Николай Лукьянченко - Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков

Музыка стихла.

В гулких динамиках, развешанных по стенам у огромных зашторенных окон, защёлкало, зашипело и, наконец, сменилось твердым, налитым металлической торжественностью голосом:

– Товарищи! Высшая оценка трудовым делам студенчества неоднократно давалась с трибун съездов КПСС, отмечалось, что студенческие строительные отряды делают огромное дело.

Только за прошедшую пятилетку они выполнили объём работ на сотни миллионов рублей! – председательствующий говорил перед теми самыми микрофонами, перед которыми потом, в годы перестройки, будут говорить мудрые или мудрёные речи президенты великих государств. – Каждый десятый боец ВССО – это москвич. Скоро отправляются в путь, на свои места дислокации бойцы Московского студенческого отряда. Стало традицией перед началом трудового семестра проводить собрание актива наших отрядов, отмечать итоги подготовительного периода. На смотр наших боевых сил пришли наши дорогие гости: секретарь ЦК ВЛКСМ – Тяжлых Сергей Петрович, замминистра тяжёлой промышленности – Побежайло Георгий Савельевич, ректоры вузов, управляющие строительно-монтажными организациями города Москвы.

– Товарищи! Командиры, комиссары и бойцы! Разрешите традиционное собрание актива московских вузовских студенческих строительных отрядов считать открытым! – от слова к слову усиливая голос, провозгласил оратор. И зал, то самое притихшее живое многорукоголовое существо взорвалось бурей аплодисментов, возгласов, криков.

– К выносу знамени Московской городской организации ВЛКСМ, – продолжало звучать в динамиках, заглушая грохот стреляющих ладоней, – прошу всех встать!

Батурин услышал как вслед за мягким постукиванием сидений и ног хлопнули где-то за стенами двери, металлически щёлкнули затворы винтовок, и тут же в конце зала над холодными штыками показалось огромное красное полотнище знамени и медленно под стуки чеканных шагов бойцов в армейской форме поплыло между замершими рядами студентов к сцене.

Видя воинственную, чуть ли не конспиративную оформленность собрания, Батурин вдруг ощутил холодок страха оказаться обнаруженным: «Почему меня никто не выгнал из зала? – спрашивал себя Олег, не зная, куда деться, что предпринять. – Лучше уйти. Что мне в этом традиционном собрании? Не для меня всё это. Лучше уйти!»

Но ноги припаялись к полу, и он уже невольно ловил чуть ли не дыхание нового выступавшего с высокой трибуны, комиссара ССО МИФИ:

– Разрешите предложить избрать нашим почётным президиумом Политбюро ЦК КПСС во главе с Генеральным секретарём ЦК КПСС Горбачёвым Михаилом Сергеевичем.

Зал снова встал и зарукоплескал.

Нервное праздничное возбуждение значительности происходящего передавалось каждому, не оставляя ни одного сердца спокойным, стучащим само по себе, даже сердца Олега. Но ощущение выброшенности, а не слитности со всеми, заставляло юношу вместо восторга и хлопанья в ладоши, до боли в пальцах сжимать перила барьера, равнодушно воспринимавшие его судорожное бессилье.

«Странно устроен человек, – продолжал размышлять Батурин. – Ехал бы я в отряд, как было бы здорово видеть мне и слышать всё это. Я был бы един со всеми. А я не един, а один. Всего одна буква, и какая пропасть! И над ней только я один! А они даже не заметят, как я рухну в неё. И что я могу сделать? Ничего! Всё сделано! Всё! Что я им? Обезьяна что ли – хлопать в ладоши?! Нет, я – человек! Но кому я нужен? Они будут, они могут и говорить, и прославлять, и хлопать. Это их жизнь, их кусок хлеба. За них позаботились. Им выстлали дорогу коврами, деньгами. Бесплатный проезд туда и обратно, чтоб загрести кучу денег. А я, что я буду делать этим летом? А на следующий год? Без штанов ходить на занятия?! Нет уж, не буду хлопать вместе с ними». Терзался Батурин, чувствуя, что сердце отстранённо продолжало хлопать в унисон с рукоплесканьем забравших его бойцов, оно стучалось в груди, но было там – на воле, среди всех в биении тысячи рук. А с ним оставались лишь пальцы, всё крепче и крепче сжимавшие перила, да глаза, выливавшие на кипение рук зала холод презрения и злости. Но от этого никому не было ни холодно, ни жарко.

Когда стихли овации, Батурин к удивлению своему увидел на трибуне Бронислава Розовского, представлявшего «Отчётный доклад Центрального штаба студенческих строительных отрядов МГУ им. М. В. Ломоновова».

Бронислав говорил о трудном начале ССО: о первом отряде из 339 студентов – физиков, целинных посланцев МГУ, открывшем в 1959 году эру ССО. Эру патриотического и интернационального движения молодёжи. Он говорил о командирах и комиссарах прославленных отрядов. О новых, сегодня сидящих в этом зале, принимающих эстафету трудового движения студенчества в свои крепкие, верные делу партии и народа руки.

– Вы – командиры, – говорил Бронислав Розовский, обращаясь в зал, а Олег спрашивал себя: «Это я – то командир? Интересно!» Но тут же место горького сарказма занимала тайная, но сладкая мысль: «О, если бы!»

И ему виделась далёкая страна, в таёжном размахе уносящая сине-зелёные сопки к мерцающим всполохами то ли солнца, то ли луны, зыбким разноцветным волнам горизонта. Заросшие бородами с загорелыми изорванными лоскутами кожи лицами бойцы Его отряда по колено, по грудь в болоте пробивались к тем самым горизонтам. Непреодолимые скалы серых холодных сибирских гор, пожираемые слизистой хлябью болот, вставали на пути бойцов его отряда…

Розовский говорил о трудностях подготовительного периода, о высоком уровне подготовки руководящего состава, а бойцы Батуринского отряда ежеминутно хлестали руками себя по лицам, кровавя ладони и щёки раздавленными комарами, пытаясь вырваться из плена болотной тины.

Карабкаясь на скалы и камни таёжных гор, они снова и снова падали в болото, в грязь, в бешенство бессилья и безысходности. Бойцы падали, а ропот поднимался.

Бронислав говорил, что менее чем через месяц начнётся новый штурм Сибири, Дальнего Востока, БАМа, Нечерноземья, и это будет великая, славная битва. И выиграет её тот, кто понимает, что погоня за максимально высокими заработками лишает руководителей силы, способности вести бойцов за собой.

А Батурин видел как из изодранных защитно-зелёных курток бойцов-не-бойцов высовывались набухшие кровью от напряжения руки и тянули, словно корни неведомых деревьев, длинные грязные рубли из мрачного болота, а те как лианы опутывали, закручивались как пружины вокруг тел его бойцов и волокли их обратно в болото.

Розовский говорил об освоении ста миллионов рублей капиталовложений, а грязные пальцы и зубы бойцов хватали за одежду Олега и требовали вытащить и отдать им заработанные деньги.

Двое на пульте о чём-то злорадно переговаривались друг с другом и одновременно с Розовским и с бойцами отряда Батурина. Их глаза по-паучьи круглились в огромных линзах очков и бросали колючие фразы, паутиной оплетавшие попавших в их сети бойцов отряда Батурина…