Артём Кайнов - Проклятый Рай. Здесь есть всё, о чем ты мечтал, но нет того, без чего не можешь жить

– Я уверен, что могу показать тебе то, что ты до сих пор не видела, – слегка наклонившись, сказал Алексей.

– Что же это?

– А вот… Сюрприз.

– Звучит интригующе. Думаю, я бы взглянула на это место, – спокойно ответила Донара. Тонкие губы ее чуть поблескивали, и Алексею приходилось сдерживать себя, чтобы не поцеловать их.

Старичок-фотограф стал настолько подвижен и изобретателен, что его с легкой натяжкой можно было перепутать с женихом. Фотоаппарат его уже гулял по рукам так же, как и фотографии с наплечной сумки. Вадим слонялся по секции с этой привлекательной игрушкой и снимал что ни попадя. Всем хотелось сфотографироваться на балконе, но возникла одна проблема – требовалась новая кассета, а у развеселого старичка попросить было нельзя, не озадачив его. Вадим порылся в сумке и нашел запасную кассету, которая ввиду материального дефицита, по мнению врио преклонного возраста фотографа, требовала мгновенной окупаемости. Таким образом, каждый последующий снимок приносил Вадиму от пятидесяти копеек.

Все речи, высокопарные и низменные, нитка по нитке сматывались в один клубок, судьба которого была пролежать без дела вечность в пыльном чулане; незримый, неуловимый счетчик показывал такую баснословную цифру страсти, что даже все общежитие, будь оно здесь, не могло бы ее оплатить. Сотрапезники упивались каждой секундой как могли, словно такой день мог больше не повториться. В ход пошли какие-то вульгарные издевки, перетирание костей и слезная ностальгия. Магнитофон транслировал европейские хиты, а вместе с тем и ощущение удавшейся, салатовой жизни. Кое-кто посетовал, что нужно было накрывать свадебный стол в холле, и тут на него со всех сторон, точно камни, посыпались упреки и увещевания. Дескать, кто бы стал всех кормить на халяву? Родители молодожёнов, и те постеснялись приехать. Всплакнули в загсе, и все тут. Вдруг Донара, безучастно наблюдая торжественное зрелище, ощутила на плечах нежное прикосновение чьих-то рук. Ей хватило мгновения, чтобы понять, чьи это руки.

– Похоже, тебе здесь не очень-то и нравится. Может, пора взглянуть на что-нибудь поинтереснее, – шепнул Алексей ей. Та махнула рукой в сторону выхода и приняла прежнее положение. Алексей обогнул стол, продекламировав сомнительную шутейку схваченным обручем фразерства и заигрывания пирушникам, и вышел вон. Через пару минут так же, правда молча, поступила Донара.

В санузле стоял гам и сигаретный дым колыхался кисеей. Ребята, сидевшие там, спорили о бытовых грандиозных безделицах, и в лице каждого читалась гордая непримиримость. Алексей с лицом сумасшедшего подбежал к Вадиму, вырвал у него фотоаппарат и скрылся в тени. Как только Донара показалась в дверном проеме коридора, он, улыбаясь, попятился в холл, сантиметр за сантиметром разбавляя пространством свой силуэт, и под конец поманил указательным пальцем. Да, он уже был изрядно пьян, и реальность, конечно, казалась ему той игрой, в которой он был самый что ни на есть ас. В свою очередь Донара просто вышла за ним, чуть растянув губы в уголках рта.

– Пойдем. Я покажу тебе весь мир, – величественно сказал он, озаренный светом лампы накаливания, точно святой на картине, и протянул руку. Донара дала вывести себя на лифтовую площадку и провести вверх ко входу на крыше. Слежавшиеся кучки мусора и пары мочи источали вонь, стимулирующую рвотные позывы. Донара, кашлянув от вдруг перебитого дыхания, резко зажала нос и хотела было вырвать руку.

– Сдурел? Что это за гадость?

– Прости-прости. – Он схватил ее за обе руки. – Но это того стоит, поверь. Задержи дыхание и бегом на крышу. Считай, это наши тернии к звездам! Правда, сейчас они не столько колки и непроходимы, сколько отвратительны.

Он дернул ее в сторону дверцы на приступке с арматурной лесенкой, ведущей на крышу, но спутница высвободила руку и побежала к лифу.

– Ничего хуже я даже вооброзить не могла, – отозвался обиженный голос снизу.

– Черт! Дурная моя голова, – сбегая вслед за спутницей, затараторил Алексей. – Прости. Я облажался. Просто там крыша, небо, высота, город как на ладони, понимаешь? Статическое парение над всем мирским.

– Никакое парение не стоит того, чтобы пробираться к нему сквозь лужи шлака и груды отбросов.

– Но здесь иначе нельзя… – начал было настаивать Алексей, но Донара дала понять, что о минувшей неприятности больше и заикаться не стоит. – Забудем. Ты права. Это мерзкое и глупое пристрастие. Черный романтизм. Давай лучше пройдемся по этажам.

Они бок о бок зашагали по лестницам, ненадолго останавливаясь на лестничных площадках, чтобы полюбоваться сонным и теплым видом за окном. Тихие, тихие кроны безветренно молчали, словно нарисованные, а по улицам растекалась мутная вечерняя дымка, закругляя углы домов и скрашивая резкие тона. Казалось, будто красочное пространство внизу течет и вращается, но так неуловимо, что об этом можно было только догадываться. На этажах уже были заметны следы распада: непонятные обломки, разнородные пятна и сквозняки… От перил в большинстве своем остались одни крепления. Донара и Алексей все спускались и спускались по лестнице, не обращая внимания на встречных людей и их беседы. Она расспрашивала его о новобрачных, а Алексей, взяв ее под руку, говорил о себе и интересовался ей. Когда Алексей упомянул, что ему предлагают работу администратора в ресторане, Донара открыто заинтересовалась.

– И что же ты ответил? – слегка дернув рукой, сказала она и приостановилась.

– Не знаю. Для меня это слишком ново, что ли. Всех вокруг я уверял, что это золотая жила, денежный фейерверк и легкий престиж, и даже, кажется, сам в это поверил, но почему-то теперь мне это совершенно безразлично.

– А по-моему, здесь и думать нечего.

– В смысле?

– Не к каждому так благосклонна удача, и будет глупо поступиться ее дарами. В конце концов продолжи ты сейчас идти проторенной дорожкой, жить старой жизнью, все равно будущее останется для тебя неясным и непредвиденным. Сказать по секрету, меня всегда преследует страшная мысль, что на смертном одре я окажусь в числе несчастных, осознавших, что они впустую потратили жизнь, и обвинивших в этом обстоятельства. Ужасно по прошествии долгого времени осознать, что когда-то у тебя был шанс сделать нечто важное, а ты списывала это на помутнение рассудка.

– Странно слышать такие слова от девушки, – сказал Алексей, разглядывая профиль напарницы.

– Мне кажется, в душе я далеко не девушка и по своим сокровенным масштабным устремлениям не уступлю и прославленному кровожадностью тирану.

– Именно нечто большее ты и заслуживаешь, думается мне. В тебе есть эта искра сумасшествия, которая толкает людей на громкие поступки и свершения. Помимо этого, еще характер, обаяние и магия. Боевой комплект.