Мария Свешникова - Артефакты

Романович открыл дверь и попытался открыть еще и рот от неожиданности, но я тут же его перебила:

– Я в курсе, что мы разошлись, но мне очень нужно тебе все высказать и, кажется, лечь спать. Желательно тут.

– А с домом что? Ты его спалила или просто затопила? – Романович взял шубу, провиант и унес в неизвестном направлении. Я кряхтела и расстегивала ботинки с мерзким характером и заедающими молниями.

Романович, едва скрывая гримасу, готовый разразиться гомерическим хохотом, вернулся, наклонился и победил мою строптивую обувь одним рывком. Не отдаляясь от меня, он спокойным тоном спросил:

– Если совсем честно, ты почему приехала?

– Я? – на секунду я растерялась, а потом согласно своей реактивной системе бросилась в оборону: – Хотела сказать тебе, что ты мудвин и что я видела, как ты… – Тут мог бы быть миг внезапного откровения, но я впервые испугалась за свое психическое здоровье. Приняла друга Романовича за пьяную галлюцинацию. – Подожди, ты тоже видишь?

За низким столом-треногой вальяжно сидел мужчина приятной наружности и откровенно угорал над тем, что происходит. Он помахал мне рукой, откинулся на тахту и, захлебываясь, гоготал, видимо, сопоставляя рассказы Романовича с действительностью. Бравада во мне заметно поугасла.

– Проходи, знакомься – это Влад. Мы вместе были на стажировке в L. A., снимали одну квартиру на двоих. Только он у нас по экономическим аспектам, сейчас в аспирантуре или MBA заканчивает, я уже потерялся в его научных происках. Короче, мозг. Не то что мы с тобой.

– Прямо пресс-релиз, – удивилась я подробному введению в курс дела Романовичем.

– А это – Маша, моя…

– Уже не твоя, – внесла я поправку и улыбнулась.

– С каких пор? – пытался перевести все в шутку Алек.

– Уже трое суток, – я перевела взгляд на часы, – и четырнадцать минут как.

– Я думал, ты привычно взбрыкнула из-за того, что я уделяю тебе мало времени, – Романович перешел на шепот, понимая некоторую неловкость ситуации.

– Нет, не привычно. На этот раз с концами, – отвечала я ему синхронным шепотом, желая провалиться на этаж ниже.

– Почему?

– Да потому что я видела! – закричала я.

– Да что ты, твою мать, видела-то?

– Ребят, может, выпьем? Хорош, я ваших разборок правда не вывезу – только с самолета. Спокойно нафигачиться хочется, ей-богу!

Мне пришлось присесть в кресло рядом и натянуть дежурную улыбку, как маску в разгар сезонного гриппа. Влад цедил виски и рассматривал камни из стеатита, которые Романович использовал вместо льда. Я включила Lighthouse family на телефоне и вывела музыку на колонку.

– Прости за попсу. Мне сейчас прямо вот надо! – развела я руками, как всегда, оправдываясь за свои куртуазные выходки. – Кстати, у тебя руки красивые, – просканировала я Влада на вшивость и отличительные черты. Влад вытянул перед собой пальцы и присмотрелся.

– Ну да, ниче так. Странно, я думал, что женщины первым делом смотрят на ботинки: чистые или нет.

Романович в тот момент устроил на кухне поединок штопора и бутылки вина. Та предательски не поддавалась. Он активно грел уши, вслушиваясь в наш диалог и стараясь не упустить момент, когда я присяду Владу на уши, и вовремя оказать другу гуманитарную помощь в виде очередной порции односолодового.

Влад был красивый – точнее, как красивый. На пьяную голову все люди красивые, но этот – было в нем что-то такое булгаковское, с мрачной червоточиной и непоколебимым спокойствием. Я даже на несколько секунд зависла и не смогла вовремя отрикошетить репликой его ремарку про ботинки.

– Ты же босиком…

– Можешь оценить мои носки.

– Может, еще попросишь его встать и покрутиться? – вставил свои пять шекелей Романович.

– Наливай давай! – мне вдруг захотелось праздника, такого пира во время эмоциональной чумы. Зачем я вообще на самом деле приехала? Забыла.

– Не могу, я пробку раскурочил, и даже шариковой ручки нет – протолкнуть. Могу только виски. – Романович всегда переживал, когда у него что-то не получалось: открыть банку консервированных персиков, не порезавшись, пятый раунд в сексе или настроить кофемашину, чтобы она сама делала тебе кофе в определенное время.

– Ты же знаешь, что я и крепкий алкоголь – это хуже соды и кока-колы в закрытой банке.

– Да по фигу.

– Уверен?

Спустя десять минут казалось, кто-то из нас троих – лишний. Не то я, не то Романович, но точно не Влад. Он травил байки про откаты и финансовые схемы и анекдоты с бородой, которые заходили на хмельную голову как дети в школу. Мы сами не поняли, как Романович отсел от нас за ноутбук и, отгородившись наушниками от мира, погрузился в осмотр локаций для грядущих съемок.

– Глаза у тебя грустные, – вдруг прервал свои рассказы Влад.

– Нет, просто устала, и хочется…

– Секса? – отшутился Влад.

– Точно! Секса хочется! А я все думала, зачем я приехала! – Я затихла, уставившись, как Романович почесывает одной пяткой другую, совершая очередной звонок по скайпу с европейским продакшном.

– Со мной? – Влад не растерялся и вернул меня в «здесь и сейчас». Я поперхнулась, отвела глаза, зарделась пурпурным румянцем, а он продолжал смотреть. Стальные нервы.

– Не знаю. Может, и с тобой. Если ты не перестанешь на меня так смотреть, – Пьяная, я всегда беру окружающих на «слабо», а на самом деле – себя. И каждый раз уговариваю себя не пить ничего крепче кефира, но вино само телепортируется в мой холодильник. Ничего не могу с этим поделать.

– А как же?.. – Влад головой показал в сторону увлеченного работой Романовича.

– Во-первых, мы расстались.

– Как всегда, расстались! – на минуту пошел на попятную Влад.

– Не знаю, думаю, не как всегда. Знаешь, вот чую. Но это… чисто женская история. Понимаешь же?

– А во-вторых? – Влад поставил бокал на стол и (вроде как) случайно, ненароком, легко как-то… дотронулся до моего плеча. Домашний свитер давно сполз на одно из них и оголил ключицу.

– А во-вторых, даже если мы займемся сексом у него под носом на рабочем столе, все, что он может произнести, – это: «Потише, я работаю». Я его слишком хорошо знаю. Ему на всех, кроме себя, глубоко по фигу.

– Тебе только кажется, что ему все равно, – просто не показывает. Алек же не эклектичный маразматичный нарцисс, а нормальный мужик.

– Проверим?

И я поцеловала Влада. Он не сопротивлялся, возможно, покосился на Алека, но градус алкогольного опьянения, долгий перелет и душное помещение сделали свое грязное дело.

– Нет, я так не могу! – отпрянул Влад и устремил свой взгляд в спину Романовича.

– Он даже не заметил, понимаешь? А я… Я устала долбиться в его отдаленное сердце азбукой Морзе. Как-то стихотворение написала – и ты представляешь, Романович его прочел. И ничего не понял. Вообще не одуплил, что стихотворение, сука, о нем! Я в его жизни – просто реквизит! – руки сами взяли бокал Влада так, чтобы коснуться его пальцев. Опять-таки ненароком. Но с прозрачными намерениями.