Катерина Гашева - Штабная

Он курил без сигареты этот пьяный ночной воздух. Это время, воплощенное в белизну ночи. «Дурак», – думал он беспомощно. Сзади раздались легкие шаги.

– Я не помешаю? – сказала Лиза. – Ты, кажется, Кирилл, вундер и именинник?

Кирилл замер. Он так и не понял, помешала Лиза или нет. Она уже достала тонкие сигареты и чиркала зажигалкой.

– А ты, кажется, Лиза, приходишь из окна, гуляешь по карнизу?

– Ага. Я на пятом учусь, – она, наконец, зажгла сигарету, он так и не догадался дать ей прикурить. – Ух, сложно у нас учиться. Если еще раз отчислят, маман меня убьет.

– Картина неизвестного художника: маман убивает родную дочь.

Лиза засмеялась. Через две недели они уже встречались.

Он сидел на скамейке и говорил, он рассказывал ей о цифрах, а она улыбалась и слушала так внимательно, что останавливалось сердце.

– Лиза, наш мир, наше общество нуждается в новой системе исчисления. Точнее в старой, совсем древней. Было такое племя, где-то в южной Америке – нурди. У них было всего четырнадцать чисел, их хватало на все примеры, все алгебраические выражения, всю геометрию! – Кирилл захлебывался. – Это были сокращенные цифры. Ты видишь цифру и знаешь, как она получена в данном случае. Все зависело от наклона, от нажима, от маленьких черточек наверху. Одно число, но каждый может развернуть его предысторию. Это исторические числа. Это числа-люди со своей историей. Мир цифр.

Лиза наклоняла голову:

– Это как в гаданиях, да? Сложите месяц рождения и день, и год, пока одно число не выйдет?

– Да-да, примерно. Тогда все можно осмыслить в цифрах.

– И меня?

– И тебя. Но я не знаю пока.

– Ты и не знаешь!

Кирилл хочет что-то сказать. Лиза смотрит на него влюбленными глазами.

– Кирюш, ты сделаешь мне лабу?

– Так просто? – спросила Машка.

– Почти. Она вышла замуж. Я ее просчитал. Но не просчитал, как мне потом хреново будет. Пусто все. Экзистенцией накрыло по самое не хочу. И причина даже не в том, что она меня юзала, дело в том, что меня никто так не слушал!

– Я все понимаю, но почему? Почему в офицерский корпус?

– А-а… – Плотва довольно улыбнулся, растекся на кресле, – это клевая стори. Вам, Мария, понравится.

Машка не подгоняла его. Она встала, налила чай в крышку от термоса, поставила перед Плотвой.

– Я пришел к ним. Я ведь просчитал и их. Это как дважды-два, если тут живет вундер, значит, рядом есть контора. Я пришел и сказал…

Машка улыбалась, но она стояла к нему спиной, и Плотва не мог это видеть. Где-то внутри гипермаркета кричали, кажется, новобранцы играли в Зарницу.

– Пришел и сказал, отдавайте моей личное дело. Номер им назвал. Они забегали, забегали. Ну, я им устроил драму Шекспира и Шиллера. Вколол себе антилогик. Ну, тот, который тормозит процессы в мозгу. Пригрозил. Они испугались. Вдруг я мозг поврежду. А я у них под номером, будет недостача вундеркиндов. В моем личном деле нет упоминания о том, что я вундер. Так откуда вы знаете?

– Звание, завещанное мне мужем, дает мне доступ к информации. Даже к этой. И потом, я сопоставила.

Плотва кивнул своим мыслям.

– И вы колете себе эту дрянь? – спросила Машка тревожно, она уже снова сидела напротив Плотвы. На ее плече крутился крысенок.

– Она мне без надобности. Сегодня такая война. Каждый третий падет смертью храбрых. И разляжется на лаврах.

– А если новое оружие?

– Это не просчитываемо. И не логично.

Машка посидела без движения, на нее разом накатила усталость. Многотонная усталость, наверное, тоже досталась ей по наследству.

– Кирилл, зачем они хотят пустить вас в расход?

Лицо Плотвы не изменилось, но глаза помутнели, впрочем, это могла быть игра света.

– Ну что ж, значит у меня больше шансов пасть смертью храбрых. Вот и все. Разрешите идти?

– Идите.

Он встал и вышел. И ей показалось, что встало и вышло личное дело. Не человек. Картонная старая папка козырнула ей и исчезла за дверью, папка была пробита пулей.

Потом наваждение пропало.

Машке закрыла личное дело Кирилла Плотвинина, она не стала его дополнять, она не хотела никому упрощать работу.

«Увидеть войну и умереть», – думал он, пока шел к эскалаторам.

Ей нужно было выйти на воздух, но не было сил подняться. Машка слушала, как здание дышит и кипит. Не всё. Какие-то комнаты вымерли. Раньше она бы заинтересовалась, но не теперь. Теперь странный сдвиг пространства сопровождал и живых, из плоти и крови, людей. Не время гоняться за призраками.

– Павел, зайди ко мне.

Еще три минуты тишины. Машка сидела, положив руки на папку.

– Вызывали? – спросил Павел, появляясь в дверях.

Он был бледный, даже немного зеленоватый. А еще он не смотрел ей в глаза. Машка вздохнула, она совсем забыла, что обидела его.

– Сколько же ты выпил вчера?

– Вы вызвали меня по делу?

Машка встала.

– Подойдите.

Павел сделала пару шагов.

– Ближе.

Он оказался совсем рядом. Стоял почти вплотную.

– Паша, не сердись.

Павел молчал и смотрел в сторону. Машка поморщилась.

– Паш, я устала. Честное слово, не будь ребенком. У меня тут и так детский сад, штаны на лямках. Павел…

Он опустил глаза.

– Извини, я не имею права, просто…

Она потрепала его по плечу.

– Садись, я налью тебе газировки. Ты совершенно не умеешь пить.

– А это поможет?

– Поможет, поможет. Не похмеляться же тебе. А раньше даже похмелялись шампанским, углекислый газ в этом смысле хорошее средство.

Машка протянула ему фляжку. В этот раз там была фанта. Павлу, правда, стало немного лучше. Он посмотрел на Машку, она выглядела как-то потрепанно, как будто недавно вернулась из маленького локального боя.

– Что-то не так?

– Тяжелый разговор с подопечным.

– Знаешь, просто… еще одна девушка предпочла мне другого.

Машка посмотрела на него как-то очень мягко, но ничего не сказала.

– Помоги мне с работой. Ты ведь все-таки мой подчиненный.

Она просидела над бумагами пока буквы перед глазами не стали расплываться.

– Я пройдусь, закончишь тут один?

Павел кивнул, не поднимая глаз. Он внезапно очень увлекся. Или сделал вид, что увлекся.

Машка вышла из гипермаркета и двинулась по улице. День был необычно светлым. Солнце не грело, но светило в полный накал. Кучевые облака опускались на крыши, пугали кошек, скользили.

Машка оказалась на улочке Боковой. Здесь, если верить местной карте, располагалась контора государственной безопасности. Слепые видеокамеры все так же изучали пространство, но жизнь ушла из здания. Машка внезапно подумала, что надо бы заклеить объективы им, как закрывают глаза мертвецам.

Мысль заставила ее остановиться. Она стояла на углу и смотрела на то места, откуда ушла всякая безопасность. Из углового окна в солнечном ярком свете кто-то кормил голубей. Сизые птицы слетались туда. Срывались с карниза и снова взлетали.