Артём Кайнов - Проклятый Рай. Здесь есть всё, о чем ты мечтал, но нет того, без чего не можешь жить

– Плохо ты знаешь воров.

– Ой, да и слава богу. Этого только не хватало.

Гуес медленно достал ключи из кармана, побренчал ими, улыбнувшись, так же медленно вставил один из них в замочную скважину и с особым усердием провернул два раза.

– Ну ты и придурок. Не ожидала от тебя такого, – зашаркав подошвами, попятилась она.

– Что ж, а я от тебя ожидал и не прогадал.

– И чего же? – она остановилась.

– Сама знаешь, – неуверенно буркнул он и пошел прочь.

– Что знаешь? Хах, да пошел ты, инфантильный притворщик. Строит из себя альфа-самца, а сам, наверное, взаперти на ромашке гадает.

– За последнее время это лучшее, что ты выдала, – уже из коридора крикнул он и хлопнул входной дверью.

Элла, фыркнув, вернулась в комнату, сбросив тапки как попало. «А я думала, это со мной трудно ужиться,» – мелькнуло у нее в мыслях. Она легла и попыталась было взяться за тетрадь, но тут же поняла, что ни написать, ни нарисовать сейчас ничего не сможет. В ее сумбурных мыслях мало-помалу, словно просачиваясь, начало проступать лето, когда она с пакетом и сумкой на колесиках впервые вошла в общежитие. Подруга Света, у которой она жила до этого и с которой вместе училась, наконец нашла себе парня и, спустя неделю, пригласила его жить к себе. Чтобы задобрить сожительницу, уже хлопочущую об отъезде, Света на пару со своим ухажером поднатужились и отыскали, облапав кипы газет и изучив десятки интернет-объявлений, Элле отличный вариант – уютненькую комнатушку в общежитии, за которую сверх квартплаты брали символическую сумму. Причиной тому служило долгое простаивание недвижимости, выставленной на продажу. Хозяин, приобретший ее бог знает когда, согласился по доброте душевной заселить Эллу при условии, если та будет соблюдать порядок в комнате и в любой момент при сообщении о продаже соберет вещички и без всхлипываний оставит помещение. Находка, конечно, пришлась по нраву не только друзьям Эллы, но и ей самой. Собственное жилье, где ей ни с кем не придется ни считаться, ни договариваться, ни делить хозяйство на неравных правах! Собственное жилье, где можно отгородится от всего мира, забаррикадироваться, если хотите, уйти в себя, медитативно считывать свою индивидуальность и воплощать по мере возможностей. Пусть эта комната будет временной, зато она в твоем распоряжении. Словно жизнь.

Элла вспомнила, как ухажер Светы любезно помог ей донести сумки до лифта, как она даже слегка позавидовала осчастливленной подруге, хоть ее «бойфренд» и не вызывал у нее повышенного интереса; как она поднималась в лифте, дыша в ладошку… Но особенно ей запомнилась сценка, которая ждала ее по выходе на девятом этаже. В джинсовом пиджаке, молочной блузке, в удлиненных шортах и легких туфлях, она вышла на площадку, звучно тарахтя колесиками сумки, и вдруг услышала: «Что, красавица, тяжело?» Голосок был какой-то вызывающий, издевательский; она повернула голову направо, ожидая увидеть там какого-нибудь гопника, и, воспроизводя первое впечатление, столкнулась с экстравагантным общежитским домовым. Лицо его было чересчур игривое, полное, не в пример окаменевшему худосочному телу в потрепанном балахоне, который наполовину скрывал серые баскетбольные шорты, сочетавшиеся со сланцами по цвету. Девушке показалось, что ее обдало поволокой дурацкой самоуверенности.

– А что? – раздражительно ответила она.

– Ниче, – сложив брови домиком, ответил он и зашел в лифт, зачем-то придерживая дверь.

– Идиот… – казалось бы, негромко констатировала она и направилась к условному месту, как вдруг услышала вдогонку.

– Сама иди.

Она повернулась посмотреть еще раз на обидчика и, предположив, что у него не все дома, фыркнула и пошла дальше. Сделав пару шагов, Элла в вдруг встала в ступоре. Стоп. Это что, баян? Мемчик воплоти 15 15 Мем: гусар скачет верхом мимо крестьянки с коромыслом. – Что, тяжело, красавица? – Да, а что? – отвечает с надеждой она. – Ниче, – отвечает гусар и скачет дальше. ? К тому времени раздался корёжащий скрип секционной двери и в полуметровом промежутке показался некто в хлопковой рубашке со словами: «Хэй, Говнюк! иди сюда!» Элла, поморщась, повернулась и усмехнулась, глядя на «домовенка» в лифте. Тот, в свою очередь, послал неприятеля и выбросил фак напоследок перед тем, как закрылись двери лифта.

– А он и вправду говнюк, – подметила Элла с неподдельным азартом, где-то в подсознании дивясь такому бесцеремонно-теплому примечанию.

– Еще тот. Может, помочь или подсказать что-то? – кивнув на сумки, проговорил Гуес.

– Нет, не надо…

– Ну ладно, – ответил он, сужая промежуток со скрипом.

– Ой, стоп-стоп. Кажется, мне именно сюда.

Скрип замер. Элла быстро зашагала и, открыв ногой дверь нараспашку, что резко издала чудовищный рев, зашла внутрь, стиснув зубы.

– Очень любезно. Хоть бы сумки взял, а не стоял как вкопаный.

Гуес на это только развел руками.

– И дверцу бы смазать не помешало. Верещит, как калитка огородная.

– Эй, что за претензии? Ты вообще кто? Пришла и бубнит что-то, как старушка.

– Ах да, я – Элла, судя по всему, ваша новая соседка.

– О-о… Кажется, за неуплату в этой секции выселение грозит только мне. Позволь спросить, в какую именно комнату ты заселяешься?

– В 40, кажется.

Она указала ладонью на визави, как бы припоминая имя.

– Что? – сконфузился Гуес.

– У меня есть два варианта, как тебя называть: либо неистовый погонщик говнюков, либо стойкий безымянный швейцарик.

– Слушай, а наш с тобой знакомый тебя ничем не угостил случайно?

– Ничем, кроме посредственного баяна, безымянный швейцарик.

На мгновение все затихло. Затем Гуес сдержанно засмеялся, приложив ладонь ко лбу, а милое личико Элла сделалось по-ребячески дерзким.

– Баян, говоришь? О мой бог!

Гуес зачем-то взял руку Эллы.

– Что? – она всем телом подалась назад, словно вот-вот упадет.

– Давай сумку уже.

– Да не надо уже, спасибо, неистовый…

Гуес назвал свое имя и выхватил пакет у новой соседки.

– Итак, если не ко мне и не к Донаре Васильевне, значит, в потайную комнату. Говорят, последний житель, что там прозябал, в один прекрасный день заперся изнутри и вскоре вышел в окно. Такие дела.

Элла фыркнула.

– Ты серьезно? – глянув искоса, спросила она. – Хочешь сказать, это комната самоубийцы?

– Вполне.

– Откуда ты это знаешь? Мне об этом не говорил квартиродатель.

– Еще бы он тебе сказал. Об этом повествуют страшилки и легенды этого общежития. Я тебя в большее посвящу: говорят, оно построено на кладбище. Ну, знаешь, как Петербург на костях или Беломорканал. Правда, в большей степени это выражение понимается буквально, что тоже, кстати, имеет место.

– Что за фетиш – увлекаться всякими небылицами и легендами? – спросила студентка филологического факультета. К тому времени они уже стояли у нужной комнаты.