Нина Юшкова - Женщина наизнанку. Или налево пойдёшь, коня потеряешь

С дороги его избушки не видно, июньские дикие люпины уступали место иван-чаю, окошко выходило в океан цветов и трав, плескавшихся о распахнутые рамы и грозящих сорвать и унести пришпиленную на окна марлю; от крылечка до леса поле было выкошено, лохматые копёнки торчали тут и там; в домике под ногами шуршало сено, не такое, какое показывают в кино, которое едят коровы, это были длинные сухие стебли люпинов, лебеды, полыни, крапивы, ещё чего-то, что я не знала, как будто местная трава пришла доживать свой век под крышу. «Пахнет, как на сеновале». – «Да. Смотри, ноги не занози. Вон, ходи лучше по спальникам. Знаешь, что такое медитация?»

Я не могла сидеть напротив Юры и смотреть в его неподвижное лицо, не выдерживала, отводила глаза, шарила ими по голым стенам, по потолку, возилась, потом пыталась хранить серьёзность и сосредоточить взгляд прямо перед собой, но чем серьёзнее я решала быть, тем быстрей меня разбирал хохот, я выбивала его из сосредоточенности, черты его оживали, он улыбался: «Женщина и дзен несовместимы».

– Завтра уезжаешь?

– Сегодня.

– Ну! А столько ещё красивых мест не посмотрела. Приезжай просто так. Где меня найти, знаешь. Я хотел тебе озеро показать. Ты ведь птиц хотела снимать. Вот, там есть утки-хохлатки, чомга, совы и всякая мелочь. Идти, правда, далековато, но ты девушка спортивная, выдержишь. Лучше вечером приезжай. На турбазе переночуешь, а утром пораньше пойдём. А ещё лучше, ночь там провести, у меня палатка есть. На рассвете их как раз всех засечь можно.

Что ж ты мне его не показал, пока на турбазе жила? Чего выжидал? Приберёг? Какой восхитительный предлог…

– Я бы хотела… Но только, возможно, не сейчас, не сразу. Дети… Мама уже устала с ними. Я хочу, только прямо вот сейчас не получится…

Я лихорадочно соображала, как мне соединить рвущуюся ниточку. На даче недели две-три придётся жить безвылазно, а потом, что придумать, чтобы уехать? Юра смотрит мне в глаза, чёрт в его зрачках связывает ниточку (бикфордов шнур) морским узлом.

– Я тут живу до морозов. Выбирайся, когда сможешь, но смотри, не опоздай, а то озеро льдом покроется, никаких уток не будет.

Не знаю, хватило бы у меня сил, желания, решимости, если бы судьба соломки не подстелила бы. Но она прямо из кожи вылезла, чтобы не только соломку, а прямо красную ковровую дорожку мне выложить, пылинки с неё сдуть, и чуть ли не в спину подтолкнуть. Мне не пришлось ничего преодолевать, кроме собственного смущения и сомнений. Как не разглядеть знак свыше в том, что ты приезжаешь домой и оказываешься свободна? Валере срочно надо ехать к себе в деревню, помогать строить дом (будь благословен этот дом!), а детей папа отправил в университетский лагерь своей волей. Папа! Это единственный случай, когда твоя воля совпала с моим желанием и помогла ему осуществиться.

Это был настоящий поход. Шесть километров туда, шесть обратно, по лесу, без всякой тропы, через поваленные деревья, частокол веток. Нарочно он меня так вёл. Не может быть, чтобы к озеру да тропы не было. Очередной тактический ход. «Давай осмотримся, вдруг клеща подцепили». Он снял штормовку и рубаху. Тело, как литое. Бицепсы, квадраты на груди, на животе, и он ими играет. У скакового коня так под лоснящейся шкурой мускулы перекатываются. У каждого свой «павлиний хвост». Сам недвижим, а мускулы ходуном ходят. Наверно, так удав кролика гипнотизирует. Лицо непроницаемо, а тело живёт как будто само, напрямую с моим разговаривает… Вот волна пробежала, вот мелкая дрожь; меняющийся рельеф, который хочется изучать, и не только глазами, рука прямо сама тянется погладить, почувствовать. Надо было подойти близко, осмотреть «на клещей».

– Ну, что?

– Да нет ничего.

– Жаль.

– Почему?

– Если бы был клещ, ты бы его доставала, прикасалась бы ко мне.

– (Покраснела, чувствую) Ты не боишься что ли, если в тебя клещ вопьётся?

– А чего его бояться, у меня прививка.

– Я не умею клещей вытаскивать.

– Значит, долго бы возилась. (Усмехается). Давай я тебя осмотрю.

– Я не буду раздеваться.

– Естественно. Поверни голову, теперь наклони, я сзади посмотрю.

И чувствую его дыхание на шее. Почти чувствую губы. Ждал, что я обернусь и обниму его. А я не смогла. Хотя мы оба этого ждали. Но Юра не прикоснулся, не развернул меня к себе.

Утки-хохлатки там действительно были. Целая стая. И обыкновенные утки тоже. И жёлтые пряди. И красные искры. А зелень ещё изумрудна. Солнце и солнечная дорожка. А я уже задыхалась, и мне хотелось убежать, перенестись сразу домой, опускала глаза вниз, на землю, на край травы и песка; только солнечные пятна, куда ни повернись, блики, блики от воды. А ещё долгий путь домой, что со мной не так, что я сделала не так, не надо было приезжать. Юра просто шёл впереди, придерживая ветки, что-то рассказывал о животных, кого здесь видел, о птицах, когда прилетают, когда ставят птенцов на крыло, о том, что такой любительнице природы, как я, нужно жить в деревне, а не в городе, ещё о чём-то. Спасибо, Юра. Наше возвращение имело видимость дружеского общения, а не повисло тяжёлой, несносной паузой, если бы ты молчал. Мы больше не встретимся. Незачем. Пока мы ждали автобуса, эта мысль сверлила мне мозг.

– Позвони мне.

– Ага. – Скорее подумала, чем произнесла.

Он грустен был, когда обратно шли.

Я выдохлась к концу пути немало.

И на прощанье не поцеловала.

Лишь рисовала чёртиков в пыли.

Ведь явно ждал от меня инициативы, знака какого-то, действия, хотя бы жеста, слов. А я ничего. Как ледяная. Как деревянная. Не умею. Не знаю как. Не смогла. Тогда и ездить не надо. Чего мужика дразнить. И себя. Зачем тогда ездить? По лесу моцион совершать? Если он не позвонит, значит, всё и кончилось. А если позвонит? Отказаться? Хожу, как голый нерв. Вся – слух.. Когда позвонит. Позвонит. Самой позвонить? Поехать? Дело даже не в том, что я не смогу, а зачем, зачем? Просто пережить и забыть. Или нет, пережить и помнить. Просто помнить встречу с… необыкновенным человеком. Или даже с обыкновенным. Но странным. Мало ли кто у нас йогой увлекается, не он один. Просто мне в первый раз в жизни такой человек встретился. При чём тут йога. Самой-то себе не ври. Но у меня с ним ничего не было. И не будет. И не надо. Я замужем (что-то тоскливое жамкнуло мне сердце). Ты Валеру будешь обманывать? Так я никуда не еду. Точка поставлена. Просто надо пережить и жить дальше.

Но он позвонил. Голос в трубке был спокойный, весёлый, дружеский.

– Ну, куда пропала? Жду-жду, ты не звонишь. Не едешь. Политес соблюдаешь? Мужчина должен первый, без особого приглашения нельзя и тд? Вот, звоню первый. Скоро лето кончится, чего в городе торчишь? Если ты у нас такая благовоспитанная девушка, приглашения ждёшь, то вот – делаю тебе официальное приглашение. Приезжай, погуляем, пока погода хорошая.