Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Компьютер готов. Андреас начинает работать. Порядок действий отлажен и выучен наизусть. Он может почти без запинки рассказать любому, что и как он делает сначала, что идет потом, чем процесс продолжается и чем завершается. К его рутинной и однообразной работе никто не проявляет никакого интереса. Поэтому Андреас чувствует себя прекрасно. Его руки привычно скользят по сухо стучащей клавиатуре. Иногда он начинает пользоваться мышью, всматривается в экран, прищурив глаза и потирая левый висок указательным пальцем левой руки. Андреас работает слаженно и четко. Сами по себе операции не сложны, просто их очень много и нужно знать сотни разных тонкостей. Такое знание приходит только с практическим опытом, а инновационные семинары и мотивационные воркшопы – это все детская игра.

Здесь, на двенадцатом этаже, всегда очень тихо. Иногда можно услышать чей-то громкий смех, пару фраз на каком-нибудь понятном или непонятном языке. Смех быстро прекращается, словно кто-то внезапно опомнился и прикрыл рот обеими руками. Иногда начинает звонить телефон, оставленный в режиме громкой связи, или прорывается обрывок телевизионных новостей, но потом опять все стихает. Специальное покрытие на полу глушит шаги. На стендах развешаны пестрые диаграммы. Андреас работает сосредоточенно, иногда поднимая голову и прислушиваясь к происходящему вокруг. Бруно сидит в наушниках. Он предпочитает слушать «Металлику» и «Джудас Прист». Громкая музыка, как он сам однажды сказал, помогает ему сосредоточиться.

Андреас спокоен. Он знает, что все успеет, нигде не опоздает и завершит всю последовательность операций именно так, как это нужно для наиболее эффективного функционирования всей системы. В настоящий момент он курирует два похожих друг на друга проекта, хотя стоящие за ними фирмы не имеют между собой ничего общего. Но этого и не требуется. Любой вид производственной деятельности можно разложить на определенное количество рациональных процессов. В силу своей рациональности они легко поддаются количественному анализу. Стоит только написать соответствующее программное обеспечение с возможностью обратной связи, как у оператора появляется возможность наблюдения и управления отдельными процессами. Сведение этих процессов в общий производственный поток происходит уровнем выше. Этим занимается менеджмент. Андреас же просто добросовестно делает дело на своем уровне. Он оператор и этого ему вполне достаточно.

Теперь Андреас запускает аплоад апдейтов. Это очень важный шаг. Торстен рассказывал, что именно в результате этой операции система «учится», «умнеет», а искусственный интеллект забирается вверх на еще одну ступеньку. Андреас некоторое время следит за тем, как происходит загрузка обновлений, потом переключается на другое окно и проверяет социальные сети. От Анны-Мари ничего нового. Бруно, сидящий напротив, снимает с себя наушники, финально щелкает мышью и, отталкиваясь, отъезжает на метр от края стола, потом с наслаждением потягивается, скрестив руки на затылке. Майка задирается, становится виден его волосатый пивной живот. Бруно стает с кресла, говорит по-английски, что сейчас он намерен сделать паузу и теперь идет обедать.

Андреас коротко кивает и открывает верхний ящик рабочего стола. Там все равно почти ничего стоящего нет, но это повод отвести глаза и прервать разговор. В ящике находятся несколько конвертов с ярким логотипом компании, десяток погнутых канцелярских скрепок, россыпь ручек и карандашей, пожелтевшие кассовые чеки, пяток помятых чужих визитных карточек, имена на которых давно не имеют никакого значения, газетная вырезка со статьей под названием «Должно ли национальное право иметь приоритет по сравнению с международным?». Андреас уже хочет закрыть ящик, но взгляд его падает на небольшую почтовую открытку. Некоторое время он старается припомнить, откуда она взялась, потом он принимается рассматривать ее, как следователь обычно рассматривает важное вещественное доказательство.

Открытка не похожа на привычную продукцию, какую можно встретить в каждом вокзальном киоске. Во-первых, ее формат не совпадает с действующим для почтовых отправлений стандартом. Во-вторых, бумага, из которой сделана открытка, скорее напоминает картон: плотный, тяжело лежащий в ладони. В-третьих, открытка пожелтела, ее углы и края истрепались. На аверсе изображена горная деревня. Крыши домов покрыты толстыми плитами снега, солнце невнятным белым пятном пробивается сквозь морозную дымку, горы прячутся за облаками, выглядят размытыми и нерезкими. На реверсе надпись, сделанная стершимся карандашом, всего несколько строк. Прочитать эти строки не представляется возможным, но можно различить дату: двадцать шестое арабскими цифрами, двенадцать римскими, восемнадцать арабскими. После каждого числа стоит точка.

Андреас сначала приближает лицо к открытке, прищуривая глаза, потом относит руку с открыткой в сторону, пытается рассмотреть ее на свету. Бесполезно. Первая фраза еще читабельна: «Счастливо и безбедно воротилися мы восвояси». Но затем наступает полный туман. «Восвояси» понятно, но «безбедно»? Наверное, это слово означает «без бед», благополучно, без каких-либо происшествий, но кто мог бы поручиться за это? Андреас кладет открытку перед собой, справа от клавиатуры. Откуда она все-таки появилась? При всем желании он не может вспомнить ничего, что хоть как-то вывело его на след. Или же я не просто не могу, но… не хочу? Анна-Мари сказала однажды, что он обладает удивительной способностью стирать из памяти все, что способно причинить душевную боль. Но так ли это?

Андреас кладет правую руку на открытку, потом пристукивает по ней ладонью и складывает руки на груди. Он никогда не пытался влезать к самому себе в душу. Какое понятие постоянно употребляла Анна-Мари? Ах, да, механизмы бессознательного! Андреас считает себя вполне сознательно действующим человеком. Ему в высшей степени неприятна мысль о том, что внутри него, словно на чердаке старого дома, может жить постороннее нечто, не подчиняющееся законному владельцу данного объекта недвижимости. И еще ему не нравилось, каким уверенным и безапелляционным тоном Анна-Мари произносила слова насчет механизмов. Андреас опять трет указательным пальцем левый висок. «Счастливо и безбедно воротилися мы восвояси». Не прошло и полутора столетий, как язык, привычно употреблявшийся в ту эпоху, потерял резкость, приобретя характер пусть и не чужой, но какой-то странно-непривычный, даже комичный!

Компьютер издает короткий звуковой сигнал. Загрузка закончилась, начинается аналитическая фаза. Андреас кладет блокнот обратно в ящик стола, бросает сверху открытку, задвигает ящик и кладет руки на клавиатуру. Самое главное – ритм. Поймать его, ощутить, подключиться к невидимому источнику энергии! Задача, которую предстоит решить, ограничена простыми механическими действиями. И все равно Андреас ощущает за набором элементарных шагов нечто большее. Искусственный интеллект, который в сотни раз умнее, глубже, выносливее и прозорливее обычного человеческого сознания, представляется Андреасу бездной, полной звезд, числа которым нет, а дна у бездны нет тем более, по определению. Звезды переливаются и мерцают. Андреас понимает, что все это есть не более чем психологическая техника, которая позволяет настроиться на особый лад. И тем не менее он регистрирует Присутствие, необъяснимое и тем не менее неопровержимое.