Александр Вендеров - Возвращение

Рассказал сосед и про Максима Авдошкина. Он одноклассник и первая любовь Алеси, в старших классах они встречались. Теперь Максим крепко пьёт. Живёт сейчас с женщиной, ребёнок у них будет.

– Да ты сама увидишь, он же к тебе придёт! Я вот чего хочу спросить, Алеся: ты свою половину, как вступишь в наследство, продавать будешь или сама жить?

– Конечно, продавать. Мне за восемьсот километров на дачу ездить далеко. А сколько можно за эти полдома выручить, как думаешь?

– Да тыщ пятьдесят, и то хорошо, если столько заплатят. Кто ж в эти турлы поедет? Если только нерусские для прописки купят.

– А может, ты, Егор, купишь? За пятьдесят отдаю сразу с оформленными документами. Но не раньше сентября: мне межевание надо сделать сначала.

– Да я хотел бы, с Людой посоветуюсь. Так малой подрастёт – вот ему и будет где жить!

– А сколько ему сейчас?

– Десять только, да вырастет быстро.

– Егор, ещё мне надо скосить бурьян на участке и заменить проводку. Старая ведь, алюминиевая – боюсь, коротнёт где-нибудь. Да и розетки менять надо: они ещё советские, к современным приборам не подходят. Кого посоветуешь?

– Проводка – это к Васе Давыдову, он у нас электрик, а скосит тебе Денис Власов, я думаю.

– Это кто же такой?

– Так Ольги Власовой сын – нешто не помнишь её?

– Помню! В школе на класс старше училась. А сколько парню лет?

– Семнадцать уже! Вымахал под два метра.

Когда Егор ушёл, Алеся несмотря на усталость начала уборку. Ночевать в грязном доме было бы неприятно. Вот и хорошо, если сосед дом купит! Да и ему удобно, что другая половина его будет, а не приедет сюда жить неизвестно кто.

Пока Алеся так думала, руки делали свою работу. Подмела, вымыла полы, а одеяло и постельное бельё повесила к тёплой печке греться. В доме был стойкий запах сырости, и он нескоро ещё выйдет. Тут она обратила внимание на стопку газет. Алеся из неё брала бумагу на растопку, и тогда было не до чтения. А сейчас можно не спеша посмотреть, что за газеты и какого времени. Оказалось, что больше всего в стопке «Комсомольской правды» и «Аргументов и фактов», самая старая газета 2008 года, а самая новая – 2013-го. Тогда она уже не здесь жила. Мама и бабушка эти газеты читали. Вот и сканворд, заполненный маминой рукой. Алесе стало грустно. То были не лучшие годы её жизни: боролась за место под солнцем, за семейное счастье, переживаний досталось много, и возвращаться в условный 2011 год ей не хотелось бы. Но вот уходящей молодости жаль. А родных людей, которые стареют и умирают, жаль ещё больше.

На следующий день заметно похолодало. Когда Алеся проснулась, небо уже было затянуто тучами и дул холодный северо-западный ветер. Нужно заново познакомиться с деревней. Ведь с тех пор, как Алеся уехала поступать в университет, прошло без малого девятнадцать лет, и многое здесь переменилось. Она, конечно, приезжала в Сулиды и позже, но осознанное желание пройти по всей деревне и посмотреть, что тут осталось по-прежнему и что безвозвратно ушло, возникло у Алеси впервые.

В десятом часу утра пришёл Максим Авдошкин. Алеся не сразу его узнала. На неё смотрел человек лет сорока пяти, а ведь на самом деле они ровесники, Максим даже на полгода младше. Вокруг глаз и на лбу залегли глубокие уже морщины, на лице короткая, но в то же время неухоженная рыжеватая борода, одежда грязная, а во рту нет передних зубов ни снизу, ни сверху.

– Здорово, Алеся Николавна! – сказал Максим, входя в дом. – Узнала?

– Максим? Тебя трудно узнать…

– Ну так жизнь у меня трудная. Как ты сама?

Алеся в общих словах рассказала, как она сама и что привело её в Сулиды. Тут она заметила, что от Максима крепко пахнет перегаром. Несмотря на утренний час, Максим был уже навеселе. Неужели это тот самый человек, к которому когда-то так влекло и с которым хотелось проводить все дни напролёт? Она иначе себе его нынешнего представляла!

– Максим, что-то у тебя подозрительно блестят глаза. Утро ведь, где успел?

– Да и хрен с ним! В запое я, Алеська, понимаешь? Но я уже сказал: пить завяжу. Я теперь человек семейный.

– Егор упоминал, что у тебя любимая женщина есть и скоро ребёнок будет. Я тебя поздравляю. А как мама?

– Болеет мама.

– А что с ней?

– Просто лежит в своей комнате и смотрит в потолок. Руки опустила, больше ничего не хочет.

– А врачи что говорят? Диагноз поставили?

– Щас такие врачи, что нихрена не поставят. Не верю я им! Ну а ты как, замужем? Дети есть?

– Детей нет, а замуж ходила два раза. Больше не пойду. Намучилась я с ними. Конечно, и сама виновата, ведь надо было с умом спутников жизни выбирать. Но теперь – ни за что!

– А у меня Зульфия. Люблю её очень! Да и подумать так: мне скоро тридцать шесть, пора свой угол иметь, свою семью.

– Она мусульманка?

– Да, из Узбекистана. Но она в России давно живёт. Сейчас распишемся и гражданство будем оформлять. А в октябре ей рожать.

– Ты счастлив?

– Да всё нормально… – Максим ушёл от прямого ответа.

Сели на крыльце, закурили. Поговорили ещё о жизни. Кто как жил, что делал, чего достиг. Максим рассказал, что сейчас не работает, только калымит. Работал два года в охотхозяйстве. Сначала на двух тракторах – на бульдозере и на «Беларусе». Но бульдозер сломался, а на «Беларус» посадили другого человека. Максима перевели кормить промысловых животных – лосей и кабанов. Потом его оттуда сократили. Работал он и на питомнике – начальник подставил так, чтобы уволить, а кого-то из своих взять. Устроился экскаваторщиком в Подмосковье, на строительство коттеджного посёлка. Через три недели сказали, что прямо сейчас экскаваторщики не нужны, что мы, мол, позвоним. Да так и не позвонили.

Алеся не то чтобы промолчала – она выразила сочувствие, однако не поверила, что хорошего специалиста, который умеет ездить на всевозможной технике, будут раз за разом увольнять. Не любит она спорить, а уж если ввязывается в спор, то, значит, дело касается благополучия или её, или самых близких, не иначе. Но как хорошо она знает зависимых людей! Они всегда возлагают ответственность за происходящие с ними неприятности на других людей, на стечение обстоятельств, на судьбу, на Бога – на кого и на что угодно, только не на себя. Да и обещать могут вполне искренне и даже в это верить. Вот Максим говорит: «Завяжу пить»! Не завяжет, к сожалению, даже если сам захочет.

Разговор стал принуждённым. Всё важное обсудили, и каждый пришёл к выводу, что очень разная у них жизнь. Максим сказал, что пойдёт на калым к тёте Маше Соловьёвой и ушёл, а Алеся оделась потеплее, чтобы обойти деревню. Над лесом в северо-западной стороне виднелась тёмная туча – должно быть, снеговая. Ветер усилился, а термометр показывал только четыре градуса по Цельсию. И это после вчерашних плюс тринадцати! Резко завернуло похолодание.