Елена Поддубская - Дуры

Ресторанным бизнесом Жанне посоветовал заняться один из благодетелей.

– При твоей любви к капусте, тебе стоит открыть клуб козлов, – прошипел он, забирая у Глинкиной чёрную кредитную карту, выданную на мелкие расходы, но отстерилизованную по-крупному. Закатить скандал олигарху не позволила память о кнутах и пряниках, которыми его одаривала любовница на Сицилии долгие две недели.

Будучи благодарной, Жанна воспользовалась и советом, и стартовым капиталом, тщательно припрятанным на своих счетах. Специфику кухни её ресторана определила та же Италия, влюбившая в «дольче виту». Умение стискивать зубы и притворяться стали основным залогом успеха молодой женщины, попавшей в бизнес не столько мужской, сколько мужланский. Но так как «взвесь» и «замерь» были избранными глаголами её родного батюшки, очень скоро Жанна имела уже сеть ресторанов. А те, кто ставил ей препоны, обычно не находили сил отказаться от соблазна переспать с самой Жанной Александровной. После чего либо становились её компаньонами в игре в «поддавки», либо навсегда уходили в сторону.

Могла ли Жанна соблазнить мужа Тамары? Безусловно. Зачем? Предстояло выяснить. Схватившись за брезжащую надежду восстановить семью, она набрала номер. «Что там Жанна говорила про связи на Первом канале?».

Слабо веря в то, что Александр Васильев захочет пригласить её на «Модный приговор», Лукова пошла по квартире, представляя, что коридор – это подиум.

Измождённая ангинами, тонзилитами и воспалением лёгких, весной 1975 года пятнадцатилетняя Тамара была на грани истощения. Мать, сжалившись, позволила снять с зубов дорогие и ставшие ненавистными дочери железные прутья и бросить музыкальную школу. Учителя в общеобразовательной, гуманные и всё понимающие, ставили пионерке четвёрки ни за что. Стас развлекал, как мог. Однако встать на ноги Луковой не помогали ни забота, ни витамины, ни прочие терапевтические ухищрения. Тома теряла вес, и при её росте в метр семьдесят пять это было очень заметно.

– Ты, Лукова, никак в манекенщицы собралась? – спросила врач с участка, ощупывая выпирающие, как у худой кобылы, нижние рёбра девушки.

– В какие манекенщицы? – вряд ли Тамара был готова сравнивать себя с фотомоделями «Бурда моден» или «Работницы». Вот тогда-то врач и рассказала ей, что совсем неподалёку в Черёмушках есть ВИАЛЕГПРОМ – Всесоюзный институт ассортимента лёгкой промышленности. Конечно, это тебе не Дом моды на Кузнецком мосту. И модельеры его – не Татьяна Осьмёркина, не Вера Авралова, не Александр Игманд. Однако Виалег под протекцией правительства. Сотрудничает с Домом моделей на Вернадского. На советах его спецов держится вся галантерейная промышленность страны. Может и не лучшая в мире, зато отечественная. А это тебе не хухры-мухры!

Курировать моду на высшем уровне власти стало принято после скандала, что разразился во время съёмок мод в 1974 году. Галина Миловская с императорским скипетром в руках и украшенная алмазом «Шах» – тем самым, что Иран откупился от Российской Империи за смерть Александра Грибоедова – вышла на обложке «Vogue» вовсе не длинноногой цаплей, как Лукова. У этой скромность держалась как раз за ту последнюю пуговичку, что допустимо держать расстёгнутой, не привлекая внимание к наметившейся женской щедрости. Да и лицо, без изящества, но с броской угловатостью и живыми глазами, – чем не образ простой советской девушки. «Вешалки для одежды нужны не только Вячеславу Зайцеву», – думала врач, осматривая Лукову.

– Дочь моя в Виалеге за главную. Заведует там реквизитом. Хочешь узнаю, когда у них показы? – женщина протянула девушке медкарту, заметно разбухшую за последний год. Пациентка безразлично дёрнула плечиком. А уже через неделю знала после школы только одну дорогу.

Так как никакого зрительного зала в «Виалеге» не было, все, кто не участвовал в примерках и демонстрации нарядов, сидели рядом с подиумом на чём придётся. Тома обычно устраивалась на полу. Вот там-то её и заметил худрук Геннадий Зейналов. Забыв про короткую юбку школьной формы и расставив колени в позе бабочки, Лукова грызла яблоко и не сводила взгляда с манекенщиц. Только на «прогонах» можно было увидеть всю ту прелесть, что худсоветы, не первый, так второй, точно зарубят: брюки клёш, комбинезоны из плащёвки в стиле «милитари», брюки-бананы, легинсы, платья из трикотажа с лайкрой и туфли на платформе. Этим фантазиям строгие методисты моды из Министерства лёгкой промышленности позволят появиться разве только что в каталогах института лёгкой промышленности. Да и то в разделе «Международные тенденции», чтобы упаси, Господи, не вызвать у правительственных старпёров какой дурной ассоциации. Инцидент с Галей Миловской вошёл в анналы не только советской моды. Законодателям из Минпрома в кошмарах снились раздвинутые ноги девушки и нонконформистские цветы, деревья и бабочки, вырисованные на её теле скандалистом Анатолием Брусиловским. И толку было объяснять в верхах, что итальянский «Эспрессо» как раз и платит художнику за боди-арт, а фотографу Гаррубе за удачный свет, поймать который в тот день можно было, лишь посадив модель спиной к Кремлю и Мавзолею. Коммунистические идеологи притянули за уши версию о кощунстве империалистов над русскими святынями. Модель надолго закрыли в стране. Дизайнера Ирину Кутикову лишить всех правительственных премий, полученных ранее. Да и остальным, из сочувствующих, парт аппаратчики чётко дали понять, что это там, на Диком Западе марлёвка удобна и экологична. А для советских тружениц она до неприличия прозрачную. Это у них, у капиталистов, блеск лайкры и люрикса нужны, чтобы отвлекать людей и от расовой несправедливости и социального различия. В нашей же стране, в великом СССР, все равны и одинаково счастливы. А потому нашим женщинам издревле гоже носить только платья-рубашки, юбки с оборками в фольклорном стиле и сапоги с широким голенищем. А мужчины пусть ходят в стёганых пальто и куртках, так похожих на ватники, да в этнических дублёнках. Добился же модельер Зайцев международного успеха с коллекцией нарядов в нашем, русском стиле. Так представил шапки и шубки, что с 1967 года о них мечтают все модницы мира. Вот и работайте, товарищи, в этом же направлении, прославляя стиль «а ля русс». Учитывая просторы страны, тут есть где разгуляться фантазии.

Принятые указания мешали работать, но никак не запрещали модельерам экспериментировать. Рассматривая модели с того ракурса, с какого они обычно видны на показе зрителям, Зейналов не мог пропустить в одеянии Луковой то, что позднее породило целое направление в индустрии женского белья.

Автор легинсов с дыркой между ног наверняка в детстве носил такие же колготы, как Тома Лукова. Длинные и худые ноги девчонки, с пяти лет выше ростом, чем любая из сверстниц, можно было надеть лишь разорвав их у основания. Но то, что было посмешищем товарищей, умудрившихся заглянуть школьнице под юбку, стало важным рабочим инструментом будущей звезды подиума.