Алиса Ханцис - Аквариум. Музыкально-пластическая драма в трех частях с прологом и эпилогом

– Бери, только не заиграй. Он чужой.

В вагоне метро она вернулась к чтению. Очень скоро ей попался на глаза рассказ; он тоже был про метро, и колеса теперь выстукивали – специально для Тины – ненавязчивый и атмосферный аккомпанимент. Рассказ оказался очень коротким, но она все-таки проехала нужную станцию и, выйдя на платформу, еще долго стояла, задумчиво глядя в туннель.

Едва был сдан последний вступительный экзамен, как Тину пригласили в гости к друзьям Мика. Братья только и ждали этого момента: она еще не знала результатов, но все были уверены, что сестра не ударит в грязь лицом.

У друзей была квартира в новостройке, тоже на окраине, но без метро. Тина заплутала и приехала с опозданием. В доме уже дым стоял коромыслом, и она, войдя в тесную прихожую, даже не сразу разглядела, кто протягивает руки ей навстречу. Хозяйкой была невысокая девица с широким азиатским лицом и распущенными волосами ниже талии. Она, кажется, назвала себя – Тина не разобрала из-за музыки, гремевшей в соседней комнате. Затем ее ловко взяли под локоть, куда-то провели и на что-то усадили. Появились братья, выключили магнитофон и сунули ей пузатый, тонкостенный и вообще какой-то очень взрослый бокал на длинной ножке. Из бокала пахло сухофруктами.

Заговорили все разом – в основном, конечно, о Тине.

– Мулити-пликатор! – девица именно так и сказала, с двумя ударениями. Голос у нее был приятным, хоть и прокуренным. – Вы хотите стать мулити-пликатором?

– Да она практически уже, – вклинился Тео с небрежной гордостью. – Пусть готовят оскаров, или что там вручают мулитипликаторам.

Тине стало неловко, что брат передразнил хозяйкин акцент. В конце концов, она сама до сих пор картавила, но не потерпела бы насмешек на этот счет. Хозяйка, впрочем, не возражала. Она оказалась, во-первых, настоящей японкой, а, во-вторых, подружкой Мика. Звали ее, сообщил Тео, когда парочка вышла на лестницу покурить, то ли Миши, то ли Миси. Ну то есть, он-то со своим музыкальным слухом уловил нужный звук безошибочно, и даже мог его воспроизвести. Но знакомые называли ее кто во что горазд. Тогда он предложил компромисс – просто Ми. Как ноту.

Он включил магнитофон. В ушах у Тины мерно шумело: к ударной дозе спиртного на голодный желудок она оказалась не готова. Братья тоже не жировали: Мика, вероятно, подкармливала подружка, а по лицу Тео можно было догадаться, что вчера ему удалось где-то поужинать, и на этом всё.

– Я пойду еды куплю, – хмуро сказала Тина. – У вас опять шаром покати.

– Да забей, – рассмеялся брат. – Что ты вечно ищешь, где пожрать? Вот они вернутся, – он кивнул на дверь острым подбородком, – и пойдем заточим что-нибудь. У Ми всегда холодильник полный.

Повисла пауза, в которую тут же деликатно встроился сладкозвучный тенор из колонок. Лицо Тео стало мечтательным. Он взял сестру за руку и закружил по комнате, беззвучно, но очень выразительно артикулируя слова. Мы как в кино, с восторгом подумала Тина. Комната слегка плыла; тенор, манерно вибрируя, пел о том, что он ревнивый парень, но ему и самому плохо от этого. Тине даже стало его немного жаль.

Засиделись допоздна, так что ехать домой было уже не на чем: трамваи не ходили. Тина пошла на кухню, чтобы помочь Ми с посудой. Ей понравилась эта немногословная и смешливая девица неопределенного возраста – у этих азиатов и не разберешь, школьница или матрона. Мик упомянул вскользь, что Ми очень крутая и они делают вместе кучу проектов. Тина слегка робела и спрашивала мало, так что они лишь поболтали чуть-чуть о пустяках, пока вытирали и расставляли по местам тарелки. Когда они вернулись в комнату, братья уже мертвецки спали: Мик на тахте, Тео прямо на полу, пристроив голову на толстой книге и зажав что-то в кулаке. Ми неодобрительно поцокала языком и склонилась над приятелем, пытаясь осторожно перевернуть его со спины на бок. Тина, присев на корточки, потянула за уголок книгу: это был глянцевый художественный альбом килограмма на два. С обложки смотрел чувак в пальто и шляпе – вернее, он смотрел бы, если бы вместо лица у него не было яблока. Тина просунула брату под голову свою скомканную ветровку и аккуратно разжала его пальцы, вынув из них зажигалку. Руки у него были как наждак. Вагоны он, что ли, разгружает по ночам? Нет, по ночам он, кажется, где-то играл. Значит, авитаминоз, решила Тина. Жрет что попало. Она стянула с кресла вязаную накидку и укрыла брата. Ми махнула ей рукой из дверей, показывая куда-то вглубь квартиры, и выключила свет.

– Что для вас главное в творчестве?

– Главное – это встретить свою музу. Дальше дело наживное.

Тина сказала, что сама справится с обустройством: мебель в квартире есть, даже кое-какую технику ей от щедрот оставили хозяева. Но Тео был убежден, что сестре нужно настоящее рабочее место – не кухонный стол и не куцый журнальный уродец, стоявший в комнате перед диваном. Тебе придется много рисовать, сказал он строго. Не прошло и пары дней, как по объявлению нашелся замечательный, добротный и удобный верстак. Его было легко разобрать и перевезти, что братья и сделали в ближайший выходной. Купили заодно и лампу на пантографе, а также, само собой, пару бутылок, чтобы обмыть всё это добро. Последним Тина была недовольна.

– Не будь занудой, – отмахнулся Тео. – Зато мы не балуемся травой или, там, грибами. Мы и так чокнутые, да ведь, старик?

Мик важно кивнул. Брат говорил правду: дальше одного косяка, выкуренного «паровозиком» на давней тусовке, дело у них не пошло.

Сидя за верстаком, накрытым по торжественному случаю хозяйской простыней, они быстро размякли, и беседа перетекла в возвышенное русло. Тина притащила какой-то журнал с рассказом и спросила, не знают ли они автора.

– Там должно быть указано, – отозвался Тео. – Вот, смотри: Колетта. Это, кстати, даже остроумно. Была когда-то такая писательница. Она любила женщин и работала у своего мужа литературным негром, а потом бросила его и прославилась. Её звали Колетт, без «а» на конце. Ну, и что тебе понравилось в этом рассказе?

– Он страшный, – сказала Тина с готовностью, будто долго об этом думала. – И я не понимаю, почему. Там совсем короткая история про чувака, который фанател от метро и всю жизнь только и делал, что катался на нем – во всех странах мира. Попутно он еще женился и развелся, не приходя в сознание. А в старости обнаружил, что у него никого не осталось, даже кошка и та сдохла.

– И?..

– И всё. Но он говорит, что счастлив, и от этого страшно. Он как маньяк. Только маньяки обычно делают другие вещи… Так ты не знаком с этой Колеттой? Тут же все авторы явно любители, студенты.

– Нет, – сказал Тео. – У нас такими самородками всё кишит, плюнуть некуда.