Елена Дымченко - Ведьмин пёс

– А тебе зачем? – усмехнулся Егорша, – хочешь порчу навести?

– Зачем мне это? – фыркнула Энджи.

– Как зачем? Для тебя ярчук смертельная угроза, – вполне серьёзно ответил парень.

– Да ну брось, сказки это всё, не верю.

– Всё ещё не веришь? – искренне удивился Егорша, – ну дело твоё, надеюсь, ты с ярчуком никогда не встретишься.

– Что-то этот чёрный пёс не сильно меня напугал, – усмехнулась она.

– Далеко не каждая чёрная собака – ярчук, и тот пёс, про которого ты говоришь – тоже. У ведьм есть враги, а есть и друзья, и этот пёс как раз из них. Мы-то тоже думали, что он ярчук, но ведь этого точно не узнаешь, пока не дойдёт до встречи с ведьмой. На этот раз ошибочка вышла, подчинила Прасковья его своей воле и он ей верно служил.

– Насколько я заметила, – возразила Энджи, – он служил скорее моей матери, чем Прасковье. Во всяком случае от неё он и на шаг не отходил.

– Да? – удивился Егорша, – это странно… Ты уверена?

– Конечно, я это видела собственными глазами.

Эксперт по ведьмам и ярчукам глубоко задумался.

– Значит, Прасковья так захотела… Но почему? А как, кстати, твоя мать здесь оказалась да и ты?

Энджи вздохнула, вспомнив тот печальный, но, как оказалось, не самый худший период своей жизни:

– Как я понимаю, она ехала к Прасковье. Зачем, никто не знает. Её вёз водитель, но ночью, когда он спал, она пропала. Её неделю искала МЧС, но даже следов никаких не нашли. В конце концов все уехали по домам, решив, что вряд ли она выжила одна в лесу, ведь про Прасковью никто не знал. Думали, мать просто заблудилась, леса-то тут непролазные. Даже отец мой уехал, остался только Игорь, начальник охраны. Он был очень ей предан и даже, как мне кажется, был в неё влюблён. Во всяком случае, он продолжал искать маму, хотя сам был сильно болен и, в конце концов, здесь и умер от столбняка. Его даже отвезли к Прасковье, но и она его не спасла.

– То есть он умер здесь? – переспросил Егорша.

– Ну да, – ответила Энджи, – странно, что ты об этом не знаешь, я думала в маленьких деревнях такое событие не может остаться незамеченным. Неужели тебе об этом никто не рассказывал?

– Нет, как и не было ничего, – подтвердил он.

– Странно, здесь, наверное, если кошка окотилась все знают, а тут такое…

– Наверное, и тут без твоей родственницы не обошлось, – вздохнул Егорша.

– Ты хочешь сказать, что она наслала на деревню массовую амнезию? – недоверчиво усмехнулась начинающая ведьма.

– А чем это хуже града?

– Ничего себе…

Они помолчали.

– Так ты говоришь, он был очень предан твоей матери и умер у Прасковьи? – решил Егорша отвлечь ушедшую в размышления девушку.

Та молча кивнула.

– Если так, то рискну предположить, что когда ваш начальник умирал, Прасковья переселила его душу в эту собаку. Это всё объясняет.

– Чего? – изумилась она, – разве такое возможно?

– Прасковья и не такое могла.

– Хм… ничего себе. – Энджи была настолько поражена своими новыми предполагаемыми возможностями, что даже не смогла толком выдохнуть, но когда выдохнула, возмутилась: – Что же эта старая карга меня ничему не научила? Где у вас тут можно пройти экспресс-обучение для ведьм-чайников?

– Вот не знаю, почему она с тобой так поступила и как слепого кутёнка в реку бросила. Может, решила, что ты так больше вреда принесёшь, кто же её знает? Такая сила без знаний и умений – это же ядерная бомба! Я тебе точно не завидую.

– Я думаю, она вначале собиралась передать свой дар матери и даже готовила её, потому что та всё время по ночам пропадала и шушукались они постоянно у старухи в комнате. Наверное, поэтому она и душу Игоря в этого пса переселила, чтобы он на первых порах её защищал. Но когда появилась я, Прасковья почему-то передумала и осчастливила меня. Только вот хоть чему-то научить не успела.

– Возможно, так и есть, – согласился Егорша.

Они посидели немного молча, переваривая полученную информацию, наконец, Энджи спросила:

– Так ты мне расскажешь про первого ярчука?

– Ты слышишь? – насторожился вдруг Егорша и вскочил на ноги.

– Что?

– Здесь кто-то есть! – уверенно ответил он, – но я, пожалуй, проверять в лес не пойду. Посижу лучше рядом с тобой – целее буду.

Энджи и сама встревожилась, но вида не подала. Всматриваясь в темноту, она не увидела абсолютно ничего.

– Тебе показалось, – выдохнула она.

– Я слышал шаги, может это твоя мать?

– Эта может, – вздохнула девушка, – она ведёт себя здесь очень странно. Мама, это ты? – повысила она голос.

Ответом ей был шелест листвы и далёкое уханье филина. Лишь чёрная тень мелькнула и скрылась в кустах, но ни Энджи, ни Егорша этого не заметили.

– Жутковато здесь, – поёжился он.

– А мне нравится, – возразила Энджи, – здесь так тихо и спокойно, не то что в городе. Я раньше как-то редко на природе бывала, но сейчас, пожив здесь, начинаю понимать людей, которые стремятся уехать из города. Была бы здесь ещё горячая вода и канализация…

– Ты ведьма, – кивнул Егорша, – природа питает твои силы, а это место особенно. Да и кого тебе бояться, ведь никого страшнее тебя здесь нет.

Энджи довольно хмыкнула:

– А ведь ты прав…

Егорша опустился на крыльцо, вздохнул и начал рассказ:

– Когда Прокопий привёз ярчука, все, наконец, могли вздохнуть спокойно. Это был самый настоящий ярчук. Говорят, он был огромный и очень злой. Звали его Ярый. Прасковья как-то учуяла его и сидела здесь в лесу тише воды, ниже травы и с тех пор в деревню и носа не казала. Люди уже начали забывать про неё, но собачий век недолог, Ярый стал стареть, слабеть и Прокопий отправился за вторым. Того тоже Ярым назвали и он тоже дюже лютый был и со службой своей хорошо справлялся.

А потом война, мужиков всех позабирали в том числе и Прокопия. У людей горя и без Прасковьи хватало, да и притихла она, как будто её и не было, а может Ярый её отпугивал. Ведь бабы его берегли, хоть и самим не хватало, а ярчука всей деревней подкармливали. А потом война-то закончилась, мужиков многих покосила, кто-то домой пришёл, а многих за собой унесла. А Прокопий вернулся в деревню только лет через десять, с малолетней дочкой на руках.

– Это с Балашихой что ли?

– С нею родимой, с нею. Война его хорошо потрепала, где он ещё десять лет обретался, от кого дочку прижил и где мать её, никто и не знал. Родаков-то его, чтобы рассказать, уже в живых не было, а сам он не особо и распространялся. Хмурый стал да замкнутый. Дом родительский подправил и стал с дочкой жить поживать. Прасковья-то как узнала, что он вернулся, так снова вьюном завилась, видно, засел он ей в сердце занозой и не вытащить. А тот опять на неё ноль внимания, а сам стал к одной вдове-солдатке похаживать. Не стерпела Прасковья да и ослепила его, видно, чтобы на баб и не смотрел совсем. Лег он спать зрячий, а проснулся уже слепым, как крот. Видели её люди, как она ночью-то под его окнами стояла. Перепугался народ, надо снова ярчука брать, пока крышу ей по новой не снесло. А кого посылать? Послали другого мужика, привёз он ярчука, но щенка. Уж не знаю почему, может, на взрослого денег не хватило, а, может, и не было взрослого в наличии. Привёз и слепому Прокопию на вырост передал.