Николай Сычёв - Дети Ленина

Более жестокого человека планета ещё не знала. Под Ленинградом немецкие войска, атакуя позиции русских, гнали перед собой пленных стариков, женщин и детей. Ты это прекрасно знал, но приказал уничтожать этих невинных заложников как изменников Родины. Ты отдал солдатам приказ: «Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите всё равно, являются ли они вольными или невольными врагами». И это ты говорил о людях своей страны!

Старясь нанести урон противнику, ты приказал уничтожать вблизи зоны боевых действий все строения, в которых жили крестьяне. И это накануне зимы! Помнишь приказ № 0428? Там чётко говорится: «Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 километров в глубину от переднего края и на 20–30 километров вправо и влево от дорог. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек для взрыва и сжигания населённых пунктов. Выдающихся представлять к правительственной награде». И пылали избы и хаты. Матери в ужасе прижимали к себе плачущих детей, теперь уже обречённых по твоей «милости».

Или ещё. Приказом от 11 января 1942 года ты объявлял: «…громить вовсю город Ржев, не останавливаясь перед серьёзными разрушениями города».

– Вай, дарагой, – перебил Сталин. – Важен ведь результат, а не его цена. В конце концов я войну выиграл – вот что важно!

– А скольких это жертв России стоило?

– Вай, война без жертв не бывает…

– А можно было победить гора – а – а-аздо меньшей кровью…

– Нэ получилось, кто теперь спросит… Победителей, говорят, не судят…

– А мы и не думаем. Народ пусть судит. И души безвременно ушедшие в мир иной вопиют и вас проклинают. Мы – то к тебе, Коба, без претензий, наоборот, поощряем таких вот, как ты. А все эти факты – напоминание, заслуги твои, – пояснил Люцифер.

– Единодержец, однако, был, – вставил Вельзевул.

– Ну как же! Во время той войны он возглавлял Госкомитет обороны, ставку Верховного командующего, был секретарём ЦК партии, Председателем совнаркома, наркомом обороны. Все мыслимые высшие посты в партии и государстве занимал этот человек. И никому не верил. Ни разведке, ни перебежчикам немецким, ни донесениям специалистов, что немцы нападут на СССР. Такой политикой ты способствовал приходу к власти Гитлера. Террором внутри своей страны помог сплотиться и набрать силу тем, в ком видел врага. Ты помог Гитлеру в войне, когда она ещё только – только разгоралась. С согласия советского правительства осенью 1939 года на Кольском полуострове была создана военно – морская база германских войск, обозначенная в секретных документах как «Бази Норд». Она использовалась для ремонта и снабжения немецких подводных лодок, топивших английские корабли, а позднее база сыграла решающую роль в оккупации гитлеровцами Северной Норвегии. Поддержал ты Гитлера, когда он напал на Польшу, другие европейские государства. Разве не так всё было? Главной причиной просчётов, ошибок, непростительных промахов коренится в диктаторском единовластии. Он стал пленником собственных ошибочных расчётов. Лучшего вождя и придумать для России невозможно. Гений террора, голода и смертей! Отдельного котла заслуживаешь!

– Так это и есть ваша прэмия?! – изумился Сталин. – У мэня первая прэмия была 25 лет лагерей, а вторая – дэсять…

– Нет, – обнадёжил Мефистофель. – Это он так, к слову. Котлы не мы распределяем. Но равных тебе у нас ещё не было. Каков талантище! А! – без притворства восхищался дьявол. – Конечно, все мы здесь немало знаем о каждом своём клиенте, читаем их мысли и мысли их друзей и жертв, но не так уж чтобы подробно. Можем знать всё и до мельчайших деталей, но это уж когда очень нужно будет…

Благо России никогда не входило в планы ни Ежова, ни Берии, ни Свердлова, ни Вышинского, ни Ленина, ни тем более Сталина. Основной чертой характера, определявшей все поступки, всю жизнь Иосифа Виссарионовича и весь путь развития общества огромного государства в первой половине двадцатого века было просто – таки уникальнейшее злопамятство, а главная причина просчётов, ошибок, непростительных промахов коренилась в диктаторском единовластии. Коварство природы заключалось в том, что всем этим отвратительным свойствам она наградила на вид спокойного, рассудительного, даже вроде бы простодушного человека. Выведя в уме такую формулу, Мефистофель спросил советского вождя:

– Дельного – то хоть на Земле что сделал?

– Как же! Ленинские заветы по строительству социализма претворил. Можно сказать, что социализм я построил, – успокаиваясь, Сталин произносил более четко и правильно русские слова и грузинского акцента сейчас не прослышивалось.

– На страхе. На крови, на костях миллионов своих сограждан. Неужели не жалко было своего народа?

– Чэго жалэть? – опять заволновался кандидат на первую премию. – Массы только радовались, вождём назвали, учителем, отцом народов. Довольны, значит, были. Песни обо мне слагали, города моим именем назвали. Значит, вы мэне всё же спрос чините?

– Да нет, дорогуша. Просто уточненьице небольшое. А спрос тебе, повторяю, миллионы душ загубленных чинят, а мы тебя вот наградим. Не беспокойся, друг ты наш любезный. Ты первый будешь в очереди на главную награду. Или Ягода с Ежовым – славные малые, – засмеялся Мефистофель, и все дьяволы загоготали вместе с ним. – Или друг твой и земляк Лаврентий Берия. А может, Вышинский? Или Ульянов – Ленин…

– Да чэго вы всяких бериев, вышинских – дзержинских слушаэте? Они бы без мэня что сдэлали? Чего бы они добились в той классовой борьбе? Да ровным счётом ничэго! Без менэ бы их даже к власты нэ допустыли! А без власти как людей уничтожать? Двух, одного шлёпнул и всё – посадят ведь. А кто власть может наказать? Ныкто не может! Власть ненаказуема была и будет всегда!

– Сколько ты погубил солдат и офицеров, которые войну выиграли? Ты их по тюрьмам расселил только за то, что в плен немецкий на фронтах попали, – спросил Вельзевул.

– А вот за плэн и сидели! Они ж – враги народа.

– Вина – то их в чём была?

– НКВД разбирался. Раз были в плену, то может, их там фашисты завербовали на свою сторону…

– А как можно завербовать победителей? Куда? Для чего?

– Ну, раз были в плену, значит, провинились. Мнэ ж виднее там было, чем вам тут…

– Ну, молодец! Уморил таки. Такое ж придумать надо! Гениален вождь советский, – утирая слезинку смеха, заговорил Уриан. – Сейчас решим, только ещё одного – двоих послушаем. Вон претендент твой и соратник старый – очкастенький Лев Давыдович Троцкий. У вас с ним котлы по соседству. Сейчас оба паритесь, а скоро будете на сковородках лезгинку плясать – эпоха поджаривания начнётся…

Упоминание о Троцком начало выводить Сталина из себя. Вероятно, он меньше боялся калёной сковороды, чем встречи со Львом Давыдовичем. Но загробный мир – не житие земное: здесь не может быть обид иль склок, в аду перед дьяволами все равны. И репрессий тут не учинишь. Но всё равно злоба комком толкалась к горлу: здесь Сталин ничего поделать не мог. Это на Земле он одним движением бровей отправлял в лагеря или ставил к стенке целые армии преданных ему, полуголодных, запуганных, безвольных советских людей. Равно как и сытых, но строптивых начальников. А тут сидит чёрный, остроносый, желтокопытистый с рожками на башке, с большущей трубкой, похожей на ту, что покуривал сам Сталин в своём кремлёвском кабинете, и решает за всех и вся, окуривая ядовитый грот препаршивым табачищем.