Нил Овадда - Пляжный батальон, невыдуманные истории и ненаучная фантастика

– Я принял решение завтра выходить из окружения. Если до завтрашнего утра не будет другого приказа. Мы не знаем, где сейчас линия фронта. Будем двигаться лесами на восток. Искать лесные дороги в нужном направлении.

– Комбат, а как же раненые?

– А как же орудия?

– А что будем есть?

Всех точно прорвало. Вопросы раздались почти одновременно.

– Ходячие раненые пойдут сами. Остальных понесем. Сегодня всем взводам делать носилки для своих раненых. Из жердей и плащ-палаток. Сколько у нас раненых? – это комбат к фельдшеру.

– Час назад было семьдесят. Десять очень тяжелые. Переноски они не переживут. Сами смогут идти человек двадцать.

– Ясно. Будем искать лесные дороги на восток. Лошади в хорошем состоянии, товарищ лейтенант?

– Лошади то в порядке, товарищ комбат. Но орудия не пройдут – это командир артвзвода.

– Как не пройдут?

– Дорогу размыло. Их и сюда-то и в сухую погоду еле дотащили, а сейчас даже по этой дороге лошадей больше, чем на километр, не хватит. А по лесным дорогам…

– Лесных дорог поблизости нет

Это заговорил капитан Круглов. Володя сказал, что он почувствовал, что капитан готов высказать все. И наплевать на возможные последствия.

– Я вчера прошел на восток. Ни дорог, ни просек в лесу нет. Километров пять тянется вот такой чистый сосновый лес почти без подлеска. Потом болотистое понижение, шириной метров триста-четыреста, а за ним дальше на восток «сорный» лес.

– Какой лес? – спросил кто-то.

– Сорный. Ольха, осина, черемуха. Немного березы. И густой подлесок. Продираться через него очень трудно. Я пытался это делать с полчаса и не продвинулся даже на километр. Носилки там не пронести. Тем более, не провезти орудия. Только если рубить просеку. Но это – многие сутки работы. Такой лес может тянуться достаточно далеко.

– А как же быть с ранеными?

– Раненых нам не вынести. Ходячие пойдут сами. А остальных придется… —голос капитана стал хриплым-…убить.

– Как убить? – сразу чуть не все.

– Да вы понимаете, что вы говорите, товарищ капитан?

– Понимаю, товарищ замполит. И мне эти слова произнести еще тяжелее, чем вам всем слышать. Но наши шестьсот человек нужны там, где проходит линия фронта и идут бои, – Круглов махнул рукой на восток – где батальон должен помочь в обороне.

– Это предательство. Вас надо под трибунал! – почти закричал замполит.

– Если не прав – пойду. Но надо смотреть правде в глаза.

Признаюсь, что тогда в 1957-м году я в этом месте рассказа Володе не поверил. Мне показалось невероятным, что такое могло, действительно, случится. Лишь через несколько лет я прочел книгу Александра Бека «Волоколамское шоссе». И обнаружил, что там главный герой комбат Мамыш-Улы, когда батальон оказался в окружении, готовится в случае необходимости именно так поступить с ранеными. Дальнейший рассказ Володи подтвердил жестокую правду Круглова.

Круглов стал вдруг удивительно спокоен. Володя сказал, что после слов замполита все ждали, что Круглов взорвется. Но непонятным образом эти слова его успокоили. Он начал говорить чуть менторским тоном, как преподаватель со студентами. По словам Володи, все были поражены. Скорее даже подавлены не только его словами, но и его тоном. И он продолжал говорить при всеобщем молчании.

– С ранеными нам к своим не пробиться. Нести человека на носилках достаточно долгое время можно лишь вчетвером. Двое выдохнутся через четверть часа. Это по дороге. А без дороги даже по такому лесу четверых несущих пришлось бы менять каждые полчаса. И то, при условии, что они идут налегке. А если на них амуниция и вещмешок, то и через те же пятнадцать минут. И, все равно, скорость будет маленькая. Подчеркиваю, по этому лесу. А по чащобе… Я уже сказал – мы не пройдем.

Здесь Володя вспомнил, что он слышал, как однажды в случайном разговоре Круглов упомянул, что бывал как альпинист на Кавказе. Вероятно, там он и сталкивался с проблемой раненых и носилок.

– Нас очень поджимает время. Без еды мы долго не протянем. Добыть еду в деревнях вряд ли удастся. Шесть сотен бойцов ни одна деревня не накормит. Да и места эти, сами знаете, к СССР присоединили недавно, и народ здесь вряд ли отличается особым гостеприимством. Нас может спасти только очень быстрый марш. Марш к нашим, туда, где батальон очень нужен, и где у нас будет еда.

Повисла тяжелая тишина. Каждый, видимо, пытался осознать размеры случившейся беды. Володя сказал, что, как это ни покажется удивительным, он масштаба бедствия до этого момента не осознавал. Хотя трагедия с расстрелом бойцов на пляже и произошла на глазах, она казалась скорее тяжелым недоразумением. И лишь в результате слов Круглова Володя вдруг увидел весь ужас ситуации в целом. Видимо, что-то похожее происходило в тот момент и с другими.

Наконец раздался голос лейтенанта Симченко, молодого командира второй роты:

– А если раненых не … —он запнулся – если мы не можем их вынести, то давайте просто оставим их.

Он замолчал, видимо, сам почувствовав, что говорит что-то не то.

– Оставить на муки фашистам? Чтобы их пытали, а потом все равно убили? —Круглов – И что они будут делать, оставшись без помощи и без еды?

– А что будем есть мы?

– Будем есть лошадей – это снова Круглов – Пушки не вывезти, вы слышали, что сказал лейтенант Шумейко. Надо забить лошадей и раздать мясо. Все понесут его в вещмешках. На сколько-то времени нам хватит.

Володя сказал, что снова повисла тишина. На этот раз чувствовалось, что все ждут, что скажет комбат, который молчал в течение почти всего предыдущего разговора. Наконец, он, действительно, заговорил:

– Я согласен с капитаном Кругловым. Надо забить лошадей и раздать мясо. В каждой роте поручите старшине. Сделать надо сегодня. Выступаем завтра. Но оставить раненых немцам мы не можем. Понесем. Приказ делать носилки остается в силе. Орудия взорвать. Прицелы снять и утопить в реке. А вы, товарищ младший лейтенант, – он обратился к Володе – передайте в хозвзвод, чтобы привели в полный порядок пилы и топоры. Они нам очень понадобятся.

Следующий день, по словам Володи, с самого начала стал являть мрачную правоту слов капитана Круглова. Идти даже по «чистому» бору с тяжелыми носилками оказалось очень тяжело. Даже весьма сильные бойцы быстро выдыхались. Меняться приходилось не через четверть часа, как предсказывал Круглов, а через пять—семь минут. Дело в том, что лес был «чистым», если гулять по нему одному и налегке. А когда идешь по нему с грузом, да еще держа в одной руке конец одной жерди тяжелых носилок, вдруг оказывалось, что под ногами уйма препятствий. То яма, то бугор, то мягкий мох, в который нога проваливается по щиколотку, то лежащие на земле сучья, которые цепляют за ноги. Словом, процедура очень утомительная. А ведь кроме носилок были еще противотанковые ружья. Вещь для переноски вообще неудобная, а уж по лесу… Пулеметы несли по двое. Но это, как говорится, была лишь присказка. Сказка началась, когда подошли к болотистой ложбине, о которой накануне упоминал Круглов.