Сергей Кучерявый - Сезон Дождей. Роман

– А Харя это кто?

– А, это Витя Харин. Он смотрителем там работает. Ну и живет там же. Хату в городе сдает, а сам тут, на работе живет. Прикольный чувак, только грузит умными речами. Я тоже, как только так сразу в город уеду, а там и денег крутится, да и мужики в порядке.

– Смотри, не залети от Колясика своего. Так и останешься тут, махорку курить.

– Сплюнь дура! Да я удавлюсь скорее, чем так. Я жить хочу. Нормально чтоб все было: рестораны там, клубы, цветы, подарки, тачки.

– Сильно ты раскатала то.., но я тебя очень сильно понимаю.

– Так, я возьму нам куртежки какие-нибудь. Вечер все-таки.

Место сбора находилось в пятнадцати минутах ходьбы. Сторожка, на въезде в сад, в котором росли всевозможные плодовые: яблоки, груши, сливы и прочие мичуринские насаждения. Сад вплотную граничил с лесом. Их разделял хлипкий заборчик.

– Слушай, давно хотела спросить. А, правда, говорят, что лес этот непростой какой-то?

– Это тебе лучше у Хари поинтересоваться. Он уж точно в курсе. Неспроста же он постоянно здесь обитает. Говорят, да много что говорят. Твоя прабабка, кстати, говорят, была как-то к лесу причастна.

– Как к лесу?

– Да я не знаю, мне это не интересно. Бред всякий. Баба Аня твоя, кто любил ее, а кто и обходил за километр. Не знаю, хрень это все. Главное когда будешь общаться с Харей, то осторожней с ним.

– Пристать может?

– Да, нет. Он не такой. Будет предлагать сигарету или папиросу, не кури. Он же ботаник. Улетишь куда-нибудь, а он и рад будет.

В итоге, ничего конкретного Харя не рассказал. Наполняя, правда, свой рассказ мистикой, магией леса. Таинственность опустилась и щекотала ночным романтизма. Вокруг огня перемещался народ, в темпе своих интересов. Так же перемещались взгляды, гитара и крепленое вино. Слухи всегда кочевали из поколения в поколение. Что из всего намек на действительность? Распознать, увы, невозможно. Есть некая тропинка, которая приводит, якобы на какую-то полянку, рассказывал Харя. В разные времена ее по-разному называли: «Чертова Дорога», «Поле Чудес», «Стругацкая Тропа». Я сколько искал ее, так и не нашел. Одни утверждают, что там время по-другому течет. Из других же уст мол, люди там пропадают или с ума сходят. Пади, разбери что там? И где это там? Слухами Земля полнится.

Подводя итог отрезка жизни, событийного ряда, часто, да почти всегда, в оправдание своих же решений, ссылаешься на некую судьбу. Нечто аморфное, святое, но тяжкое. И я такой несчастный стойко ее переношу. Подобные заключения сплошь и рядом, в каждой голове случалось. Придти к ним можно лишь с помощью лени, слабоумия и сопутствующих. Пока есть жизнь, можно лишиться всего, абсолютно всего, но кроме воли. Она как регулировщик направляет жизнь только в одну из выбранных сторон. Предвкушая пульс огромного города, его потоки, палитру эмоций, новых ощущений и ярких красок, я еще не знал, и даже не догадывался по какой именно стезе мне придется идти?

Дорогой размышляя о предстоящих житейских планах, сидя в вагоне третьего класса, который насквозь пропитан испражнениями и синтетической едой. Я-то дремал, то вглядывался в пустоту бесконечного окна.

Утро – самый прекрасный момент для прибытия в большой, незнакомый город. Ощущаешь его пробуждение, его меняющийся в течении дня ритм, его калейдоскоп цветов и миллионы звуков. У каждого города есть свой запах. Запах, воздуха, его метафизический запах, свойственный только ему. Как преимущество, приехать с восходом Солнца в город, время необыкновенно растягивается и наполняет потоком новых эмоций и вагоном информации. Еще много предстоит постигнуть на новом месте, но первый день останется в памяти всегда особенным. Итак, столица. Бабье лето. Мне 22. Я люблю эту жизнь! Я намерен двигаться только вперед.

К вечеру нашел себе жилье. Накупив полуфабрикатов и вместе со счастливой усталостью и головокружением, я пошел к себе домой. Позднее должна зайти хозяйка и донести разную утварь. Стоя на балконе, я дышал вечерним городом. Слушал его шум, его новые для меня позывы. Запах мягкой осени, сбрызнутой вечерним дождем. Елена Ивановна, тем временем заканчивая с интерьерными мелочами. От избытка событий и информации я совершенно забыл про время. И точно, одиннадцатый час. И здесь я влияю на них. Ей за сорок, она и в измененном состоянии скромна. Очевидно, ее горячность заключалась не в дурости с неожиданными нападками, а монотонным, глубинным и непрерываемым процессом. Погружая меня крепко, но аккуратно в объятиях и поцелуях, Елена пребывала в одном состоянии страсти, без всплесков, излишней резкости, она не переменила за этот магический час, ни разу позы. Лежа по-мессионерски она поглощала собой полностью мужское тело. Обвив ногами и руками, она, впиваясь ноготками в спину и растрепанные волосы. Уже после 23—00, сидя на кухне под фон бормочущего телевизора, я отметил одну особенность. Новую для себя. Я не устаю. За целый час, я до конца ни разу не устал. Даже после того как кончил, почти сразу вновь готов. Они меня заряжают, дают эту силу. Да, я ощущаю этот прилив. И от всех он разный, свойственный индивидуальному поведению. Это точно, ведь занимаясь сексом с ними же в обычные дни, розетка обесточена, а в мой звездный час, я на волне. Смешно, розетка. Ну, раз я ощущаю эти потоки энергии от женщин, то как тут иначе назвать. Пусть будет так.

Лишь находясь за кругом каждодневной суеты можно узреть всю нелепость бессмысленной картины жизни. Взгляд со стороны или взгляд сверху позволяет увидеть цикличные действия, мысли человечества. Огромные потоки масс выполняют каждый свой алгоритм, у каждого свой построенный маршрут из запрограммированных событий, без отвлечения на всякую ерунду, такую как жизнь. Я грелся под октябрьским солнышком, расположившись в сквере. Пережевывая верх кулинарного олимпа, купленного в переходе, я наблюдал суетливый мир. День вновь не увенчался успехом. Который уже подряд. Собеседования ни к чему не приводили. Целая кипа тщательно презентованного резюме собиралась вызвать интерес. Город, где все так сложно и мудрено движется, вероятно, довлеет принцип случайного выбора. Бездумного, вне логики и основ, как ветерком навеяло. Вот и я сижу и мечтаю войти в русло этих рутинных маршрутов. И возможно так же не замечать жизнь. Справляться в потоке пересадок, событий и лиц. Обочина – это всего лишь временное пристанище. Здесь невозможно находиться всегда. Какая-нибудь волна да унесет за собой. Хватит ли терпения и нервов дождаться подходящую? Или раствориться в мутном потоке? А потом опомниться в униформе курьера или распространителя рекламных проспектов, стоя в переходах и на остановках. Или еще круче, пополнить собой по глупости мир уголовного кодекса. Накручивая себя, в конец, испортив настроение, я направился вдоль витрин бутиков к остановке. Набирая в сотый раз за полгода номер Степаныча. Номер, как и прежде, отключен. Еще не убрав телефон в карман, как резко и настежь открылась дверь магазина. Сильно задев плечо и руку. И как последняя капля неудачи, за пару секунд, выпал мой телефон точно в лужу.