Валерий Свешников - В окрестностях Рая

Поразительно, но почему-то в любой местности можно встретить много слов с необычными ударениями и названиями. Некоторые из них поначалу казались нелепыми, но потом мы к ним быстро привыкали.

Так, в том краю Псковской области обычное слово «пастИ» произносилось, как «пАсти». Вот мы и пАсли наше видусовское стадо с шести утра до шести вечера в любую погоду. Хотя не совсем так, в сильную жару мы делали днем перерыв, чтобы буренки отдышались в хлевах, да и мы спешили выкупаться и освежиться.

Вообще-то это были нелегкие дни, но очень интересные. Каждый раз мы гнали коров в новые места, просто потому, что им надо дать новую и свежую траву. Для меня эти новые окрестности почти каждый раз оказывались совершенно неизвестными. Вот я и обращался к Коле с просьбой рассказать что-нибудь из их истории.

Самое высокое место в округе – это холм ЗвонИца. Во время войны там наши и немцы устраивали наблюдательные пункты. Следы от этих сооружений, правда, едва заметны, но кое-что еще можно разглядеть.

Мы прогоняли наших подопечных через места, где когда-то жили люди. После этого селитьбы – все то, что осталось от деревень Росамаки и Чурилово – стали более понятными, хотя сохранившиеся приметы уже едва различимы. Прошедшая война сильно порушила родовое гнездо Волковых – Ларисы, Марии и их сестер и братьев.

Добирались мы и до полей близ Салепты – удивительного места у дальнего края озера. Позднее Коля показал следы от монастырских построек и остатки кладбища. Монастырь исчез, а точнее, его уничтожили еще в 1929 году или чуть позднее.

Мы водили стадо прямо, как Сусанин поляков, по дальним полям из расчета, чтобы эти вредные животные не потравили – не потоптали засеянные поля или не пожрали сено в стогах. Надо признать, что хлопот с этими, казалось бы, неповоротливыми скотинами было много. Думаю, что и применение слова «скотина» здесь будет уместным и понятным.

Удивительно, но догнать и наказать какую-нибудь коровищу, нарушившую правила, нами установленные, оказывалось совершенно невозможным. Коровы проворно убегали и ближе, чем на пяток метров меня не подпусками. Коле тут очень помогал пастуший кнут, почти хлыст.

Это целое сооружение из разрезанных вдоль старых ремней от комбайна, особых скрученных бечевок и еще ряда приспособлений. Этим кнутом-хлыстом Коля ловко доставал бока коров, и те становились заметно послушнее, а точнее, осмотрительнее в своих проказах.

Я твердо решил, что надо научиться владеть кнутом – хлыстом так, чтобы извлекать им оглушительные щелчки и попадать бичом по выбранной «цели».

Этому искусству Коля учил меня почти целый день. Если честно сказать, то досталось не коровам, а почти всем частям моего тела. Почему-то особенно пострадала голова, а, точнее, уши. Неужели они так у меня торчат? Досталось и пятой точке, ногам и спине. Но к вечеру я уже более-менее овладел техникой извлечения звука, похожего на выстрел.

Оценил мое новое умение только сын. Надо признать, что мне удалось передать его Егору быстрее, чем самому научиться. Может быть, потому что я уже хорошо представлял наиболее трудные моменты этого искусства.

На следующий день Коля вооружил и меня личным кнутом, а коровы быстро уловили угрозу с моей стороны и стали покладистей и предусмотрительней – они меньше нарушали пределы дозволенного.

Академик И. П. Павлов все-таки был не прав – разум у животных есть. Ему бы попАсти коров – он быстро бы это понял.

В этом названии есть что-то оксюморонистое. Это село расположено так далеко от всяких водоемов, что настоящие ловцы чего-либо в тех местах не водились никогда.

Однако Ловец – это центр здешнего мира – в этом селе правление совхоза, школа, магазин, медпункт, клуб и библиотека. То есть это, если не ловец наших душ, то их держатель или, по крайней мере, содержатель их.

От Ловца во все концы, то есть в отделения совхоза, ходили небольшие автобусы, на которых можно было подъехать простому человеку среди дня, если будет такая оказия. А по утрам и вечерами эти автобусы ходили регулярно, развозя рабочих и служащих. Зимой на них еще и учеников доставляли в школу и обратно.

От нашего Видусово до Ловца почти четыре километра. Все норовили попасть на какой-нибудь из отходящих автобусов. Видусовские жители, угадав на такой автобус, потом радостно сообщали односельчанам, что, мол, удачно съездили в Ловец и приехали «на Онухрее» и «на Николае». Это обозначало, что они угадали на автобус, где шоферил один из этих сельчан.

Магазин в Ловце – это сельмаг, считай, сельский универсам. Поэтому магазин – это центр притяжения почти всех окрестных жителей. Там всегда толпился народ.

Нельзя сказать, что люди приходили в магазин от нечего делать. Нет, утром большая часть покупателей ожидала привоза хлеба. При этом мужчины утром ждали не хлеба, а совсем другого продукта, который в те антиалкогольные времена уже продавали после одиннадцати часов утра.

Соблазн купить нужное средство был велик, но присутствие женщин внутри магазина мужичков отпугивало и даже отрезвляло. Они старались послать гонца, имеющего возможность проникнуть в магазин «с заднего прохода». Этот конспиративный прием был почти беспроигрышным.

Понятно, что люди покупали в магазине все необходимое, а не только хлеб. Поэтому в магазине часто толклись покупатели, ожидающие приезда машины с новинками ширпотреба. Однако прием товара и поступление его в продажу дело довольно долгое, но многообещающее, а посему люди терпеливо и безропотно ждали, ведь у них была цель.

В магазин мы наведывались не реже, чем раз в неделю. Обычно покупали свежий хлеб, да и какие-либо другие продукты тоже. Но была у нас еще одна важная потребность в еженедельных походах в Ловец. Это посещения сельской библиотеки, довольно богатой и демократичной.

Нам позволяли набирать целый рюкзак книг и журналов. За неделю мы почти все прочитывали и направлялись за новой порцией увлекательного чтива. А книги там встречались просто уникальные, чем мы с удовольствием и пользовались. Записывались в библиотеку всей нашей компанией – это повышало показатели ее работы.

Когда записывался Егор, уже, будучи студентом Военмеха, или БГТУ, такой аббревиатурой он обозначался в действительности. Библиотекарь, записывая Егора, спросила, где он учится, на что Егор ответил, как и следовало: «БГТУ». На что библиотекарь сказала: «Ага, понятно» и записала – ГПТУ. Мы, естественно, развеселились после такого смыслового переворота.

Мы с Валей часто вдвоем ездили или ходили в единственный, а поэтому и главный, магазин, чтобы купить чего-либо из еды, но и прочие товары, точнее, тот самый ширпотреб, тоже покупали там нередко.