Лариса Тимофеева - Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство

Кинув на кровать покрывало, я разложила на ней портплед Сергея; сюда же, на кровать выложила его вещи из шкафа.

– Конечно, как у Эльзы, у меня вряд ли получится! Ну уж, как получится! – Я проверила аккуратно ли закреплены брюки на плечиках и разложила костюм по внутренней поверхности портпледа.

– Не так, Маленькая, – остановил меня Сергей.

Я посторонилась. Сергей достал из кармана сумки чехол, вновь вынул костюм; умело расправив каждую складочку, надел на костюм чехол, положил на дно сумки и зажал резинками.

– Вот так.

– Я решила, что это Эльза собирает тебе чемодан.

– Я сам собираюсь в дорогу.

Я подала ему бельё. Он скинул халат мне на руки и начал одеваться.

– Ну раз за дело берётся умелец, я – в душ.

Когда я вернулась, Сергей был одет и даже обут и освобождал от ярлыков мои чемоданы – их только сегодня утром доставили из магазина. Его портплед с застёгнутыми замками стоял на полу у кровати.

Я успевала и одеваться, и вынимать из шкафа свои вещи. Серёжа их упаковывал. Одевшись, я прошлась по комнатам, проверяя, не забыла ли чего. Заглянула и во вторую спальню, которой мы не пользовались.

– Маленькая, иди сюда, – позвал Сергей.

Только я вошла, он протянул ко мне кулак и разжал пальцы, на ладони лежала маленькая цветная тряпочка.

– Что это?

Я залилась жаром.

– Это трусики? – Лицо его смеялось. – Интересно, что они закрывают? Почему я их не видел на тебе?

Я схватила трусы и сердито затолкала в карман сумки.

– Потому что ты не глядел, ты их просто порвал! Не эти, другие, такие же. Эти я успела снять.

Он захватил меня в кольцо рук.

– Ты почему покраснела? А рассердилась почему?

– Они… грязные. Наверное, обронила, когда грязное бельё в мешок упаковывала.

– Глупенькая. Какая же ты глупенькая, Маленькая! – он поцеловал меня в лоб и озабоченно посмотрел на часы. – Пообедать мы с тобой не успеваем, а вот поужинать в самый раз! Чемоданы мы отправим в аэропорт, а сами поедем ужинать… – он сделал маленькую паузу, – в ресторан на Галатской башне. Думаю, успеем и на смотровую площадку.

– Ииии… – взвизгнула я и повисла у него на шее.

– Бегом! – поторопил он. – Времени у нас мало.

Сергей выставил чемоданы в прихожую. Мы надели куртки и покинули номер.

На ресепшен Сергей отдал необходимые распоряжения, взял меня за руку, и я почти бегом, стараясь поспеть за его широким шагом, понеслась за ним в машину.

Но на смотровую площадку мы не успели. Да и столик в переполненном ресторане нашёлся с трудом, но с прекрасным видом на залив Золотой Рог и старый город. Сергей хотел заказать коньяк, но алкоголь в ресторане не подавали, и официант предложил доставить коктейль из бара, расположенного неподалёку от башни.

– Маленькая, ты будешь?

– Да. Будем праздновать! Если можно что-нибудь с имбирём. Серёжка, сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни! Такую полноту счастья я ощущала только один раз, когда Настю впервые увидела.

Криво усмехнувшись, Сергей недоверчиво переспросил:

– Только один раз? – и отпустив официанта, откинулся на спинку стула.

– Я догадываюсь, о чём ты. Твой вопрос не испортит мне день, все вопросы о моём прошлом оправданы.

– Я встретил его в Екатеринбурге в ресторане. Немного поговорили. Мне с ним вспоминать нечего, только ты для обоих интересна. Он сказал, что не может забыть тебя.

Я посмотрела в окно.

– Он был самым настойчивым. Первый мой поцелуй с ним. Он мой первый мужчина. Он отец моего ребёнка. Я замужем за ним была двенадцать лет, и до свадьбы больше четырёх лет вместе. Когда уходил, не пожалел меня – сказал, что изменял все двенадцать лет нашего брака. Настя за два года до смерти нашла его через социальные сети. Она нашла, брошенная им дочь! Не он. Не знаю, чувствовал ли он радость оттого, что она нашла его, сказал ли ей спасибо? Оценил ли, что обиды у неё нет на него?

Я читала только одно письмо из их переписки. Я говорила тебе, Настя немного писала. Мы с Костей после её смерти решили книгу издать. Собирая тексты, я просматривала записи в её компьютере, тогда и наткнулась на письмо. Странное это было письмо. Он поучал Настю, как надо к людям относиться. Судя по письму, он не понимал, каким зрелым и великодушным человеком была его дочь. – Я отвела взгляд от вида за окном и посмотрела на Сергея. – Так вот он и ей наврал, что единственная женщина, которую он любил, это её мать. Этого в письме не было, это Настя мне сама рассказала, когда призналась, что нашла «папу».

Я запнулась. Игла, вонзившаяся в сердце, прервала дыхание. Превозмогая боль, я медленно втянула в себя воздух и покачала головой в ответ на тревогу Сергея.

– Всё в порядке! Понимаешь, так и сказала: «Я нашла папу», ни капли иронии. Я никогда не говорила о нём плохо, никогда его не обвиняла. На вопрос «Почему ушёл?», ответила честно, как понимала: «Встретил свою любовь». Насте одиннадцать было.

Я не виню его, что он ушёл от меня – любовь всегда права. Но он ушёл и от дочери! Нельзя вычёркивать из своей жизни детей, они всегда жертвы в непростых отношениях родителей.

Официант принёс воду в высоких стаканах, тарелки с закуской и фруктами. Пока он расставлял всё это на столе, я смотрела в окно и думала: «Расставания неизбежны, но надо стараться быть бережным, насколько возможно бережным ко всем, кого оставляешь». Думала и видела перед собой растерянные глаза Кости, тряхнула головой, отгоняя тотчас всплывшее чувство вины, и продолжала:

– А знаешь, как он объяснил свой выбор? Сказал, что не может быть таким же подлецом по отношению к своей новой женщине, как все те, кто бросал её до него. Вот так. А Настя себя обвинила: «Я плохая. Я болею. Поэтому папа ушёл». Я эту запись в рисунках её нашла. Тоже после её смерти. – Я прижала ладошку к груди, унимая боль. – Действия красноречивее слов. Настин отец придумал сказочку про себя и про меня. Сам поверил в неё и рассказывает общим знакомым при встрече. О своей любви ко мне, о своём благородстве по отношению к другой. Только Насте места в этой сказке не нашлось.

– Он знает, что Настя умерла?

– Конечно, Серёжа! Костя в списке абонентов Настиного телефона его нашёл и сообщил. На похороны «папа» не приехал. Когда книгу издали, ему отправили, в книгу диск с фотографиями Насти вложили. Подруги Насти из её фотографий видеоролик сделали, с первых дней жизни и до… почти последних. За посылку поблагодарил. Выразил просьбу, чтобы и наши совместные фотографии, типа свадебных, оцифровала и послала. Дескать, нет у него ничего, а хочется, память, дескать.

– Отправила?

Я отрицательно покачала головой и, закрывая тему разговора, придвинула к себе тарелку и взяла в руки приборы.

Поглядывая на Сергея, я любовалась, ласкала взглядом его большие руки, шею, выглядывающую из ворота пуловера. Смотрела, как двигаются его челюсти. Рассматривала лицо – продолговатое с высоким лбом и твёрдым подбородком, с крупным прямым носом с широким основанием и укромно скрытыми ноздрями. «Он первый мужчина, которым я восхищаюсь! Потому что люблю? Да, но не только поэтому! Он на самом деле особенный! А ещё, с ним каждый мой день наполнен счастьем! Потому что люблю? Да, потому что люблю!»