Екатерина Аполлонова - Кафе. Читай по главе в день

Возвращаясь в кафе к мужчине, который заказывает себе алкоголь и спрашивает меня, не буду ли я против.

Мы не соединены душами, у нас нет общих дел, он старше меня на 13 лет, и он ставит меня в ситуацию, где я должна ему что-то разрешить или запретить. Теперь понятно, почему он до сих пор не был женат. Он признавался мне, что боится женщин близко подпускать, потому что они делают из него подкаблучника. Они ли… (кому нужны риторические вопросы).

Я ответила, что не чувствую за собой права управлять его решениями в этой и любых других ситуациях, но не было ли бы лучше, если бы мы провели вечер без алкоголя. Как и все предыдущие совместные вечера. При этом, повторюсь, он был хорошо осведомлён о моём решении не стимулировать в себе какие-либо состояния при помощи алкоголя. Достаточно для меня того, что я пью чай и иногда ем сладкое: сильнейшие расширяющие сознание стимуляторы.

Он вежливо проигнорировал мою просьбу. Видимо, игра «кто в доме хозяин» должна была быть выиграна им до последней капли. И заказал алкогольный коктейль, чтобы я, не дай Бог, не осталась без настоящего праздника.

Не знаю, какие тучи сгустились над ним дальше, но ему стало сильно плохо. Один невинный бокальчик коктейля – и отравление. И обвинение меня, что я ведьма и наколдовала ему плохое самочувствие.

Я сказала ему, что если он уже задал вопрос, то импульс в ответ он получит. Это так работает. Спрашиваем у Мира что-нибудь. Получаем ответ. Ответственность – от слова «ответ». Получили – нужно пользоваться. Или не задавать в другой раз вопрос, не просить чего-либо. Играть с миром в «кто кого» – последнее дело. Лучше сразу самостоятельно принимать решение: «Дорогая, сегодня я пью» – и смотреть за реакцией. Если «дорогой» что-то не понравится, она просто уйдёт.

Я не ушла тогда только из-за долгого перелёта в тот день и полного отсутствия сил в этой связи. Осталась, и импульс Вселенной сработал. Мужчина не взял ответственность за ответ (простите за тавтологию), который получил. Пришлось ему пострадать телесно.

Наши отношения, в которых ещё были неоднозначные эпизоды, после этой истории продлились ещё два или три месяца.

Когда мне было 10 лет, мы с мамой вдвоём переехали на Кубань, и там со мной произошёл случай, который научил меня пониманию, что ложь не нужна. Очевидно, скажет мой добрый читатель, что ложь не нужна. Разве это неясно? Но одно дело, когда ясность в только голове, другое, когда понимаем всем телом, то есть всем своим существом. Когда уже на подсознательном уровне зафиксирована информация. Как базовые привычки, например: тронешь огонь – обожжёшься. Так и с ложью. Ценно прочувствовать её нутром, чтобы понимать её суть и начать с ней новые отношения, построенные на осознании взаимовыгоды или взаимоуничтожения.

Здесь, на Кубани, и состоялась встреча с этой истиной.

Мы переехали. Отец с братом остались в Сибири. У папы был какой-то контракт по работе, которому ещё несколько месяцев жизни нужно было отдать.

До переезда мы жили в квартире, у нас была дача и у бабушки – частный дом. Там были огороды и садовые деревья. Но такого обилия фруктов на личном участке, как на Кубани, я не видела ни разу. Мы приехали к самому урожаю: горы яблок, груш, слив, винограда. Я была в восторге. Моментально всё это начала есть большими порциями. С непривычки организм бунтовал, возмущался, но жажда вкуса была сильнее. Например, сливы я до сих пор не ем. Так тогда их переела. Только в виде варенья…

В один из дней, когда мамы не было дома, я решила порезать яблоки, чтобы засушить их к зиме. Несвойственная мне инициатива, вызванная, видимо, резкой сменой обстановки. В доме, в который мы переехали, давно не жили. Ножи, что удалось найти на скучающей кухне, были туповаты. Меня это не смутило, и я взялась за дело. Неумёха городская. Вкладывала яблоко в ладонь и сверху давила ножом, отрезая ломоть. Несколько фруктов поддались практически легко. Дали себя искромсать, разложить на сушилку. Но на одном из последующих нож сорвался и впился мне в основание большого пальца. Кровь моментально хлынула рекой (как мне тогда показалось). Я взвизгнула и набрала полные лёгкие воздуха, чтобы приготовиться орать от боли, как вдруг…

Как вдруг я огляделась в поисках невидимого зрителя и вспомнила, что я одна дома и что никто меня не пожалеет. Это было впервые. Чтобы такая рана с хлещущей кровью, и я совсем одна. Даже маленького брата не было. Он бы хоть испугался за меня. Меня бы поддержала его реакция.

Я моментально проанализировала ситуацию. Кровь уже капала на пол. И я начала разговаривать с собой: «Сейчас, Катюша, мы промоем ранку и смажем зелёнкой». Так я и сделала. Зелёнка в несколько раз усилила боль. Я начала глубоко дышать и интенсивно дуть на ранку.

Заматывая порез тряпочкой или бинтом, я начала рассуждать, что всё время, когда я кричала раньше, я врала. Не во всех случаях, конечно, в младенчестве наверняка была веская причина – чтобы привлечь внимание, например. Но тогда я именно так сказала себе: «Я врала. Кричала раньше, как будто от боли, но могла не делать этого. Точно!»

Мама много раз уличала меня во лжи. Настоящей, ненадуманной. «Кто разбил? Ты?» – «Нет. Не я…» Наказание, взаимная обида. «Кто разбил? Ты?» – «Да. Я». Такая же реакция. Что-то не то. Как бы я ни ответила, реакция была одинаковая. Но если соврать – рассуждала я ребёнком – есть вероятность 50%, что не заметят и не призовут к ответу. Однако это оказалось ошибкой рассуждения. Ложь не спасала от ответственности. Это нужно было вовремя обнаружить, пока я не научилась обманывать профессионально.

Родителей расстраивала любая наша с братом нечестность, и я старалась быть такой как можно реже. Но в эпизоде с порезом меня озарило, что ложь и правда – это ещё глубже, чем признаться, кто разбил кружку, чем ответить честно на неприятные вопросы. Даже когда я просто так кричу, плачу – это я тоже обманываю. И можно боль прожить без крика, и можно помощь самой себе оказать… Можно эмоциональными реакциями не манипулировать и не привлекать к себе внимания. Другое дело, когда они не контролируемые, чистые, незапланированные. Но здесь и тени манипуляции или желания нарушить чьё-то пространство не будет. Даже у ребёнка. Чистые эмоции – совсем другое дело. В тот день я пообещала себе учиться не врать. Не врать себе, что мне больно, если не больно. Не врать, что страшно, если это не так. Начать с себя. Именно так.

Что тут добавить. До сих пор учусь. С того момента я ещё много раз ловила себя на лжи. Явной, прикрытой, во спасение. Лгала многим и себе – отодвигала себя на второй план, заставляла себя молчать, отказывала себе во многом, даже без следующей за этим пользы для кого-то – бездумно, во вред себе, но порой в иллюзорную угоду социуму. Сейчас этого уже сильно меньше. «Что люди скажут?» Всё что угодно. Люди непредсказуемы. В их голове роем мысли, и у каждого тысяча и одна причина сказать мне что-нибудь обо мне. Для меня. Хорошее, плохое. Без контроля.