Инна Макарова - Дорис. Морские рассказы

Нина стояла с ковшиком в руке и отчерпывала воду из кухонной раковины. Лавров вырвал у неё ковшик и отчерпал одно ведро, затем второе. В промежутках между вёдрами, он приготовил чоп и, когда раковина оказалась пустой, выдрал сливной патрубок и забил его им.

Нина со спины наблюдала за всеми его манипуляциями. Когда она увидела забитый чоп, то с ехидным смешком спросила:

– Что? И это всё?!

Лавров непонимающе посмотрел на неё:

– Ну, пока всё. Я же читаю инструкции у Газарова. Мне надо до завтрашнего дня их прочесть. Вода-то не течёт. Вернусь после пяти и всё уже тогда сделаю.

Нина дёрнув плечом и ничего не сказав, отвернулась и ушла в дальнюю комнату.

Ну, а ему что тут ещё делать? Вода не течет. Он ещё раз проверил чоп, развернулся, сел в машину и поехал обратно в офис.

Только он приехал в офис и принялся за чтение инструкции, как у него вновь зазвонил телефон. Эта была Нина. На этот раз она уже спокойно комментировала происходящие события. В её голосе звенели стальные нотки:

– Твой чоп вырвало! Вода опять льется! Нас опять топит! А я не собираюсь черпать эту пакость, – чеканила она слова, как будто забивала гвозди в трубку телефона.

Господи, Боже мой! Лавров вновь посмотрел на Газарова:

– Жена опять звонит. Наверное, я уже сегодня не вернусь, потому что уже четвертый час, – он с просьбой посмотрел на Газарова. – Поеду я, устраню потоп, про который говорит жена.

Газаров с пониманием отреагировал на его просьбу:

– Да езжай, езжай. Перед рейсом не надо жену сильно раздражать. Сделай всё, как она хочет.

Ну, понятно – старый моряк. Сам знает, что такое быть последние дни дома.

Лавров вновь сел в машину и вернулся домой.

Точно. Воды на полу в кухне было полно. Он вновь вставил вырванный чоп. Разделся, чуть ли не до трусов, и начал собирать воду с пола. Всё убрал и начал смотреть, что же произошла со шлангом. Благо у него тут же был запасной переходник с трубы на шланг.

Когда он вытаскивал шланг из трубы, то резинка на нём лопнула. Пришлось подгонять новую резинку по месту.

Для прочистки сливной трубы, у него была специальная 18-метровая проволока-«змея» и он засунул её в сливную трубу, чтобы пробить засор.

После того, как труба была пробита, и «змея» без видимых усилий вертелась в трубе, он подсоединил резинку с переходником и собрал трубы. Всё! Налил воды в раковину – она свободно сливалась. Осмотрел трубы – протечек не было.

Убедившись, что всё в норме, он прошёл к жене.

Нина с ним не разговаривала. Она молча сидела в большой комнате и что-то вязала. Пришлось подлизываться.

– Ну, что ты, – подхалимским тоном пытался Лавров завязать с ней разговор, – ну, мне же учиться надо.

– Я всё понимаю, – наконец-то подняла она глаза на мужа. – Но для тебя главное – твоя работа. Ты уже всё – в море! Ты уже на работе! Ты ничего не хочешь делать дома! Опять всё будет взвалено на меня, на мои плечи! И так будет продолжаться полгода!

– Ну, мамусик, успокойся, – начал уговаривать её Лавров, как можно мягче. – Всё, что нужно, только скажи, сейчас же всё сделаю. Все сальники проверю. Все краны отремонтирую. Прибью все гвозди, подклею все обои, – и он принялся устранять небольшие неполадки, которые были в квартире.

Там гвоздь забить, тут провод провис, там ещё что-нибудь, тут розетка болтается. Так допоздна он и занимался устранением неполадок.

Утром он вновь поехал в офис и, дочитав инструкции, обратился к Газарову:

– Ну, всё – дочитал.

– Ладно, ты и так всё знаешь, – мирно проговорил он. – Смотри! В три часа у нас первичный сбор экипажа. Надо чтобы все познакомились друг с другом. Да и тебе надо обязательно там быть, – Лавров с облегчением понял, что допрос по прочитанным папкам отменяется:

– Хорошо, приеду. Сейчас жену отвезу на работу и приеду, – ответил он, стараясь побыстрее покинуть так надоевший ему офис.

Перед отъездом домой, он зашёл в кабинет Молчанова.

Секретарша была на месте и он сразу же спросил у неё:

– К Андрею Ивановичу можно?

Она подняла свои томные глазки и пропела:

– А Андрея Ивановича нет. Он утром улетел в Сингапур.

Лавров в недоумении остолбенел и поэтому брякнул секретарше:

– Он же должен был составить дополнительное соглашение, и мы его должны были подписать сегодня.

Секретарша тут же ответила:

– Да, он оставил это соглашение. Оно у Мишина, у его зама, – она кивнула на дверь рядом. – Но и его сейчас нет. Он будет ближе к вечеру.

Опять двадцать пять! Что ж так не везёт с этими бумагами?

Делать нечего. Лавров попрощался с секретаршей и вышел.

Машина стояла во дворе офиса, он прогрел её и вернулся домой. Отвез Нину на работу (у неё сегодня приём был до восьми вечера) и к трем часам подъехал к конторе круинга.

Зашел к Василию Петровичу и поздоровался с ним.

Сбоку от его стола скромно сидели две тётеньки. Одна, как говорит зять Лаврова, «глазастая-глазастая». «Глаза» – не меньше, чем на пятый или шестой размер. Другая – как приспущенный шарик. Губы поджатые, сидит молча, уставившись в пол. Ни на кого не смотрит.

– Ну, – подумалось Лаврову, – уж очень серьёзная тётенька. Не дай Бог с ней поссориться. Бедный сам сто раз потом будешь. А кто же повар из них?

Он подошел к женщинам и, как можно вежливее поздоровался. Они ответили на его приветствие, и полненькая «глазастая» женщина представилась:

– Меня зовут Олеся Васильевна, а это Екатерина Михайловна. Я повариха, а это будет наша буфетчица. Вот вы с ней, – поучительно обратилась она к Лаврову, – дружите. Она у вас будет каюту убирать и следить за чистотой. Поддерживайте с ней хорошие отношения, – и она томно повела глазками. – Мы с Екатериной Михайловной уже не в первый рейс вместе ходим, поэтому друг друга знаем хорошо.

Ну, понятно, бывалые морячки. Екатерине Михайловне было далеко за пятьдесят, а Олесе Васильевне на вид было лет под сорок пять. Так потом и оказалось, когда, чуть позже, Василий Петрович дал Лаврову судовую роль с их именами. Тут стали подходить и другие члены экипажа.

Лавров заметил, что в офис зашел представительный, неразговорчивый мужик. Уж очень суровый вид был у него. Лавров даже не мог представить себе, кто это такой.

– Ну, – подумалось ему, – наверное, это старпом.

Потому что капитан должен быть, по опыту Лаврова, совсем другим.

А за громилой заходит, даже не заходит, не вбегает, а проскальзывает – какой-то небольшого росточка – метр шестьдесят с кепкой – человечек, который сразу кинулся к шкафу, где стояли папки с личными делами, затем к Василию Петровичу, который уважительно пожал ему руку. И тут перед человечком все засуетились. Лавров понял – это будет его капитан.

Ботинки на высокой платформе, в высокой норковой шапке, кожаная куртка с подкладными плечами. Но и даже со всеми этими прибамбасами он был ростом ну не больше, чем на метр шестьдесят пять. Нос крючком. С первого взгляда в нём проскальзывало что-то такое, еврейское.