Александр Есентаев - «Игра»

– Я не могу объяснить ни вам, никому, – он хотел сказать «ни даже себе», но вовремя сдержался, чтобы окончательно не выглядеть идиотом, – свои внутренние ощущения, просто поверьте мне.

– Наш разговор зашёл в тупик, и нет между нами никакого взаимопонимания, а только пустая трата времени, – директор удручённо покачал головой, а потом резко приказным тоном продолжил. – Я – директор предприятия, ты – подчинённый, работающий в нём. Поэтому я не буду больше объяснять то, что ты не хочешь или не способен понять, а просто предупрежу, если выкинешь ещё раз смертельную глупость, то сразу без лишних слов будешь уволен…, если конечно выживешь, – глубокомысленно уточнил он. – Нам такие работники не нужны. Никому такие люди не нужны, – он с жалостью посмотрел не Евгения, – потому что и поэтому они идут на смерть. Ты понимаешь меня?

Всё понятно, – умиротворённо произнёс Евгений.

– Если всё понятно, тогда марш работать, – подытожил директор.

А когда после второй «игры» он вновь появился в офисе предприятия, коллеги с удивлением и добродушием обратили на него взор. Валерий тоже был удивлён, но без добродушия. Он знал суть разговора его и директора после первой «игры» и думал, что в любом случае Евгения больше не увидит. Чтобы не выслушивать ненужные ему поздравления и быстро определиться со своей надобностью или ненадобностью здесь, Евгений сразу прошёл в кабинет директора.

– Поздравляю, – равнодушно поверхностно, но добро внутри произнёс директор. – Но зачем явился перед моим взором?

– Я не забыл ваше предупреждение, но больше мне идти некуда. Мне нравится эта работа, и ничего лучше я делать не умею. Я прошу от всей души быть ко мне милостивым и не выгонять, – в старинной форме, как бы копируя директора, произнёс Евгений.

– А мне кажется, ты живёшь другими увлечениями, более опасными, нервы и душу сжигающими, правда и более доходными. Что ты потерял здесь? Расслабляйся и развлекайся в перерыве как все остальные.

– Я не как все, вы же меня знаете. Мне хочется работать с людьми именно здесь и с вами, – но директор смотрел с равнодушным видом, словно говорил, что подчинённому слишком много всего хочется, а хочется ли ему, другим сотрудникам и клиентам работать с ним, и тогда Евгений не стал тянуть. – Если вы скажете, что не положено и мне надо уйти, я уйду и больше не вернусь.

Наступила продолжительная пауза, и он, ожидая судьбоносного ответа, вспомнил Инни. Но почему он так поступил с ней, отправив её на смерть без своей любви? Она верила в него, в его любовь, а он в самый важный момент доказал только одно, что неспособен любить её – самую прекрасную из всех людей на свете. Этот камень его бессердечности, прикрываемой маской разумности, всего лишь маской, за которой истинного разума и не стояло, будет давить на него всегда.

Директор изменился, почувствовав важность решения, изредка поднимая глаза на подчинённого и стараясь проникнуть в его мир, но больше опуская взгляд вниз, в себя и представляя все последствия своего сложного выбора. Наконец, устало, словно сбросив груз с плеч, произнёс. – Видеть тебя не хочу, – сделал паузу, внимательно и чуть снисходительно оглядывая Евгения, – иди и работай, только хорошо работай и… постарайся мне на глаза лишний раз не попадаться.

Евгений кивнул, без слов поблагодарив шефа от самых глубин души, и вышел из кабинета. Вот достойный человек, он не бросил его, не стал выдумывать и оправдывать себя тем, что с ним надо жёстче, авось одумается, изменится и вернётся нормальным человеком. Нет, он сразу понял, что Евгений, если ему дать поворот от ворот, никогда больше не вернётся и продолжит предначертанный ему путь, но лишённый последней радости в жизни. Он не испугался предстоящего критического разговора с вышестоящими лицами, не испугался общественного осуждения. Он испугался быть чёрствым и недальновидным.

Постепенно всё улеглось в новую колею. Парадоксально, но количество клиентов не убавилось ни у других, ни лично у Евгения. Был небольшой временной спад, но отзывы тех, кто уже соприкоснулся с его работой, и плюс оригиналы, желающие пойти на контакт именно с полусмертником, всё компенсировали. И чем дальше шло время, тем больше и больше становилось оригиналов, даже уже не оригиналов, а людей, желающих открыть себя перед счастливчиком и открыть его для себя. Они пытались через его удачу в «игре» найти свою удачу в жизни. Евгений хорошо помнил первый год работы в этом учреждении, когда после предварительного собеседования с ним некоторые клиенты просили предоставить другого более опытного специалиста, и только очередь к таковым и более умеренный тариф за услуги, давали возможность поработать ему. В настоящее время после шести побед Евгения в игре со смертью всё в корне изменилось. Изменения происходили по нарастающей экспоненте, быстро превратив его за десять лет из неопытного юнца в самого популярного специалиста. Нынче уже он сам после предварительного собеседования отсеивал тех, кому не мог помочь. Он объяснял, что не делится ни с кем удачей, она не может никому принадлежать, она приходит один раз, пару раз, но почти всегда уходит. Он может помочь найти что-то по-настоящему ценное в жизни клиента, если, конечно, оно ещё не найдено и по силам его найти в первую очередь самому клиенту, а специалист всего лишь помогает нащупать верный путь. А если кто-то не понимал Евгения и настаивал, то он тогда, шутя, пугал, что может наоборот не принести, а забрать уже имеющуюся у клиента удачу. Некоторые не понимали шутки, верили его словам и в страхе уходили.

А отношения с Валерием совершенно не изменились. Два года тому назад он возглавил отдел, став непосредственным начальником для Евгения. Но и Евгений достиг особого статуса, правда, не работой, как ему бы хотелось, а больше «игрой». Он хотел бы, чтобы его оценивали за дело, но другие этого не хотели, они привыкли замечать только игру. В общем два бывших одноклассника имели относительно равный авторитет у коллег и паритет между собой, если не считать шлейф из прошлого, далёкого и не очень, и этот шлейф определял всё. Евгений испытывал удовлетворение; не удовольствие, а именно удовлетворение, когда возвращался после удачной игры со смертью на работу и прямо смотрел в глаза Валерию. Тот наигранно сдержанно-воодушевлёно радовался, типа я рад за тебя, но извини, начальнику не положено ярко выражать свои эмоции. А в глубокой темноте глаз притаилась та же злость и зависть, которая вновь рыдала от неудачи и отравляла его нутро желчными слезами, разъедающими его такую приятную жизнь. Но Валерий быстро успокаивался, и его лицо вновь сияло улыбкой и надеждой, что через полтора, ну два года, удача отвернётся от Евгения, и жизнь вынесет окончательный вердикт, кто упал, а кто остался на коне. Спешить некуда, надо приспособиться и перетерпеть, а это он отлично умеет делать.