Вячеслав Гуревич - От тюрьмы до киббуца и другие приключения
- Название:От тюрьмы до киббуца и другие приключения
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005562104
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Гуревич - От тюрьмы до киббуца и другие приключения краткое содержание
От тюрьмы до киббуца и другие приключения - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Но пока я оставался в «Реджине Чели», светские условности оставались в силе. Большинство зэков сидели тихо, избегая взглядов, и я сделал то же. Чтобы меня пырнули за неосторожный взгляд, когда свобода так близка? Но, по крайней мере, на охранников я мог уставляться сколько угодно, и я вновь подивился тому, как мне повезло, что им было на меня наплевать. В России я вырос на историях садистов-охранников, чей весь смысл жизни сводился к тому, чтобы переломить заключенных. Их итальянским коллегам было на нас плевать. На их лицах не было написано ничего, кроме глубочайшей скуки.
Заключенные вели себя соответственно, воздерживаясь от экспериментов, которые могли бы пробудить охранников. Если у кого-то совсем чесалось поговорить, то он высказывался на футбольную тему. В ответ он получал бессильное пожатие плеч – комментарий на вечные несчастья, преследующие «Лацио»/«Фиорентину» – «Ma che fa? Stronzini tutti…”, «Что взять с этих засранцев?»
Мне на эту тему сказать было нечего, я не следил за футболом уже лет десять. Хотя вопрос вертелся: ведь кто-то же должен был у этих «засранцев» выигрывать, и где же были болельщики этих победителей? Наверное, их просто не сажали: или за «Милан», или «Интер» болели сплошь приличные люди, или «боление» за эти команды гарантировало неприкосновенность.
Ну, наконец-то: формы подписаны, мы выходим! Свобода так близка, я ее чувствую, нюхаю, пробую на язык! Обещаю всем богам, от Иеговы 1 1 Организация запрещена на территории РФ.
до Диониса, уважать свободу и чтить ее. Нет уж, пока не увидел небо в клеточку, не понять тебе счастья выйти поутру из дома за кофе и газетой, позевывая и почесываясь. У меня буквально кружилась голова от близости свободы – я уже унюхивал кофе, я чувствовал газетную тушь на кончиках пальцев, – я уже не читал, что я там подписывал, что было ошибкой настолько типичной, что чего о ней говорить. И правда, если бы я читал то, что я подписывал, это сберегло бы мне разочарование, постигшее меня минутами позже.
– Суд-то занят сегодня, а? – пробормотал я охраннику, пока мы стояли снаружи в ожидании фургона. – Мы же в суд едем, так?
Он посмотрел на меня как на идиота. К сожалению, этот взгляд мне хорошо знаком.
– В «Ребиббию» тебя везут. Другая тюрьма, – добавил он, правильно истолковав мое выражение. – Тебе там понравится. Все лучше, чем здесь.
– Другая тюрьма??? – С тем же успехом он мог меня зарезать прямо тут. – Но почему меня переводят?
Классическое итальянское плечепожатие:
– Eh.
Кто знает? Chissà?
***
Итак, в состоянии контузии я погрузился в полицейский фургон, совершенно не понимая, что происходит. Должен сказать, что шок прошел скоро. После недели в объятьях итальянского правосудия я уже не был таким психологическим слабаком, как раньше, и даже эти неприятные перемены я пережил без приступа паники. Я знал, что все же меня не ведут на расстрел, не отсылают в Союз, меня не похищает мафия, КГБ или Министерство марсианской мортаделлы. Я был жертвой общеабсурдного состояния итальянского правосудия №1234, и я воспринимал это как норму. Задавать вопросы охранникам было бесполезно, а добиваться ответов просто опасно. Да, ситуация была абсурдной, но не более чем паста с фасолью в девять утра.
«С другой стороны, – подумал я (то есть мог бы подумать, потому что, скорее всего, это я думаю сейчас), – поддержание состояния абсурдности в жизни заключенных может быть более эффективным путем добиться их повиновения („угнетать“ их, если вам не обойтись без теорий классовой борьбы), чем установление правил и неукоснительное им следование». Когда в системе правила и наказания произвольны, заключенный должен предполагать, что возможно все, и это пугает его еще больше, а чего еще надо системе, кроме страха заключенных? На практике, впрочем, те, кто придумал эту систему, вряд ли продумали все это так уж тщательно; они были такими же рабами своих собственных этнических или социальных представлений. То, что со мной происходило, было трудно себе представить в Скандинавии, но в России – запросто.
Все это навсегда останется кучей праздных заморочек, порожденных скукой и попытками не сойти с ума по дороге из РЧ в «Ребиббию». Впоследствии я никогда не думал об этом, никогда не пытался поставить разные тюремные мемуары бок о бок для сравнения, никогда не зарывался в пенологические трактаты. Причина, почему меня в последнюю минуту перевели в другую тюрьму, останется одной из многих загадок в моей жизни, и я с этим примирился. Я был слишком счастлив при выходе, чтобы возвращаться к теме.
Нет, в панику я не вдавался, но о чем подумать было. Например, что, если наш злыдень-адвокат, раздосадованный, что нас не удалось обобрать, написал телегу о том, что я опасный элемент, готовлю побег, и хорошо бы не рисковать и перевести меня в другое место, желательно на подольше. А взамен неплохо бы перевести его платного клиента или просто соседа по вилле его дедушки в более комфортную камеру. «Вот гад! – думал я, обливаясь желчью.
Или же Серджио вместо того, чтобы выдать своих мафиозников, накатал телегу о том, что я агент КГБ, и, как только я узнал, за что он сидит, тут же попытался его завербовать обещаниями многих женщин и машин. Может, пару лет скостят, чем черт не шутит. КГБ все же, не чета паре бандосов. На коварство торговца оружием можно было положиться. Чтоб за мамкины тортеллини да паршивого иностранца-коммуниста не продать?
Да и Горан-Зоран тоже, небось, хорош гусь. Подумал-подумал: «Вот шпиона разоблачу, сразу выпустят». (Отзвуки старого треша пера Льва Шейнина.) А уж что про его братву говорить, еврея сдать – святое дело. Стоп.
Как только я дошел до еврейской темы, я почувствовал новое дежавю – как за два месяца до этого, когда я ждал выездную визу. Я ходил взад-вперед по улице Горького и думал: «Кто же меня мог заложить?» Ситуация, в общем, не такая уж аномальная для советского человека. Но мы были не в СССР, и от этого надо было избавляться.
Вот какое объяснение показалось мне как забавным, так и приемлемым: двое угоревших со скуки тюремных администраторов поспорили, сможет ли один из них перевести всех зэков с фамилиями на «Г» из РЧ в «Ребиббию» за один день и заменить их обитателями «Ребиббии» на букву «С». Ситуация, где двое офигевших начальников решили один день поиграть в Вершителей Судеб, кажется мне более человечной и вдохновляющей. В конце концов, единственная сторона, кто на этом теряет, – это государство с его убытками. А это – думаю, согласитесь – никогда не бывает проблемой ни в каком обществе.
***
Этот нарратив начался в «Ребиббии», если кто забыл. И я уже жаловался на то, что я лучше помню свои трудности с итальянскими глаголами, чем физические описания окружающего. То же и с «Ребиббией». В голове у меня осталось общее впечатление места более современного или, по крайней мере, более свежеотремонтированного, чем средневековая «Реджина Чели». Да не будет слишком требователен ко мне читатель: речь идет об одном дне сорок лет назад, и не очень содержательном дне к тому же.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: