Алексей Макаров - Ромас. Морские рассказы

Роба у меня была. Я тут же переоделся, и мы с Коляном спустились в машинное отделение.

Машинное отделение блистало чистотой, там только что пылинка нигде не лежала.

Всё блестело и сияло. Плиты были зелененькие, леера сверху черные, а в низу белые. Насосы и динамки были выкрашены салатной краской и блестели. На главном двигатель ни пылиночки, ни подтека. Вокруг царила идеальная чистота, сродни, как в операционной. Мне даже стало стыдно за свою поношенную и застиранную робу.

Мы прошли в ЦПУ, где горели многочисленные лампочки. Сейчас часть из них была красного цвета, обозначающая, что данные механизмы остановлены.

На мнемосхемах было всё четко обозначено. Всё было зеленое, красивое. Пульты серые. Красота – да и только!

Я был поражён, что такое может быть в машинном отделении.

Такое машинное отделение я однажды видел только, когда во Владивосток пришло ленинградское судно. Нас туда привели на экскурсию в машинное отделение, но только потом мы три дня выгружали сахар из его трюмов.

Я с удовольствием думал:

– Вот это же надо! Это мне придется здесь работать. В таком чистом и прекрасном машинном отделении.

Мне было очень приятно, что судьба так благосклонно отнеслась ко мне.

Только чуть позже все эти феерические впечатления быстро исчезли, потому что я своим горбом понял и своими руками ощутил, как достигается подобная красота.

А сейчас, мне надо было слушать Коляна, который важно ходил по машинному отделению и знакомил меня с механизмами моего будущего заведования.

Поэтому я пытался впитывать и запомнить каждое его слово. Ведь через несколько часов он уйдет и больше некому будет мне об этом рассказать.

Тот, чувствуя свою значительность, очень важный, как большой господин, ходил, подводя меня к механизмам, тыкал в них пальцем, нажимал какие-то кнопки и объяснял мне через губу, как со всем этим хозяйством обращаться.

Оказывается, у меня был полностью автоматизированный котел в заведовании, испаритель, и куча насосов. И мне нужно было всё это знать, и уметь как-то со всем этим обращаться.

Но мозг мой был, как губка, и всё впитывал, поэтому это как-то сразу уложилось в моей голове.

Выйдя из машины и, не переодеваясь, мы сходили на обед в столовую команды, а после обеда опять продолжили знакомство с машинным отделением.

Надо отдать должное четвертому механику. Хоть он и важничал, и показывал своё превосходство надо мной, неоперившемся салагой, но машинное отделение он знал досконально.

К пяти часам все дела по передаче дел были завершены, и мы пошли к старшему механику.

Дед грозно глянул на нас из-под полуопущенных век и только спросил меня:

– Ну, что? Как ты там, всё освоил?

– Да. Освоил кое-что. Но всё это закрепится только практикой, – попытался я объяснить деду своё состояние.

– Хорошо …, – многозначительно выдавил из себя дед, – а сейчас иди ко второму механику, пусть он тебе всё выделит, что нужно. Завтра утром будет отход.

Ну, отход, так отход. Хорошо.

Хотя самостоятельно я никогда ещё не отходил, но, тут дед добавил:

– Я тебе дам опытного моториста, который будет за тобой приглядывать.

Потом, не глядя на Коляна, кинул ему:

– А позови-ка ты мне сюда Максимова.

Несмотря на свой рост и вес, четвёртого механика словно сдуло, как пушинку из каюты, и он через пару минут вернулся, запыхавшийся, вместе с долгожданным Максимовым.

Моторист Максимов оказался небольшим лысоватым мужичком, скорее всего татарином, ростом метр пятьдесят с кепкой, в возрасте, наверное, лет тридцати пяти.

Дед, глядя Максимову в глаза, приказным тоном поведал тому:

– Так… Максимов. Будет с тобой на вахте стоять новый четвёртый механик, – а не наоборот, что Максимов будет стоять на вахте с новым четвёртым механиком. – Смотри, чтобы всё было нормально, и чтобы вы смотрели за всеми механизмами в оба, – на этом голос его повысился. – На отходе я вас проконтролирую. Но, чтобы в рейсе ты за ним глаз да глаз… Понял? – и он ещё раз убийственным взглядом посмотрел на несчастного Максимова.

От полученного приказа, Максимова, как будто прибили гвоздем к палубе, на что он смог только пролепетать:

– Понял, понял.

Он был так, наверное, ошарашен тем, что его вызвали к самому старшему механику, так что, по-моему, он даже потерял дар речи. Максимов был только в силах кивать головой.

Видя полное согласие безмолвного моториста, дед царственным жестом отпустил его:

– Ладно. Иди уж, – после чего Максимов моментально испарился.

Теперь дед удосужился перевести взгляд на Николашу.

– Так, четвёртый, давай-ка мне все свои бумаги сюда. Подпишу я их.

Он просмотрел акт приёма-передачи и поднял глаза на Коляна:

– А новый четвёртый что, ещё не подписал их?

Коляша от такого замечания потерял дар речи, но я спокойно подошел к столу деда, отодвинул Коляшу локтем, взял ручку и поставил внизу акта свою подпись.

Дед внимательно за всем этим пронаблюдал и тоже подписал акт.

Завершив столь важный процесс, дед посмотрел на меня и торжественно изрек:

– Все! Теперь ты тут хозяин, и я с тебя буду всё требовать по полной программе, а сейчас иди, продолжай изучение машинного отделения.

Я и пошёл сначала ко второму механику. Им оказался худенький, лысый мужичок с меня ростом по фамилии Бородкин.

Он повёл меня в машинное отделение. Зашли в ЦПУ. Бородкин вальяжно развалился в кресле перед пультом управления главным двигателем и закурил. Закинув ноги на пульт, он многозначительно молчал, подчеркивая свою значимость перед таким салагой, как я.

Как потом оказалось, что такого кощунства, как закинуть ноги на пульт, он перед дедом себе не позволял, а только на полусогнутых бегал перед ним.

Сейчас же Бородкин, важно покуривая, с небольшим пренебрежением вещал мне:

– Ты тут вообще-то осторожнее, смотри, любую кнопочку нажмешь, может такое случится, что потом в море встанем. Поначалу пусть Максимов всё за тебя делает, он у меня вахту стоял, я его уже вымуштровал, понятно?

– Да, понял я, понял, – мне было неприятно общение с эти зазнавшимся сморчком.

– Ну, ладно, тогда давай, пройдемся, – второй поднялся с кресла и направился к выходу из ЦПУ.

Мы прошлись по машинному отделению, и он показал мне ещё кое-что из своего заведования. Ознакомил с главными насосами и способами, как с ними можно оперировать в нескольких режимах, а только потом, вернувшись в ЦПУ, распорядился:

– А теперь у тебя есть время самому ознакомиться со схемами трубопроводов. Возьми бумажку и рисуй сам себе схемы.

– Какие схемы рисовать? Они что, на переборках не висят? – удивился я.

– Висят-то они, висят. Но надо конкретно для себя обозначить, чтобы ты сам знал, где каждый клапан находится в машинном отделении. Чтобы в любой момент, когда даже мы обесточимся и будет темнота, ты бы смог туда добраться, без всяких фонарей, на ощупь.