Виктор Улин - Нет иного света

1. «В кровь израненные именами,

Выпьем, братцы, теперь без прикрас

Мы за женщин, оставленных нами,

И за женщин, оставивших нас.»

(Юрий Визбор. «В то лето шли дожди»)

2. «Женщины занимают отдельную нишу

в моей творческой чувствительности.

В них много волшебства.»

(Стивен Хэнкс.)

3. «…Я уже не в первый раз ловлю себя на том, что получаю удовольствие от чтения твоих рассказов и романов, потому что они написаны вот с такой глубиной, подробностями, цветными картинками и потрясающими сравнениями… Еще в них есть (иногда) такой веселый и проникновенный цинизм и, конечно, через все это ну просто золотой нитью сверкает твоя неистребимая и чудесная любовь к женщине.»

(Анна Данилова. Из частной переписки

с автором этой книги)

4. «…в те годы сам себе я казался порочным,

как артист Домогаров.»

(Виктор Улин. «В то лето шли дожди…»)

Как-то раз, сидя в коридоре одного не слишком веселого заведения, я слышал интересную телепередачу.

Телевизор я не смотрю с прошлого века, но там мне было некуда уйти.

Правда, меня сразу привлек голос героя – Александра Клюквина, актера Малого театра. Театр еще в Литинститутские времена был моим любимым; именно там я наслаждался кристально чистым, стопроцентно правильным русским языком, которого сейчас не услышишь уже нигде.

Потом я стал воспринимать смысл слов и понял, что « Главный голос России » – очень умный человек и говорит весьма дельные вещи.

Будучи, как и все служители искусства, не слишком счастливым в личном плане, он много внимания отдал теме женщин.

В отношениях, возникающих между полами, Клюквин определил два возможных лейтмотива: страсть и любовь.

* * *

Страсть, по словам артиста – это желание и жажда, она всегда черна и недобра.

Любовь светла, потому что в ней – нежность и доброта.

* * *

Замечательный артист несколькими выразил мысли о любовях Земной и Небесной, что еще несколько веков назад молча сказал своей картиной Тициан.

* * *

Телепередача подошла к концу, началось какое-то шоу про здоровье – какого никогда не было, нет и не будет у нормальных людей – а я все думал над словами Клюквина.

И пытался понять, который из вариантов был главным для меня.

Потом понял, что с годами отношение к женщине меняется, как меняется и сам человек, имеющий способности внутреннего развития.

В молодости нами движет страсть, в зрелости берет верх любовь, а в старости…

В старости мысли о женщинах побуждают писать мемуары.

* * *

Я прожил не очень долгую, но насыщенную и суетную жизнь.

Имею 2 высших образования: окончил мат-мех факультет Ленинградского университета и заочное отделение Литературного института по семинару прозы.

Бывал сотрудником Академии наук, доцентом в 3 ВУЗах, работал в 3 фирмах и 1 конторе, руководил 2 транспортно-экспедиционными компаниями, вел 2 ИП…

Все то служило лишь разными средствами овладевания главной ценностью.

А она оставалась неизменной и ею были женщины.

* * *

Чувственный художник Стивен Хэнкс выразился о женщинах в своей жизни весьма скромно.

Я признаюсь более радикально:

Женщины – это мое ВСЁ.

Я жил только женщинами, потому что иначе жить нет смысла.

И потому самый объемный мемуар книги я посвятил именно им.

* * *

Всю жизнь меня вела вперед чувственность и я не боюсь в том признаться.

Человек, не обуреваемый страстями и бесчувственный, как березовый пень, может быть интересным только самому себе.

Да и то не каждый день.

* * *

Всю жизнь больше жизни я любил женщин.

И надо признаться, что иногда они любили меня.

Будучи суеверным, как десять тысяч Пушкиных, я подвержен еще и магии имен.

Женских в особенности.

При выборе женщин я руководствовался прежде всего именами, а уже потом всем остальным.

* * *

То, что главной женщиной всей моей жизни является моя вторая и последняя жена, моя счастливая 11-я любовь – единственная встреченная Светлана – есть exceptio confirmat regulam , не побоюсь еще раз повторить одно из своих любимых выражений.

И в стихотворении, ей посвященном, я писал:

Но свету свет даруешь только ты

И в целом свете нет иного света.

* * *

Приверженность к определенным именам у меня порой просто катастрофична.

(И даже деструктивна, поскольку до определенного возраста для творческого тонуса мне было необходимо пребывать в состоянии перманентной влюбленности в какой-нибудь объект женского рода.)

* * *

Мою 3-ю по счету, но умопомрачительную (хоть и совершенно платоническую!) любовь, пронзившую в 3-м классе школы, звали Натальей.

После этого, подпитанный мыслями о жене Пушкина (которую в те времена я еще уважал по недомыслию) и сходными инициалами, влюбился в свою первую жену Наталью Г., идущую в списке любовей под номером 8.

Впоследствии в списке женщин, сыгравших ту или иную роль в моей жизни, оказалось еще 11 Наталий.

* * *

Всерьез и осознанно я влюбился в 10-м классе в девочку по имени Ирина.

Эта любовь имеет №5, но на самом деле является первой в классическом понимании. Она сопровождалась стихами, пылкими объяснениями, признаниями и серьезным телесным томлением, какого прежде я не знал.

Имя привязало навсегда; порой овладевая 7-й, 8-й или 10-й по счету Ириной, я воображал, что имею самую первую из всех, так мною и не познанную.

В результате Ирин в моей памяти осталось целых 14.

(Одной из них, сокурснице по матмех факультету, маленькой Ирине Ю. еще в 1978 году было написано стихотворение на обороте ее фотографии, сделанной мною.)

* * *

Но и это еще не предел!

* * *

Ощущая с детства имманентную тягу к одной из героинь великого романа, о которой писал в эссе « Онегин? Ленский… Германн !», я обозначил для себя 19 Ольг.

* * *

Одной из них (О.С.) посвящено много стихов, едва ли не лучших в моем наследии.

Эта Ольга С. – моя (увы, оставшаяся не доведенной до конца) любовь №10, была самодостаточной и спокойной.

Спокойной до такой степени, что, работая санитарным врачом на тогда еще живой Уфимской кондитерской фабрике, пропустила сифилис у работницы на конвейере – беспрецедентный случай обсуждала вся местная медицинская общественность.

* * *

Что же касается Ольгиной старшей сестры…