Джессика Фальковски - Лабиринты памяти

Недоумение, постепенно сменялось лёгким замешательством.

– Само собой, настоящий! Каким же мне ещё быть?

– Она имела ввиду, что ты искренний и добрый, а не самонадеянный и поверхностный обманщик, как другие.

Самонадеянный и поверхностный? И эти слова я слышу от своей дочери, которой ещё и четырёх лет не исполнилось? Нет, в этой истории определённо что-то не так. Так быть не должно. Слишком много странностей для столь короткого срока. Всё происходит слишком быстро, и я понятия не имею как это остановить… Именно по этой причине, я, с присущей мне всё же наивностью, верил, что открыв ту комнату, мы, пускай и не поставим точку на этой истории, но будем знать, с чем, чёрт побери, имеем дело!

Другие, наверняка назвали бы меня глупцом, но я хотел надеяться, что для нашей семьи ещё есть шанс, чтобы что-то изменить в лучшую сторону.

*****

Майкл приехал как и обещал, вовремя. Чтобы не терять попусту время, мы сразу же направились в нашу спальню, где собственно и планировали сделать в будущем дверь в новую комнату. Мы заранее накрыли все вещи чехлами и простынями, учитывая сколько пыли на них может осесть. Оценив масштаб предстоящей работы, Майкл обратился к нам, подмигивая:

– Расширяетесь?

Мы с Шерил переглянулись.

– Вроде того. Вот, по воле случая узнали, что у нас, оказывается, есть ещё и секретная комната. Посмотрим, что за скелеты там спрятаны.

Я попытался отшутиться, но шутка вышла неудачной. А в нашей ситуации и вовсе, неуместной. Поэтому, я решил перевести тему, на что-то более нейтральное.

– Как долго вы будете работать?

– Трудно сказать. Вам ведь важно, чтобы это было качественно, и максимально аккуратно?

– Да, конечно. В таком случае, мы оставим вас, не будем отвлекать.

Когда первые слои обоев и штукатурки были сняты, и мастер принялся за кирпичную кладку, мы с Шерил затаили дыхание в предвкушении. Я даже думал выйти на улицу, пока всё не будет готово, но счёл неуместным оставить жену одну, ведь она как и я, волновалась и нуждалась в моей поддержке. В голове с молниеносной скоростью проносилось множество глупых предположений и мыслей, которые я с упорной уверенностью гнал прочь.

Больше не было никаких вопросов и разговоров на эту тему. Лишь изредка, я ловил на себе пристальный, полный тревоги взгляд Шерил. В какой-то момент она не выдержала и подойдя ко мне, спросила полушёпотом:

– А если окажется, что там кто-то был замурован? Иначе зачем было закладывать камнем двери?

– Скоро мы всё узнаем, – как можно спокойнее ответил я.

Она как-то странно посмотрела на меня.

– Почему ты вдруг стал таким безразличным и спокойным?

Взяв её за руки и пытаясь хоть как-то приободрить, я произнёс:

– Просто устал об этом думать. Мастер уже здесь, давай просто подождём ещё немного.

Эйприл, всё это время находившаяся в своей комнате, теперь пришла к нам, и то и дело, норовила заглянуть в комнату, где работал Майкл.

Он работал, как и обещал, чисто, но звуки доносились даже этажом ниже. Шум падающих на пол кирпичей был весьма громким. Майкл для начала отыскал то место, где раньше находилась дверь, и разбирал сам проём, не нарушая при этом целостность самой стены. Спустя некоторое время, я услышал его голос, доносившийся сверху.

– Мистер Голдман? Подойдите.

Мы вошли в комнату. Я первым приблизился к проёму, на месте которого, ещё недавно была глухая стена, и заглянул внутрь. Там была детская. Обычная детская комната. Без надуманных страхов и предположений, и судя по обстановке, комната принадлежала девочке. Нежно розовые занавески закрывали окно, возле стены стояла аккуратно заправленная стёганным одеялом кровать. На противоположной стороне комнаты, находился небольшой туалетный столик с зеркалом и пуфиком. В центре комнаты, на круглом мягком ковре стоял большой деревянный кукольный домик в три этажа, наполненный мебелью и прочей мелочью, занимавшей детей. Так же здесь был столик, с разложенными на нём книгами и кресло, а возле самого окна стоял большой платяной шкаф, с резными вставками. Именно его я видел в тот день в окне комнаты, которую мы так неожиданно для себя открыли. И ещё я помню ту девушку, которая наблюдала за мной из этой самой детской, что само по себе казалось невозможным, ведь она была замурована столько лет. Но почему? Что такого могло случиться здесь, чтобы само её существование стало невыносимо прежним владельцам? И каким именно? Знал ли мистер Аттвуд о ней? Какие ещё тайны здесь сокрыты?

Шерил отнеслась к нашему открытию с явным интересом и догадками о истории этой комнаты в прошлом, а вот Эйприл была в полном восторге от игрового домика и прочих игрушек, которые обнаружила здесь. Первым же её желанием был переезд в эту комнату, и как можно скорее.

Я никогда не мог подумать, что столь незначительное открытие, может в корне перевернуть, годами созданный уклад нашей семьи, изменить жизни. Но именно это с нами и случилось, и теперь я не имел ни малейшего представления о том, как можно было что-то изменить или исправить. Думаю, в тот день, мы всё же открыли «ящик Пандоры», потому что именно с этого момента вся наша жизнь, спокойная и размеренная, полетела к чертям.

Артур Говард

1920 год

Она понравилась мне сразу. Наверное, именно по этой причине, я не долго думал над тем, чтобы сделать ей предложение. Ранее моё отношение к женщинам было, по правде сказать, потребительским. Я никогда не рассматривал их всерьёз, и уж тем более не считал достойной компанией. Время с ними я проводил скорее со скуки, чтобы скоротать своё одиночество, когда оно напоминало о себе слишком явно. В моей жизни было достаточно женщин, чтобы сейчас с уверенностью сказать о том, что я не вспомню их лиц, даже если встречу снова. С Зои же всё было иначе. Мне нравилась в ней каждая мелочь, будь то милая улыбка, которую она расточала прохожим на улице, либо же мелкий изъян, в виде шрама над бровью, который придавал её лицу некий особый шарм. Что-то манящее и вместе с тем такое знакомое было в этой стройной бледной девушке, с восхитительными синими глазами и роскошными локонами светлых волос, что моя, созданная за годы броня вдруг спала, и я остался один на один с её очарованием, обезоруженный и по уши влюблённый.

Но не могу сказать, что чувствовал то же самое с её стороны. Наоборот, Зои вела себя весьма осторожно, как и подобает девушке её положения. Родители моей избранницы были довольно влиятельными людьми, поэтому и дочь воспитали в соответствующих их статусу традициях.

Со стороны даже могло показаться, что я ей не нравлюсь, настолько отстранённой она была со мной. Но в определённые моменты, когда мы оставались наедине, мне всё же удавалось добиться от неё эмоций, и я уверял себя, что всему причиной была её излишняя замкнутость и скромность. Как следствие, строгое воспитание дало о себе знать. Когда родители, одобрив мою кандидатуру в качестве её будущего супруга, сообщили ей об этом тоном, не терпящим возражений, Зои лишь кивнула соглашаясь, как будто бы речь вовсе не шла о её дальнейшей судьбе. В этот момент я не знал, радоваться ли мне, что я заполучу столь покорную супругу, либо же огорчаться, что связываю свою жизнь с безвольной куклой, которая однажды окажется лишь красивым дополнением к окружающей меня обстановке.