Сергей Кучерявый - Сезон Дождей. Роман

– Только днем, иногда утром. И только в будни.

– Знаешь, почему так?

– Ну!

– Вечером жена рядом. Огромное количество людей живут с этой проблемой. Отсутствие откровенности, доверия, искренности, в итоге ничего общего. Разные люди. Один газетой страсть прикрыл, другая рассадой. Мало кто может сесть спокойно и проговорить все проблемы, разногласия. А с годами накапливается, прогрессирует и чаще сего мутирует во взаимную ненависть. Эгоизм и желание быть правым и властвовать это уже следствие. Это кстати, не односторонняя болезнь. Как мужчины, так женщины редко могут сбросить все камни, навьюченные за годы. Кто-то решиться не может, а кому-то и вовсе нравится тащить на себе это придуманное бремя. Отправляя в адресаты, информацию о том, что это их вина. Причем это во всем, во всех слоях общества. А твой, попробуй он решись рассказать жене о своих фантазиях и интимных желаниях. Что она ему ответит? Она уже с рождения своего уверена в том, что не может быть все хорошо, а в семейных отношениях подавно. А чулки? Фетиш? Это удел прошмандовок и шалав. По мнению родовых и общественных ее предшественниц. Хотя в голове, в глубине ее сердца, да также как и у него, теплится идеал. Он принц весь такой, только ее. И она ухожена и красива и при деле. У каждого человека есть эта сокровенность. Естественно, меняя свой облик по нравственным и духовным наклонным в отрезке жизни. Погружаясь в такие рассуждения, мы с Кэт кочевали из недели в месяцы. В один из подобных вечеров, не вытаскивая головы из работы, навалившейся внезапно, мы плотно работали. В эфире звучала нескончаемая музыка, я о чем-то усердно рассказывал Кэт. Услышав внезапно легкий всхлип, прислушался и замер опять с инеем на спине. Вновь слышу прерывистое дыхание. Опомнившись и поняв, что за работой не заметил ни дождя ни проклятых 22—00. Не поднимая головы, как бы, не обращая внимания, я начал подглядывать в щель между мониторами. Напротив сидит Кэт, смотрит на меня и ласкает себя руками. Гладит, сжимает грудь, юбка задернута, ноги раздвинуты. В ее глазах бешеная, но все та, же скрытая энергия. Лаская и входя пальчиками, еле сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть, она томила и нагнетала себя. Я решил не вмешиваться. Надо же понять трезво, что творится? Почему и как я на них влияю в именно этот дождливый отрезок времени? Продолжая говорить, что-то рассказывать, я следил за происходящим. Нет, она не распалилась, не бросилась в порыве. Так же скромно таяла и сходила с ума от своего удовольствия. Лишь искры из глаз лились и, похоже, топили меня в своих эмоциональных зарядах. Ровно в 23—00 все прекратилось. Кэт так же тихонько оправилась, что-то спросила малозначительное и вышла в уборную. Как ни в чем небывало. Озадачено задумался я. Решив, что пора выпустить накопленный пар, и позвонил Тане.

Правы были ученые умы, начиная ход мыслей от шутливого и языкастого Альберта Эйнштейна. Правы в том, что время не имеет общего ритма. Может растягиваться, а может и скользнуть. Ровным галопом или томной улиткой. Время – вещь индивидуальная и живая субстанция. Отбросив панику и проанализировав события, я решил, что, несомненно, плюсов больше в моей особенности. Хоть и попахивает мистикой. Ну раз Мистикус переводится с изначального латинского как таинственный, то пусть это и будет моей тайной, которой я начал пользоваться осторожно, но всласть. Следил за погодой, отмерял и подгадывал мой звездный отрезок вечернего часа. С экспериментами я решил не спешить. Одного такого инцидента хватило, после которого я вошел в почти моногамию. А дело было с соседкой. Она не замужнем, красивая, слегка полновата, несколько старше меня. Легкая, шутливая, слегка сумасбродным, но цепким взглядом она меня приветствовала при каждой встрече. Ничего не происходило, хотя и дождь, и время то самое. Обычная страсть. Ну, стоны громче. Ну, объятия крепче. Метаморфозы начались с ее оргазма. Он был не сильный, но с фонтаном мочи он увеличивался. Так называемый «Золотой дождь» вгонял ее и без того судорожное тело в полный экстаз. Уже дома, в одиночестве, я до утра прогонял брезгливость потоком виски. М-да, необходимо как-то тщательней проводить негласный кастинг.

Рутина текла непринужденной рекой, предоставляя в полное распоряжение станцию в вечернее время. После того инцидента с кошками я твердо положил, что расстанусь с Таней. После процедуры

взвешивания оказалось, что великолепия и выгодных сторон гораздо больше, тем более они ничего не помнили. После всех отведенных эфиров, ведя двойную игру, мы проводили время на работе. После гонга вспыхивала то дикая, то нежная кошка, ласкаясь, играя и ублажая всех, резвилась Таня. Напротив, уже не смущаясь, сидела любительница смотреть. Наблюдала, гладила себя, радистка Кэт. В таком эйфорийном ключе нес меня на всей скорости тайм-экспресс. Минуя даты, месяцы, сезоны. На всех порах, пока какой-то дурак не дернул рычаг стоп крана. Этим дураком оказался Валерий Степанович.

«Вечный полдень, вечный полдень…». Под игривую мелодию группы «Ундервуд», жарким днем к нам пришел холод. Без приветствий, в отсутствии эмоций на стол лег документ. Немного погодя дошли и слова.

– Станция перешла к новому владельцу. У вас есть час на сборы. В ваших услугах более не нуждаемся. Формат радиостанции кардинально изменится. Компенсацию по заработной плате вам сегодня же выдадут. Так что всего вам доброго. Ни один мускул не дрогнул. Я хотел было возразить: А что? Да как? Где Степаныч? Но одного стального взгляда на меня, точнее, куда-то внутрь меня или даже сквозь, хватило чтобы я заткнулся.

Ничего не оставалось, как смириться и искать Степаныча. Странно, машины нет, в квартире тоже никого. Даже маловероятные места его пребывания дали тщетный результат. На ум приходила последняя, хлипкая версия, где он может быть. Зной плавил равноценно и мозг и асфальт. Я добрался, наконец, до дачного поселка и побрел по пыльной проселочной дороге. Дачи в будние дни похожи на местность из фильма ужасов. То и дело, в безлюдной тиши вдруг начнут выползать зомби. Никого, совершенно, никого. Насекомые стрекочут, коих я с самых малых лет не просто ненавижу, а испытываю глобальную ненависть. И соответственно страх. Особенно перед такими тварями как то: богомолы, саранча, да жучье-паучье разное. С резким возгласом взлетела из придорожных кустов какая-то птица. Тьфу ты, сердце чуть не выскочило. Одно дело, когда в окружении людей, хоть и не знакомых, а другое, когда наедине с природой. Да, оторвались мы от корней. Совершенно не дружим со стихиями. Хотя это основа всех основ. Ни огня, ни воды, ни земли, ни соединяющего все воздуха. Мы позабыли все знания и навыки. Ведь предки, до массовой урбанизации, жили в полной гармонии и были готовы к любым испытаниям. А мы, не то, что говно в прорубе, хуже. Мы как тот топор у