Надежда Коваль - Сон и наваждение

Впервые об этом танце заговорили в 1880 году. Тогда он не имел определенного имени, и его называли хабанерой, креольским кандомбе, черным танго или милонгой. Само же слово «танго», появившееся с прибытием первых рабов из Африки, применялось в Латинской Америке ко всему, что было связано с неграми. Существует множество мнений по поводу этимологического происхождения слова. Вот некоторые из них: место, где доят коров, где танцуют негры, танец простолюдинов. Слово «танго» созвучно также африканскому термину, обозначающему замкнутое пространство, круг, место, где распродавали рабов, ударный инструмент – tambor (тамбор, барабан).

Согласно переписи населения 1778 года, в Буэнос-Айресе проживало 7 тыс. негров-рабов и 16 тыс. белых. По мере того, как негры адаптировались в рамках дозволенного рабам, они собирались в местах, называемых тамбо или танго. В дошедших до нас свидетельствах отмечается, что эти собрания частенько заканчивались скандалами и драками. В нарушение закона о прекращении рабства, вышедшего в 1810 году, негры были отправлены в провинцию Энтре-Риос, где их продали в рабство в Бразилию. Таким образом, в отличие от других стран Латинской Америки, в Аргентине практически не осталось черного населения. Те немногие, которым удалось избежать такой участи, поселились в порту Буэнос-Айреса и в поисках средств к существованию начали заниматься сексуальным бизнесом, направленным на удовлетворение огромного потока иммигрантов, прибывающих из Европы. Такие места получили название «quilombo» (киломбо), а женщины, работающие там, – «prosti». Там часто устраивались танцы, и пелись песни недвусмысленного характера. Со временем по соседству с «quilombo» появились клубы, которые называли Академиями танца, где одиночные танцы, исполняемые неграми, постепенно вытеснились парными, включающими в себя элементы вальса, фокстрота и пасадобля. Опубликованный в 1855 году закон, регламентирующий поведение в этих заведениях, запрещал распитие спиртных напитков, присутствие детей, а также исполнение танцев с целью сексуальной провокации.

Со временем эти академии стали популярными у среднего класса, и туда начали приходить не только потанцевать, но и помузицировать. К используемым неграми ударным инструментам добавились гитары, флейты, скрипки, кларнеты. Позже к ним присоединился бандонеон, который за свой приятный бархатистый звук стал ключевым инструментом танго-оркестра. Таким образом, танго, рожденное среди чернокожего населения портовой зоны Буэнос-Айреса, обогатилось европейскими элементами. Его ностальгическую направленность связывают с сентиментальностью итальянцев, появление скрипок – с евреями, прибывшими из Польши и России, мелодичность – с влиянием выходцев из Австрии, а характерное рубато – с цыганскими напевами.

До начала репетиции всего полчаса, но мои коллеги появятся не раньше, чем через двадцать пять минут. Никто из оркестрантов не рвется прийти загодя и настроиться на особый, творческий лад. Для них игра на музыкальных инструментах – всего лишь источник существования, обычная работа, на которую хочется прийти попозже, а уйти пораньше. Члены Национального Симфонического Оркестра ничем не отличаются от обычных протирателей штанов в офисах: они с тем же нетерпением ждут конца недели, получки и летнего отпуска.

Я тоже не исключение: сегодня только по чистой случайности пришла первой – повезло, что пригородные электрички ходили по расписанию. Сижу в полуосвещенном просторном зале, где между рядами стульев ловко крутится наш архивариус Диего, расставляя на пюпитры партитуры. Смотрю на его крепкие ягодицы, обтянутые светлыми спортивными штанами, и заключаю, что занятия ушу идут ему на пользу. В свои тридцать три года он убежден, что хорошая физическая форма куда более верная приманка для девушек, чем новая прочитанная книжка. А завхозу оркестра опять не выдали электрических лампочек, поэтому, чтобы разглядеть ноты, надо уткнуться в них носом. Зато отремонтировали вентиляторы, и теперь их мерный шум сливается с непрекращающимся гулом проходящих по проспекту автомобилей, подтверждая, что жизнь продолжается. В открытые окна одиннадцатого этажа Муниципального драматического театра, где арендуется зал для репетиций, жарко дышит декабрь – самый суматошный месяц аргентинского лета.

Неожиданное низкое глиссандо входной двери заставляет меня обернуться: в зале появился незнакомец со скрипкой в руке. Он шел по зашарпанному дощатому полу по направлению ко мне. Среднего роста, пропорционального телосложения. Темные волнистые волосы достают почти до плеч. Левая рука в кармане джинсов. В его облике царят нездешнее спокойствие и уверенность.

– Вы новенький? Как вас зовут? – спрашиваю я сходу, соскучившись сидеть в одиночестве.

– Меня зовут Икарусом и, как вы правильно заметили, я новенький. Буду временно играть с вами в первых скрипках, – приятным голосом отвечает молодой человек и усаживается рядом.

«Вот уж имя! – думаю про себя, – неужели его родители не знали поговорки „как корабль назовешь, так он и поплывет“? А что если он в одночасье опалит свои крылья и упадет в море?» Мне заранее становится его жалко – такого симпатичного и интересного. Пока он вынимает скрипку, искоса разглядываю его спину – не проступают ли сложенные крылья под серым джемпером? Не забываю по привычке обратить внимание на его ногти: они чистые, коротко остриженные, трапециевидной формы. Значит, ему нравится искусство, он горд и не любит критику – как утверждают наблюдения.

Постепенно зал заполняется музыкантами. Оставив свою виолончель, с противоположной стороны бежит, стараясь не стучать каблуками, моя подруга Ноэлия и шепчет на ухо: «Твой новый сосед совсем даже неплох! Не теряйся!» Во всех незнакомцах она видит потенциального жениха для меня. А вот Луис наоборот – всех претендентов у меня отбивает. Вот и сейчас он начинает тянуть свою худенькую шею и нервно крутить флейту в руках, не сводя глаз с новенького. Его обольстительная улыбка, предназначенная для Икаруса, застывает на губах, когда перед оркестром появляется дирижер.

– Начнем с Moderato.

Адриан, как всегда, сдержан и строг. Он – приглашенный дирижер, молодой и со свежими идеями. Пользуясь предоставленной возможностью работать со столичным оркестром, старается взбудоражить наше болото. Для последнего в году концерта выбрал Третью симфонию Прокофьева. Мы все в ужасе, ведь у нас только Гайдн, да Шпор неплохо получаются!

Мне непривычно ощущать, что рядом сидит не Кларисса, а Икарус. Вместе с отсутствующей по болезни старой скрипачкой исчезли специфический запах лаванды и подушечка в стиле пэчворк, которую она кладет на сиденье. Краем глаза вижу, с какой концентрацией играет новенький. Он как будто здесь, рядом, и в то же время его нет вовсе, словно растворился в звуках.