, а Петруха чего-то опять скис и потихоньку пошкрябался к себе в комнату.

Я же прошёл к Филипповне:

– Спасибо Марья Филипповна за ужин. Тарелки я помыл. Я в комнате. Мне надо ещё почитать кое-что для аттестации

Филипповна кивнула головой. Она была занята пошивом какой-то шапки:

– Да, да, да, – пробормотала она, не отрываясь от работы. – Ты иди к себе в комнатку. Ложись там, читай. Свет там и тепло есть. Что хочешь, то и делай. Туалет ты знаешь где. Всё, иди. Утром я тебя разбужу.

Так и начиналось моя жизнь у Филипповны.

Утром мы с Филипповной выходили на улицу, садились в автобус и ехали. Она до Центральной площади, а я до Морвокзала.

Там я поднимался на второй этаж и сидел целый день с перерывом на обед, читая науки по защите судна от оружия массового поражения.

После десяти дней я всё-таки с трудом, но сдал наставникам всё то, что подчерпнул из этих самых умных в мире книг о военно-морской подготовке. Наставники вытащили из меня клещами всё, что могли, и даже то, что я не знал, и с Богом отпустили в отдел кадров.

Увидев меня с подписанным обходным листом, инспектор даже удивился:

– А чего это ты так рано вернулся. Механики там обычно по месяцу сидят.

Мне была приятно такое удивление инспектора. Это означало похвалу.

– Ну, вот так получилось, – я скромно пожал плечами.

– Хорошо, – соблаговолил инспектор, – иди к механикам-наставникам и побеседуй там с ними.

Идти мне туда надо было обязательно. Но, ох, как мне этого не хотелось. Хотя, вечерами я зубрил Устав Морского флота, правила эксплуатации дизелей, котлов, вспомогательных механизмов и различные приказы по пароходству, которые мне выдали в библиотеке.

Знаний, подчерпнутых из этих книг, было очень много, и из них в голове образовалась такая каша… Поэтому я немного побаивался идти к наставникам, опасаясь захлебнуться в ней.

Но, делать было нечего, и я пошёл в соседний корпус.

Осторожно постучав в дверь, я приоткрыл её и просочился в кабинет наставников.

Тот же самый полноватый мужичок, увидев меня, доброжелательно поманил пальцем:

– Чего стесняешься? Проходи. Отныне это будет тебе, – он окинул кабинет глазами, – отчий дом.

От своего каламбура он усмехнулся и показал мне на стул перед своим столом.

Но, мне было не до шуток. От напряжения меня даже слегка знобило.

Я даже перед самыми серьезными соревнованиями так не мандражировал, как перед этим наставником.

Ведь ему надо было сейчас подтвердить все мои знания, которые я получил за пять лет в училище. Что он меня спросит? Как он меня будет спрашивать? И что я ему отвечу?

Эти мысли только и раздирали мою голову. Ведь если я сейчас пройду аттестацию, то я пойду работать четвертым механиком, а если нет – то только мотористом на целый год. То есть до следующей аттестации. О таких случаях, я знал и поэтому от переживаний меня слегка потряхивало.

А наставник, не замечая моего состояния, принялся «допрашивать», то есть аттестовать меня.

Он вынул список вопросов на нескольких листах и по пунктам, переходя с одного пункта на другой, начал «беседу».

Это мало, конечно, походило на задушевную беседу. Скорее всего, это была викторина по принципу: я тебе вопрос, а ты мне ответ.

Я принял эту игру. Волнение как-то само собой улеглось, я сосредоточился на задаваемых вопросах и из каши в моей голове в сторону наставника полетели чёткие ответы.

Как потом оказалось, вопросов было ровно сто. На девяносто пять я ответил правильно, на два с сомнениями, а вот на три – вообще не знал ответа.

Но наставник меня ободрил:

– Не каждый механик знает на них правильный ответ, тем более такой, как ты. Без практики.