Надежда Коваль - Сон и наваждение

Первые впечатления от страны начали собираться в калейдоскоп культурных различий. Помню, как однажды днем мы услышали громкий шум за окнами: на улице с радостными криками и невыносимым звуком барабанов и пищалок шла группа людей в одинаковых футболках. Такое количество людей напомнило мне праздничную первомайскую или ноябрьскую демонстрации в СССР. Позже нам объяснили, что это было шествие футбольных болельщиков. Муж сразу же решил примкнуть к фанатам какой-нибудь футбольной команды, чтобы не прослыть черной овцой. Наш хоккей с шайбой ушел в прошлое, а вместе с ним был позабыт и лед, как непременный «атрибут» холода.

Все, что характерно для русской зимы – низкие температуры, снег, достающий до окон первых этажей, метровый лед, покрывающий реки, – даже близко не похоже на зиму Буэнос-Айреса. Во-первых, она приходится на июнь, июль и август, а во-вторых – средняя дневная температура составляет плюс 10° C. По статистике, снег в здешних краях выпадает один раз в 100 лет и сразу же тает. Поэтому за двадцать лет проживания я так и не смогла привыкнуть к Новому году без снега, ледяной горки и настоящей елки.

Первый удар по самолюбию получила, когда стала домработницей в одной молодой семье. «Инженер, а работаешь с тряпкой!», – горько сетовала я про себя. Пришлось на собственной шкуре ощутить «унижение эксплуатацией», о которой читали в трудах К. Маркса на лекциях по политэкономии в институте. В поисках другой работы я направилась в русскую православную церковь на улице Бразил в парке Лесама. Глядя на синие купола, усеянные золотыми звездами, на мгновенье почувствовала себя дома. К сожалению, холодность священника во время нашей беседы заставила меня заключить, что русские за рубежом не проявляют особой поддержки соотечественникам. Весьма вероятно, что эта разобщенность явилась результатом насильственной идеологии коллективизма. Крылатое выражение «человек человеку – друг, товарищ и брат» превратилось в «человек человеку – волк».

Двадцать лет я не буду ощущать запахов родной земли. В моей памяти постоянно всплывала фраза из рассказа Ивана Бунина, эмигрировавшего во Францию после революции 1917 года: «Свежий, пахучий дождь шумел все быстрее и гуще за открытыми на балкон дверями». Ветры Буэнос-Айреса приносили мне чужие ароматы парков и лесов. Я пыталась глубоко вздохнуть, направляя лицо в сторону потока, а потом задержать воздух в легких и разложить его на составляющие. Но все было тщетно: ничто не напоминало мне запахов сосновой хвои, тополиных почек и мокрой листвы.

Я много раз думала над советом Андре Моруа: «Чтобы быть счастливым, нужно голубое небо над головой, теплый ветер и душевное спокойствие». И сама себе отвечала вопросом: «А как поступать тогда, когда душа неустанно ищет перемен?»

Люди приветствуют друг друга поцелуем в щеку.

Не разуваются, входя в свой и чужой дом.

Пьют мате по несколько раз в день.

Усаживаются на землю, асфальт, когда хотят отдохнуть.

Ходят с развязанными шнурками и вывернутой наизнанку одеждой на «удачу».

Громко высмаркиваются на публике, с подчеркнутой аккуратностью манипулируя носовым платком.

Часто обещают сделать что-либо «завтра», но редко держат слово.

Веселятся в конце недели на протяжении целой ночи до самого утра.

Многие женщины предпочитают носить брюки вместо юбок.

Пожилые женщины не покрывают голову платками.

К огурцам равнодушны, а помидоры едят неспелые.

В очередях близко друг к другу не стоят.

Многие мужчины носят длинные волосы. Коротко остриженные затылки – редкость.

Женщины не делают коротких стрижек.

Утром пьют кофе с медиалунасами (выпечка, напоминающая круассан).

Ужинают поздно вечером, часов в девять. Несмотря на это, практически нет людей с избыточным весом.

Много «временных убежищ» – гостиниц для интимных встреч.

Не рассказывают анекдоты.

Практически каждое воскресенье жарят мясо – асадо.

Зимой предпочитают одежду темных тонов. Любят черный цвет.

Мужчины, не скрывая интереса, оборачиваются на женщин.

Женщины любят глубокие декольте, выставляя грудь напоказ.

На капризничающих детей не кричат и не успокаивают.

Учащиеся государственных школ ходят на занятия в белых халатах.

Обращаются друг к другу на «ты», даже если человек намного старше тебя.

В школах каждое утро поют «Песню о Флаге».

Никогда не говорят о размере своей зарплаты.

Мало кто из женщин вяжет или шьет для себя.

В пять часов вечера дети пьют молоко или холодное какао.

Не приходят друг к другу в гости без предупреждения или приглашения.

Не едят рыбу – не нравится запах во время готовки.

Гладиолусы и гвоздики не дарят, а только носят на кладбище.

Многие пишут левой рукой и печатными буквами.

Каждое утро моют тротуар перед входом в дом.

Бананы чистят с того конца, откуда он растет.

Мужчины на пляже одевают длинные, до колен, плавательные штаны.

К гомосексуалистам относятся спокойно.

Первый этаж считают нулевым, второй – первым и т. д.

Без футбола не представляют себе жизни.

Стараются нанимать домработницу, пусть даже приходящую один раз в неделю.

Когда считают на пальцах, отгибают их из ладони наружу.

Проезжая мимо церквей – крестятся.

Обручальное кольцо носят на безымянном пальце левой руки.

Танго считают национальной гордостью.

Почти на каждом углу можно найти кафе или маленький ресторанчик.

Нет такого понятия, как единый тротуар: около каждого жилого дома уложены свои плитки.

Многоэтажные дома не имеют дворов, а если таковые имеются, то находятся за домом и закрыты от посторонних.

Много граффити.

Есть такая работа, как выгуливать собак.

Любимое блюдо – миланеса (мясная отбивная) с картофельным пюре.

Яйца продаются не по десяткам, а по шесть или двенадцать штук.

В хлебных магазинах нет черного ржаного хлеба.

Не продается соленая селедка.

Я прижимаю мою щеку к твоей так крепко, словно назавтра мы расстанемся навсегда. Между моей и твоей грудью нет ни миллиметра пространства, поэтому я слышу, как удары твоего возбужденного сердца звучат в унисон с моим. Ты держишь мои пальцы в своей руке, и поток обжигающей энергии пронизывает меня от кончиков до самых ступней. Твоя правая рука лежит на моем бедре, и я чувствую тепло, проникающее через плотный шелк узкой юбки с разрезом. Следую за малейшим движениям твоего тела, безропотно подчиняясь твоей власти, и даже не волнуюсь, что резким движением ноги ты порвешь мои новые черные чулки в сеточку. Я учусь танцевать танго, чтобы никто и никогда не смог бы упрекнуть меня в том, что живя в Аргентине, не научилась самому эротичному, чувственному и страстному из танцев.