Mary Solitaire - Проклятый идеал

Я долго стоял напротив холста, не в силах провести кистью и сделать хотя бы один штрих на полотне. Меня охватил страх. Я тяжело дышал, у меня закружилась голова, и я сполз на корточки. К горлу подступил ком, я сидел, уставившись на пол еще несколько минут. Чувство это было ужасное. Позволить себе такую вольность – подобное не входило в мои планы. Я всеми фибрами отрицал принятие реальности, в которой терплю неудачу. Я надеялся, что осознание собственной беспомощности в настолько ярком проявлении обойдет меня стороной.

Пока я тонул в губительных размышлениях, в то же мгновение краем глаза в поле моего зрения оказался силуэт, показавшийся в коридоре. Если мне не изменяет рассудок, готов поклясться, что этот человек пристально наблюдал за мной. Я поднял глаза и собирался с мыслями, присутствие незнакомца вынудило меня вытереть подступившие слезы, чтобы не выглядеть так стыдливо в и без того нелепой ситуации. Я взялся за кисть якобы для продолжения работы над живописью, расположился спиной к призрачному силуэту в надежде скрыть обзор на полотно, а одновременно и на мое искривленное потрясением лицо. Терпеливо дождавшись удаляющихся шагов за спиной, я облегченно выдохнул, вернулся в комнату, волоча ватные ноги, и осознал то, что навсегда изменило мою жизнь – прежде я его видел. Странный, ничем не предусмотренный эпизод, разворачивающийся минутой ранее за порогом комнаты, выбил меня из колеи. Хотел я того или нет, но мне так и не удалось развидеть в нем индивидуума, что являлся мне в сонном виде́нии днями ранее. Все повторилось почти в точности так, как той ночью, я пережил и испытал все те эмоции и чувства снова, однако на сей раз уже в реальной жизни. Я остался сидеть в неподвижности, явно шокированный этой встречей.

Отработанные часы дались сегодня особенно трудно, все из-за охочих до разговора клиентов с таким безучастным и пассивным собеседником, как я. Будь на моем месте Дэвон, уровень диалога принял бы уже новый оборот, дойдя до тех подробностей, когда начинает казаться, что ближе этого случайного человека за барной стойкой никого нет. К счастью, шестая по счету история подошла к долгожданному концу, приведя меня в неистовое ликование. Однако следовало мне задержаться, как мой равнодушный настрой с нотками унылой безнадежности на лице не остался незамеченным.

Реденвольд, наблюдавший за всем этим со стороны, внезапно поинтересовался о моих впечатлениях от новой работы, предварительно сравнив меня с призраком, беспристрастным к жизни остальных. Стоило ли говорить о каких-то впечатлениях в принципе. Мне далеко не единожды приходится бросаться в бега за миром наивных эмоций, надеясь, что таким образом сумею понять истинную людскую природу, человеческую сущность и найду причину жить, но, как можно видеть, нашел я ее в совершенно другом. Для меня вся эта суета являлась не более чем простой отработкой за проживание. Возможно, Реденвольд счел мой метод объяснений слишком честным. Но именно так, не приукрашивая и не приуменьшая, я предпочитал растолковывать угол моих убеждений.

– Погоди еще немого, не слишком ли ты критичен для юнца, разве мы можем совсем не меняться, это же смешно. Так и ты, как все, кто останавливались в моем особняке, приобретешь для себя что-то новое, – обнадежил старший, улыбнувшись в завершение своего словесного изречения.

Я, правда, очень по-мальчишески наивно, но все же надеялся на это. Возможно, не будь тех последующих событий, я счел бы устно изложенную мысль Реденвольда простой фикцией, но это настрого не разрешали воспоследовавшие происшествия. В конце дня я вновь поднялся в свою комнату. Хотя работы было очень мало, но даже этого было достаточно, чтобы меня покинули последние силы. Из-за усталости я уже забыл события вчерашнего вечера.

Я не стал разъяснять подробности о посетителе у Реденвольда или Агнесс, поскольку не был уверен, что мне это не причудилось из-за недосыпания. По расписанию я взялся дорабатывать вчерашние недочеты своего рисунка, скинув скатерть, которой было завешано полотно, на сером скрипучем потертом паркете расположил весь инструментарий для работы: кисти, краски, баллончики. Предварительно я всегда обдумывал, что собираюсь изобразить, очерчивая макет на черновых вариантах. Так, мне казалось, меньше шансов для оплошностей.

– Прошу прощения! – кто-то окликнул меня сзади. – Могу я занять минутку вашего времени?

Разумеется, я не подал вида своему изумлению. Мои истинные эмоции в чьем-то присутствии никогда не отражались на лице, так что с этим проблем не было. Я ответил монотонно (с таким же безразличным лицом) утвердительное «да».

– Не хочу показаться навязчивым, – продолжил он, – вчера, осматривая это заведение, я ненароком стал свидетелем вашего творческого процесса, то, что я увидел, показалось мне любопытным. Если нет возражений, я хотел бы узнать больше о том, чем вы занимаетесь.

Из-за внезапного заявления я не мог думать о взвешивании всех «за» и «против» этой идеи. В тот момент мной двигал слепой интерес. Ко всему прочему, не могу отрицать, что мой собственный энтузиазм в состоянии перевесить проявление его любопытства, и это было совсем очевидно как минимум потому, что все сказанное им было произнесено с предельной невозмутимостью, уверенностью, что он уже заставил меня считать себя обязанным привести в действие все его инициативы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Метаморфоза, трансформация, превращение.

Равнодушие, пофигизм, безразличие.

Восприятие чужого как неприятного и опасного.

Биологически активные химические вещества.

Выходящее за пределы чувственного опыта (лат) .