Алексей Крестьянинов - Остров

– Ты? – удивился я. – Вот это да! Ты откуда взялась в нашем городе?

– Я же тебе дала телеграмму!

– Не получал! Что случилось?

– Ты извини, – сказала она, смущенно понизив голос, – но в первую очередь я хочу в туалет, где он тут у вас?

– Можно нам пройти ненадолго, – обратился я к вахтеру. – Девушка приехала из Москвы, очень нужно!

– Оставьте ваш паспорт, – с сознанием собственной значимости вымолвил он.

Зоя протянула ему документ. Я проводил её до женского туалета в самом конце нашего этажа, а сам не спеша направился к лестнице, по которой мы только что поднялись. Когда Зоя вышла, я заметил, что она была несколько бледновата.

– Что с тобой, тебе плохо? – встревожился я.

– Да что-то неважно себя почувствовала, кружится голова. Мне бы прилечь ненадолго.

– Пошли ко мне в комнату, там сейчас никого.

Но я ошибся, в комнате находился Виктор. Я усадил Зою за стол.

– Можно тебя на минутку? – сказал я ему, и мы вышли с ним в коридор. – Это Зоя, зачем приехала – не знаю, ты бы оставил нас с ней вдвоём.

– Да без проблем! – пожал он плечами. – Сколько вам времени понадобится, скоро уже за стол?

– Это не то, о чем ты подумал! Я, может, чуть-чуть опоздаю, займи на это время Юльку и придумай что-нибудь в моё оправдание.

Он снова пожал плечами:

– Желаю успеха!

Я не стал ему больше ничего говорить, потому что сам не понимал, чем вызван Зойкин неожиданный приезд. Когда я вернулся, она была всё так же бледна.

– Приляг на кровать, – я указал ей на свою койку. – Объясни, наконец, что всё это значит?

– Ты помнишь, я просила тебя дать мне время, чтобы в себе разобраться? Вот и разобралась… – Она отвернулась к стене: – Я дура, Митя, набитая дура!

– Ну что ты, успокойся! Что произошло?

Она всхлипнула и не сразу ответила на мой вопрос. Потом легла на спину и, глядя в потолок, тихо произнесла:

– Я беременна, Митя.

Мне такое и в голову не пришло, хотя сейчас-то я думаю, мог бы и сразу догадаться. Я смотрел на неё и хлопал глазами, не зная, что сказать. Потом выдавил из себя:

– Что ж, поздравляю, – надеюсь, ты с ним будешь счастлива.

– С кем, Митя? Что ты несешь!

– Ну с тем… который… ну, ты сама понимаешь, кого я имею в виду.

– Он сразу же, как узнал, растворился, исчез, словно ёжик в тумане…

– Понятно, потому ты и приехала ко мне?

– Ты вспомни, сколько всего между нами было! Этого не перечеркнешь одним махом и не забудешь.

– Но ты же решила перечеркнуть.

– Нет, я только хотела в себе разобраться… Я так тебе тогда и написала.

Это была истинная правда, но с тех пор всё изменилось. Мне почему-то пришла на память фраза: «Не пересекайте океаны ради людей, которые не пересекли бы ради вас лужи» и я, очевидно, произнёс её вслух.

– Что ты сказал? – переспросила Зоя.

– Да так, вспомнился один приятель. Знаешь, у меня есть девушка и я её, кажется, люблю.

– Видишь, кажется! – с горечью в голосе произнесла она. – Значит, ты тоже, Митя, ни в чем не уверен.

– Нет, Зоя, думаю, что уверен!

Я не знал, что ей ещё сказать. Мне было искренне жаль Зойку. «Как бы сложились наши с ней отношения, не напиши она мне тогда такое сумбурное письмо?» – подумал я и не находил на этот вопрос ответа. Во всяком случае, теперь обратной дороги нет, теперь у меня есть Юлька!

– С тобой мне было лучше всего, – она взяла мою руку. – Ещё можно всё исправить, срок не большой.

– О чём ты говоришь, Зоя! Ты понимаешь, о чем ты говоришь!

Она обреченно вздохнула:

– Конечно, понимаю, это я так, от безысходности. Можешь меня поцеловать?

Я склонился над ней, было бы глупо в такой ситуации проявлять жеманство, и в этот момент дверь отворилась. На пороге стоял Виктор, рядом с ним была Юля. Из-за их спин выглядывали Иван и Моторин. Я сразу даже не понял, что произошло, только увидел глаза Юльки. В них был неподдельный ужас!

– Что я тебе говорил! А ты мне не верила! – услышал я Витькин голос. – Ты куда, Юля, стой, подожди! – закричал он и выскочил следом за ней.

Ничего не понимая, исчезли и парни. Первым моим порывом было броситься за Юлей, догнать, остановить, попытаться всё ей объяснить! Я уже и хотел сделать это, но что-то меня остановило в последний момент. Скорее всего, то, что я прочел в её взгляде. А было в нём, помимо промелькнувшего ужаса, ещё и презрение к тому, кто её обманул, то есть ко мне. Даже, не обманул, а предал, и это предательство столь умело скрывал! Что бы я ей сейчас ни сказал, для неё всё прозвучало бы ложью и только бы усугубило ситуацию!

По мере того, как я оправлялся от шока, ко мне приходило осознание необратимости произошедшего: это ведь лишь так говорится, что всё можно исправить, вернуть в исходное состояние, что непоправима одна только смерть! Ничего подобного, есть вещи и помимо телесного умирания, не поддающиеся полноценному восстановлению. Как тот разбитый сосуд, о котором я уже раньше упоминал. А суррогат, жалкое подобие того, что когда-то было настоящим, не склеенным, не залатанным, меня, увы, не устроит. Никогда не устраивало! Поэтому я и не побежал за Юлькой.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы вышли с Зоей из общежития.

– Ты к родителям или обратно, в Москву? – спросил я её.

– Нет, в Москву не поеду… Ты прости меня, Митя, пожалуйста, что всё так получилось. Я не хотела…

– Знаю, что не хотела. Пошли, провожу тебя на автовокзал.

Мы сели в трамвай. Потом я посадил Зойку в междугородний автобус, а сам вернулся в общагу. «Вот бы сейчас зайти в свою комнату, – думал я, – переодеться, спуститься к Юльке и, как ни в чем не бывало, пойти с ней в парк Гракха Бабёфа или в „Сачок“ – посмотреть новый фильм. Вот бы всё случившееся оказалось кошмарным сном»! Но это была реальность, жестокая и беспощадная, и вернуть ничего без потерь было нельзя. Вот тогда-то, пусть на мгновение, я ощутил себя тем мальчишкой, её одноклассником, о котором она мне рассказывала на турбазе, и понять поступок которого я не мог.

В нашей комнате находился один только Виктор.

– Зачем ты это сделал? – спросил я у него. – Ведь ты же был моим другом!

Он ответил не сразу:

– Понимаешь, старик, в таких вопросах дружба не в счёт. Я сильнее тебя, а приз всегда достается более сильному, эта девушка должна принадлежать мне.

– И любые способы хороши?

– В данном вопросе – да! Такова жизнь, не обижайся, старик.

– Вот теперь ты мне точно напоминаешь Симоне Паронди, такой же подлец и подонок!

Он вздохнул, тяжело поднялся, подошел ко мне и ударил своим коронным молниеносным хуком слева. Ему этого, думаю, не очень-то и хотелось, но так было надо, того требовали его непоколебимые жизненные установки и понятия о мужской чести, ведь я его оскорбил. Разумеется, он отправил меня в глубокий нокаут, профессионал есть профессионал! Это был тринадцатый или четырнадцатый нокаут, точно не помню, в его боксерской биографии. Не зря же прозорливые родители дали ему имя Виктор!