Ний Хааг - Совершенство

«Это ловушка, – думал с тоской Эйдан, лёжа в собственной постели. Его бесцельный взгляд побрёл по топографическим картам, висевшим вперемешку с откровенными постерами девиц, но запутался среди газетных и журнальных вырезок, затем окончательно застрял на престарелых фотографиях рок-звёзд. – Я попал в ловушку! Нас не могли здесь бросить, этого не может быть! Что-то произошло, что-то глобальное и дерьмовое; что-то, что даёт материку право бросить троих людей на краю света!.. Но без связи нет навигации! Так? К нам не добраться… Не добраться за два месяца? Не говори ерунды! Раньше Арктику на собаках пересекали и на самолётах из фанеры! Чёрт, чёрт, чёрт! Почему никого нет?.. А что, если?.. А вдруг там уже и правда нет никого?»

При слове «там», разум рождал десятки меняющихся изображений, в которых виделись разрушенные мегаполисы, горы испепелённых тел, свалки из брошенных машин… Среди этого хаоса Эйдан так же видел почерневший отеческий дом, в котором должны быть его мать и младшая сестра. «Должны быть». Огненный ветер треплет разбитую дверь и выметает страшный пепел на порог, который на самом деле не пепел… который… «Да всё это чушь! Господи, какой же ты идиот!»

Эйдан замотал головой и вспомнил, что аналогичная тема как-то уже поднималась в обсуждении. Тогда Ломак сказал, что произойди нечто подобное на самом деле, – они бы это поняли, даже находясь на краю земли. На вопрос Эйдана – не является ли внезапная пропажа связи и постепенное потепление признаком ядерного удара, Ивлин занервничал и ответил, что случись ядерная война, он бы обязательно зафиксировал вспышки в ионосфере, а станционные воздушные фильтры уловили столько серы и углерода, что их бы хватило написать на снегу слово «помогите» огромными буквами и поджечь. И всё же, Эйдан видел в глазах начальника смятение и неуверенность, а в твёрдом голосе опытного полярника слышалась бравая фальшь командира, уверявшего солдата в несерьёзности ранения. Да ещё и Корхарт, чёрт бы его побрал! После осторожного разговора с Ивлином тет-а-тет, на следующий день Эйдан поделился своими мыслями с Роном, когда мужчины покинули станцию и отправились расставлять силки на песцов. Опытный полярник слушал доводы Эйдана молча, легко скользил на лыжах рядом и отыскивал в снегу цепочку звериных следов, а когда Ридз договорил, остановился и оперся на лыжные палки. «Формально, находясь здесь, – начал он, – мы собираем метеоданные, данные геомагнитных колебаний, следим за Солнцем, считаем эклиптику, записываем состояние ионосферы и бла-бла-бла… Собираем образцы льда, изымаем керны, консервируем образцы воздуха с фильтров и так далее. Мы следим за шельфом, за его изменением в связи с потеплением – и, кстати, это моя четвёртая экспедиция с Ивлином здесь на Коргпоинт. Так вот, у меня с ним сложилось впечатление, что все данные, которые мы собираем являются фикцией!» Эйдан хорошо помнил, как Корхарт стянул с лица очки и смачно плюнул себе под ноги. Помнил потому, что изнурённое худое лицо полярника, вернее, его обращённый на запад заострённый профиль, сильно напомнил профиль уже больного отца, таявшего от рака желудка каждый день. Однако, как только Рон повернулся к Эйдану, и посмотрел в глаза, жутковатая схожесть улетучилась, но парень всё равно не сдержался и отвёл взгляд. Корхарт продолжал тем же голосом в котором слышалось и призрение изобличителя, и уверенность в собственной догадке: «По большому счёту, наш с тобой работодатель – полувоенная исследовательская организация, арендующая эту станцию под благими предлогами у института. И по стечению обстоятельств, торчим мы здесь, как кость в горле у русских военных, у которых под здешними льдами, – Рон метнул взгляд к горизонту и снова плюнул себе под ноги, – проходной двор для подлодок! Так вот зная, что у нас здесь есть база для слежения за ионосферой и океанским дном, они вынуждены оттеснять свой маршрут дальше в океан, что на руку НАТО! Таким образом, наши военные ничего не нарушают: всё в рамках прежних договорённостей, но и сидя здесь со своей „исследовательской“ миссией в составе трёх человек, мы столько дерьма на вентилятор кидаем, что у русских скрипят зубы! Мы передаём весь необработанный трафик с датчиков слежения таким объёмом, что для Пентагона не составляет большого труда произвести трассировку сигнала и вычислить направление субмарин. Это в теории. Но, вполне возможно, это же дерьмо вернулось к нам – может так сталось, что наше руководство предпочло „забыть“ о нашем существовании в силу какого-то политического или военного противостояния. Во всяком случае у нас с Ивом сложилось такое вот впечатление. Понимаешь, о чём я?» Эйдан помнил, что хоть и кивнул, однако смутно представлял себе смысл абстрактных догадок коллег, – его больше удивило (он даже помнил лёгкий укол обиды в сердце), что о мыслях насчёт военных и, возможно, о нарочном забвении, с ним не поделился Ломак!

Эйдан потянулся к книжке, которую кто-то из прежних обитателей оставил на станции, но его взгляд упал на небольшое обветшалое зеркало, приютившееся среди книг и журналов на столе. С него смотрел малознакомый тёмноволосый человек средних лет, с неопрятной бородой и спутанными волосам, усталым угасшим взглядом карих глаз на осунувшемся лице. Отстранённо разглядывая «незнакомца», Эйдан с горькой усмешкой в душе припомнил своё отражение в боковом стекле вертолёта в день отлёта на Коргпоинт: гладковыбритое и сытое лицо, в меру смазливое из-за больших карих глаз и полных капризных губ. Немного искажённое отражение растягивало облик стоявшего напротив человека – и Эйдан помнил, как крутился у стекла поворачиваясь то боком, то окидывая себя взглядом из-за плеча, придирчиво оглядывая свою упитанную фигуру. «Ты не толстый! – возник неожиданно в голове подзабытый голос Паулы. – Ты просто довольный и сытый мужик! Точно: натраханный, накормленный и во всех смыслах сытый мужик! Ты – „сытик“, мой „сытик“».

При внезапном воспоминании о девушке, Эйдан скривился, будто под ноготь загнал занозу, и сгрёб книжку рукой.

– Сука! – процедил он презрительно. Листая страницы, Ридз усиленно пытался отогнать образ обнажённой подружки, пока «эта тварь» не успела выбраться из того подвала, куда её поместил Эйдан. – Сука продажная!

Вскоре ветер сдался и утих, лишь обессилено и монотонно продолжая бороться с лопастями ветрогенератора. Изредка, он то взбирался на крышу жилища, то путался между свай жилого корпуса словно пьянчуга, пытавшийся попасть домой. Стемнело внезапно и скоро: свинцовое тучное небо буквально обрушилось на станцию, придавив бескрайний белый саван до самого горизонта и уже морозные дребезжащие звёзды всецело хозяйничали на небосклоне в отсутствии луны.