Алексей Макаров - Ромас. Морские рассказы

– Доброе утро! Вставайте, пожалуйста! Я приглашаю Вас на завтрак.

Оставалось только помотать головой, в ответ на столь лестное предложение:

– Да-да, хорошо, сейчас, – и буфетчица исчезла в двери, а я вынужден был вставать.

Что ж ложиться уже? Тем более, что у меня сегодня первый рабочий день.

Да! Мой первый рабочий день в новой должности. Одеться надо было поприличнее, чтобы показаться в кают-компании.

Раньше я допускался только в столовую команды. В кают-компанию путь мне был заказан. Она ведь была только для командиров. А теперь и мне можно будет присутствовать в ней.

Но особых одежд у меня не было. После своего курсантства у меня было два костюма: один свадебный костюм, а на другой папа с мамой выделили мне в своё время семьдесят рублей и я сшил его в ателье. Он был точно выточен по моей фигуре, с отложным воротничком, красивыми расклешенными брюками и был сшит по моде 1974 года.

Но не буду же я его одевать в кают-компанию. Ведь мне надо было только позавтракать, переодеться и спуститься в ЦПУ на приём моей первой вахты.

Но у меня были ещё одни стильные брюки. Эти брюки были, как матрассовка – полосатые. На них были широкие бело-серо-черные продольные полосы. Когда я первый раз пришёл в них на танцы в Большой парк, то все были ошарашены цветом и дизайном моих штанов.

Вскоре в таких «шедеврах» я видел несколько ребят, выгуливающихся по Ленинской.

И я решил одеть эти супермодные штаны. Надел цветную рубашку на выпуск, тоже сшитую на заказ, и спустился в кают-компанию.

В кают-компании стояло два длинных стола, накрытые белоснежными скатертями и установленными по диаметрали судна. На них были разложены столовые приборы для всего командного состава судна. Возле каждой тарелки лежали ножи и вилки, а перед ними стояли стаканы для чая в мельхиоровых подстаканниках.

Вокруг столов стояли красивые, оббитые бежевой габардиновой тканью, стулья, притянутые к палубе никелированными изящными талрепами.

Во главе первого стола, слева от входа, сидел капитан, а за вторым – стармех.

Рядом со стармехом сидел толстый дядька в возрасте далеко за пятьдесят, а около капитана – симпатичный, поджарый, одетый в аккуратный костюм мужчина.

Как только я вошёл, у всех сразу чуть ли не попадали вилки из рук.

Толстый дядька только изумленно выдавил из себя возглас изумления:

– Эт-то что такое?

Не обратив внимания на его вопрос, я вежливо поздоровался:

– Доброе утро! Здравствуйте! Я ваш новый четвёртый механик.

Капитан, очень вежливый и интеллигентный человек, как потом оказалось, осмотрел меня с ног до головы и скомандовал:

– Четвёртый механик! Кругом! И приобретите вид настоящего командира, – и уже мягче добавил, – а не шута горохового с балаганной фабрики!

– Есть! – вырвалось у меня по привычке.

Чётко развернувшись через левое плечо, я рванул в каюту переодеваться с одной только мыслью:

– Чем же им мои штаны не понравились? Всем нравились. А тут на тебе – не нравятся…

Вернувшись в каюту, я нашёл свои серые, простые затасканные брюки, надел их и вернулся в кают-компанию.

Дневальная вчера вечером предупреждала меня, когда я ужинал в столовой команды:

– Уж очень строгий у нас пароход. Перед тем как в кают-компанию заходить, надо постучаться и обязательно спросить разрешения у капитана.

После переодевания, я вновь спустился к двери в кают-компанию, открыл дверь и, предварительно постучавшись, спросил, обращаясь к капитану:

– Разрешите войти? – и встал в ожидании разрешения у порога.

Капитан осмотрел меня с ног до головы:

– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул он, – пожалуйста, проходите, садитесь.

Толстый дядька, который сидел около стармеха, показал мне место напротив себя:

– Вот это будет твоё место.

Я сел на указанное место и буфетчица тут же поставила передо мной яичницу с куском обжаренной колбасы. На столе стояли белый хлеб, выпеченный, скорее всего, на судне, масло, чай и сахар.

Я быстро уничтожил завтрак и, не обращая внимания на прерванную беседу начальников, спросил разрешения у капитана:

– Разрешите выйти?

Капитан, уже доброжелательно, кивнул головой:

– Да. Пожалуйста, идите! – продолжая разговор со стармехом.

Я осторожно поднялся из-за стола и вышел из кают-компании под любопытными взглядами окружающих.

Только тогда я понял, что я что-то съел. А то, в присутствии четырёх старших командиров, я так быстро закидал в себя завтрак, что даже не заметил, что же я ел.

Придя в каюту и переодевшись в рабочую одежду, я пошёл в машинное отделение, вход в которое был почти напротив моей каюты.

В машинном отделении все уже собирались в ЦПУ на разводку.

Когда я вошёл туда, то мне сразу бросился в глаза второй механик, который вальяжно развалился в кресле и курил. Рядом с ним на втором кресле сидел толстый дядька, который сидел в кают-компании напротив меня.

Оказалось, что это был электромеханик Владимир Павлович Чечет.

Потом уже, через несколько месяцев, когда я освоился на судне, мы с ним очень сдружились. Он был моим соседом через переборку.

Иной раз, когда в Петропавловске он устраивал ночные гулянки, я стучал ему в переборку или заходил в каюту и умолял:

– Владимир Павлович… Дайте поспать… Завтра ведь на работу!

– Ничего, мой юный друг, терпите. Не у каждого у нас бывает вторая молодость. У молодых людей, вообще-то должен быть крепкий сон. Ну а если его нет, то покрепче держитесь за кардан, – на что мне всегда отвечал старый одессит, – и пожалуйста, отдыхай себе на здоровье, и не обращай на нас внимания, – похлопывал он по плечам (и не только по ним) своих веселых спутниц.

Приходилось возвращаться в каюту, поворачиваться ногами к переборке каюты электромеханика, накрывать голову подушкой и пытаться заснуть, а то и уходить к третьему механику поспать у того на диванчике, или к мотористу Саше Ермакову, с которым мы как-то сразу сдружились.

Саша Ермаков очень дружил с обладательницей столь прелестного голоса, буфетчицей Зинкой.

Немного позже у нас собралась компания молодых и здоровых людей. Зинка, Саша Ермаков, я, и сварщик Валера Платонов. Мы сдружились и частенько проводили свободное время во время стоянок в Питере то за городом, то в ресторанах. А один раз даже облетели на вертолете над Корякским вулканом, а в другой раз летали в Долину Гейзеров.

Ну, а тут, первый рабочий день. Что делать? Я понятия не имел. Только скромно стоял посередине ЦПУ и с любопытством разглядывал многочисленные приборы и мигающие лампочки.

Второй механик, видя мою нерешительность, посоветовал:

– Так, четвертак… Вот тебе карандаш, ручка, и бумага. И иди-ка ты с мотористом в машину и рисуй схемы. Вот тебе вахтенный моторист, – он кивнул на симпатичного рослого парня, – он тебе будет всё рассказывать и показывать.