Софина Райз - Шоколад с морской солью. Книга II

– Тоже мне новость! Спорим я даже знаю, почему это произойдёт: тебя, герой, скорее всего, посадят, а Эмилия сразу после завтрака отправится в приют. Или я что-то путаю? – торжественным голосом произнесла девушка. – И вообще, немедленно убери свою руку с моей груди. Я не в настроении!

– Ты даже ни капельки по мне не соскучилась? Эва, мы прожили полтора месяца вместе как настоящая семья, и тебе совсем не жаль, что я завтра уеду? – Луис недвусмысленно посмотрел девушке в глаза, пытаясь рассмотреть там хоть ничтожно малую пылинку её стерильно чистой души. Тщетно.

– Ба! Да у тебя сердце холоднее, чем у рептилии! Можно я буду называть тебя «моя божественная игуана»?

– Называй меня как тебе угодно. Муреной, скользкой гадюкой, бездушным крокодилом – всё равно. Довольно с меня всей этой сентиментальной чуши! Выкладывай, что там у тебя, и немедленно проваливай. Мне надо собирать вещи, через неделю я уезжаю в Париж, – Эва гордо вскинула голову, и золотые локоны небрежно рассыпались по плечам.

– Эмилия не будет жить в приюте, – уверенно отчеканил Луис.

– Ты что решил её удочерить? Или нашёл, кому её продать подороже? – яд сочился из каждого произнесённого ею слова, и девушка почти потеряла свою привлекательность за хищным оскалом острых жемчужно-белых зубов.

– Нет, Эванджелина, ты права, ты даже не ящерица, ты омерзительная ядовитая змея. Бесконечно рад, что с завтрашнего дня никогда больше тебя не увижу. Запомни, Луис сдержал своё слово: Эмилия будет жить и учиться в балетном училище, притом за счёт заведения. Я заключил весьма неплохую сделку, согласись?

Мужчина гордо произнёс свой монолог, словно дал пощёчину, и презрительно отвернулся от собеседницы, не удостоив даже коротким дерзким взглядом. Затем направился в гостиную, где в глубоком кресле, поджав ноги, сидела малышка, сжимая в маленькой ручке своё любимое лакомство – вафельный рожок с мороженым, и неторопливо обкусывала шоколадно-ореховую глазурь. Глаза ребёнка увлечённо следили за мельканием картинок на экране телевизора, и Луис, стоящий совсем близко, ничуть не привлёк её внимания.

– Эми? Малышка.

– Да, Луис, – не отрывая взгляд от экрана, улыбнулась она.

– Иди ко мне, детка. Ты знаешь, завтра мы с тобой отсюда уедем, – он бережно взял на руки девочку и усадил к себе на колено. – С завтрашнего дня ты будешь жить и учиться в лучшем балетном училище Бразилии и сможешь стать такой же известной и красивой балериной, как мама. Поверь, тебе там будет хорошо. В школе много точно таких же девочек, как ты, и у тебя обязательно появятся друзья. К сожалению, мне придется оставить тебя там одну, но это ненадолго. Обещаю, что буду тебя навещать.

– Луис, не уезжай, пожалуйста, я не хочу без тебя там жить, – девочка обхватила руками в его сильную шею и расплакалась. – Луис, миленький, пожалуйста, не бросай меня. Не хочу я ни в какую школу. Хочу остаться здесь с тобой и тётей Эвой.

– Брось реветь, малявка. Сказал же, буду тебя навещать по выходным. Честно-честно! Прости нас и пойми, тётя Эва скоро уезжает в Париж, а у меня даже дома нет, чтобы тебя забрать. Обещай, что не будешь плакать и капризничать, – смотреть на маленькую беззащитную мартышку, перепачканную молочным шоколадом, было невыносимо больно, и мужчина малодушно отвернулся, понимая, что ложь, безусловно, не спасет его от угрызений совести. Приходить в гости по выходным – дешёвый рекламный трюк для домохозяек, а мужчины устроены иначе. Можешь – говори, не можешь – молчи, чёрт тебя подери.

– Буду плакать! Буду! Буду! – раскапризничалась девочка. – Вы все меня бросаете! Сначала мама, потом ты и Эва. Никому я не нужна. Совсем никому. Все вы обманщики, хотите поскорее от меня избавиться и придумали вашу школу с балеринами, – не унималась она. – Не нужны мне друзья, не хочу балериной быть, я хочу здесь с вами.

Луиса поразила и удивила внезапная перемена в поведении ребёнка. Всего в один миг девочка стала смелее, серьёзнее, взрослее. Прежде она никогда не капризничала, вела себя скромно, робко, молчаливо… Внезапно услышать такое?! «Как же больно должно быть у тебя на душе, малышка, если ты с такой обидой мне это говоришь?» – подумал Луис и крепко обнял Эмилию. Поцеловал в лоб и прижал к себе сильнее, чем обычно. Девочка на этот раз его оттолкнула и обиженно отвернула лицо.

– Эми, мартышка, не говори так, пожалуйста. Мы тебя не бросаем. В школе тебе будет хорошо. Обещаю. Ты научишься танцевать точь-в-точь как твоя мама. Камилла будет смотреть на тебя с небес и гордиться, – Луис сказал первое, что пришло на ум, и остался вполне доволен своей находчивостью. Хотя как вообще может быть доволен человек, говоря ложь тому, кто тебе безусловно верит?

– Я люблю тебя, – искренне добавил Луис, чувствуя облегчение от того, что хотя бы в этом остался честен.

– Ты правда меня не бросаешь? Мы будем видеться с тобой? По выходным? Ты честно, честно-причестно, любишь меня? – с надеждой произнесла Эмилия, посмотрела дяде в глаза и уткнулась мокрым от слёз носом в его тёплое плечо.

– Честно-причестно, Эми. Обещаю, что всегда буду любить тебя, – он нежно гладил рукой её спутанные волнистые волосы, тяжело переживая предстоящую разлуку. Внутреннее чутьё подсказывало, что они больше не встретятся никогда…

– Как прикажете всё это понимать? – Эва стояла неподалёку, скрестив руки на груди и нервно постукивая каблуком. Вся эта сцена прощания начинала изрядно действовать ей на нервы, и, злобно поджав губы, девушка демонстративно отвернулась, указывая жестом следовать за ней. Но Луис не торопился. В этот самый момент ей больше всего на свете захотелось оказаться рядом с ними! Обнять обоих за плечи и стать частью семьи. Однако подойти означало проявить слабость. Одиночество, амбиции и страх надели на лицо Эвы стальную маску бесчувственности и высокомерия, спрятав семена живой души глубоко под толщей гордыни и тщеславия. И вот сейчас одно маленькое семечко неожиданно начало прорастать, пробивая себе путь в сердце, словно в сухой каменистой пустынной земле. Окружающее пространство, словно воздух после дождя, наполнилось любовью, согрелось тёплым светом детской улыбки и нежно прикоснулось ладошками к холодной змеиной оболочке её души, отчего чешуйки обсыпались, обнажая нежную девичью кожу… «Эми… детка… я тоже тебя люблю» – едва не закричала от нестерпимой боли Эванджелина. Но сдержалась. Затем резким движением выдернула крохотный росток нежности из души, бросила под ноги, растоптала и быстро удалилась в свою комнату.

– Вижу, ты совсем не рада моей идее с балетным училищем? Отчего же? – Луис вошёл следом за ней, крепко сжимая в руке странного вида конверт.

– Нет, ну что ты, разумеется, я рада! Ты у нас такой добренький, такой правильный и великодушный. Маг, чародей, благородный рыцарь, – слушай, если начистоту, то меня от всего этого спектакля уже тошнит. Пойди-ка ты лучше расскажи Эмилии, за что тебя на этот раз разыскивает полиция, – агрессивно набросилась Эва. Понимая, что раздражение от того, что она оказалась в оппозиции против самой себя, заставляет буквально закипать кровь в жилах и что сдерживать себя дольше нет больше сил.