Инна Макарова - Дорис. Морские рассказы

Лавров в глубоких сомнениях сложил только что подписанный договор в портфель и двинулся домой. До рейса оставалось два дня. И надо было их достойно провести в кругу семьи. Ведь потом долгие полгода все его близкие будут вспоминать только эти последние два дня.

Через два дня Лавров позвонил Василий Петровичу. Того не было на месте, но Борткин сказал, что первая группа должна улететь шестого февраля утром в Пекин, а из Пекина придётся лететь в Южную Корею, в Пусан.

Лавров удивился такому полёту и непроизвольно спросил Борткина:

– А почему не сразу в Сеул, а потом уже в Пусан?

– А по-другому никак не получается. На этот день были только такие билеты, – начал объяснять Борткин и добавил: – Предупредите об этом, пожалуйста, второго механика. Электромеханику мы сами позвоним.

– Хорошо, позвоню, – принял к сведению полученные новости Лавров и набрал номер второго механика.

Тот долго не брал телефон, но когда взял его, то ухо Лаврова даже вспотело от того, сколько советов тот дал круингу, и сколько было выдвинуто предположений о предполагаемом рейсе. Когда Лаврову надоело его слушать, он прервал заболтавшегося Семёна Ивановича:

– Семён Иванович, у нас будет ещё время обсудить всё это в аэропорту, а пока мне надо заниматься домашними делами, – и повесил трубку, не дожидаясь ответа с противоположной стороны.

Улетать, значит, завтра. Это, как всегда, было неожиданно. При своей профессии Лавров никогда не забывал, что рано или поздно придётся расставаться с родными и близкими, но, чтобы вот так, сразу – это всегда было неожиданностью.

Самое главное, это набраться смелости и всё об этом сказать Нине. Она ещё была на работе. Так что времени на подготовку к встрече с ней у Лаврова было.

Он оделся и пошёл на базар. Хорошо, что тот был рядом. Даже, если медленно идти, то это занимало не более десяти минут.

На базаре он, по своему усмотрению, набрал на вечер продуктов и вернулся домой. Надо было ждать Ниночку. Но как сказать ей, что надо собираться и завтра уезжать?

Он достал дорожную сумку и начал подбирать вещи, которые ему понадобятся на ближайшие полгода. По какой-то не писаной традиции, он только выкладывал необходимые ему вещи на стол, а уж потом, когда Ниночка проверила, что он собрал, только тогда он складывал их в сумку.

Звонок в дверь прервал его сборы. Он подошёл к двери и открыл её. Это была Ниночка.

Наверное, вид у Лаврова был такой, что как только она вошла, она сразу же поняла, что он должен уезжать. Она только и смогла вымолвить:

– Когда? – печально прошептала она.

– Завтра утром надо быть в аэропорту, – это уже от безысходности лепетал Лавров.

Сумка чуть ли не выпала у неё из рук. Лавров еле успел её подхватить. Ниночка смотрела на него со слезами на глазах, не в силах произнести ни одного слова. Сил у неё хватило только лишь на то, чтобы обнять своего непутевого мужа за шею и уткнуться в его плечо. Слёзы сами собой лились у неё из глаз. Она старалась их скрыть, вытираясь о плечо Лаврова, который застыл в преддверии предполагаемых событий.

Но минута слабости прошла, Нина подняла, ещё влажные глаза на Лаврова:

– Ждала же, знала, что это произойдёт, но всё это так неожиданно…, – и вновь уткнулась в плечо мужа.

Они так и стояли в коридоре. Он не знал, что сказать и непроизвольно гладил её по спине рукой, выдавливая из себя какую-то ересь:

– Ну, ну. Не надо. Не плачь. Я тебя люблю. Полгода быстро пройдёт. Ты не переживай.

Она вновь оторвалась от плеча своего мужа, и уже более твёрдым голосом спросила:

– И когда у тебя самолёт?

– В семь утра надо выехать, чтобы успеть к началу регистрации. Дорога ведь на аэропорт сейчас вся разбита. Надо будет выехать заранее.

– И куда вы летите? – уже настойчивее спросила она.

– Сначала в Пекин, а потом в Пусан. Там нас встретит агент и отвезёт в заводской отель.

– Ты хоть звонить то мне будешь? – это она уже спросила более твёрдым голосом. Она как-то сразу успела овладеть собой и немного успокоиться.

– А как же! При первой же возможности! – горячо начал заверять её Лавров.

– Ладно уж врать то, – с усмешкой произнесла Ниночка.

И потом, совсем другим тоном заговорила.

– Надо же с работы отпроситься. Сейчас я позвоню Ирке. А ты не сиди, тут сложа руки. Давай, давай звони детям. Обрадуй их, что ты смываешься на полгода. Пусть порадуются за своего батьку, – она в досаде махнула на Лаврова рукой и пошла, звонить своей заведующей.

Ну, всё! Обрадовался в душе Лавров. Значит, первая атака выдержана, и войска надолго залегли в оборону. Можно было звонить детям. Он переоделся и, отогнав машину в гараж, вновь продолжил заниматься сборами.

Последний вечер провели дома всей семьей. Пришли Данила с Олей, Алена с Викой и Деней. Алёша был в море, и поэтому Ира была одна с Никитой и Анюткой.

Накрыли стол в зале. Ниночка успела зажарить на вертеле курочку и сделала различные салатики. Посидели вечером, поговорили. Кое-кто и слезу пускал. Викуська бегала от стола в комнату, где у неё были игрушки, а Деня сначала пытался важно высиживать за столом, а потом, как и Вика, ушёл в игровую комнату, где они с Никитой занимались своими делами. А потом они все вместе сидели в спальне на кровати, на которой «батоном» лежала Анютка и умилялись этому маленькому человечку, недавно появившемуся в их семье. Викуська и тут пыталась всем во всём помогать.

Прощанье было трогательным. Дети и внуки по очереди расцеловались с отходящим в рейс моряком. Провожая их, Лавров только пожелал своим детям и внукам:

– Ну что ж! Хорошие вы мои. До свидания на следующие полгода. Не забывайте. Звоните. Пишите.

Утром зазвенел будильник и Лавров сразу проснулся. Многолетняя жизнь механика приучила его к тому, что он просыпался мгновенно. Для того, чтобы уже в следующий момент принимать какое-либо решение, от которого зависела не только его жизнь, а жизнь его товарищей и сохранность механизмов и судна.

Поэтому и сегодня он, как и обычно, сразу же открыл глаза, выключил будильник и уже в следующее мгновение был на ногах. Ниночка мирно спала рядом. Чтобы поднять её, нужен был другой будильник. Это тот, который Лавров однажды привёз с Севера. Тот поднимал мёртвого. Он звенел так пронзительно звонко, что от его трезвона, все в ужасе подскакивали. Ручку его завода, приходилось поворачивать только на пол-оборота, чтобы не всполошить весь дом.

А сегодня он только включил свет в коридоре, который осветил кровать со спящей Ниночкой. Полюбовался на безмятежно спящее своё сокровище, подошёл к ней, поцеловал в щёку и прошептал:

– Подъём. Пора просыпаться, – и шутливо добавил: – Нас ждут великие дела.