Людмила Шаткова - Соня, проснись!

Ранимая, нежная, мечтательная натура вечно летала в облаках, не имела достаточного словарного запаса, чтобы отстаивать себя в спорах, наверное, потому, что не любила читать. А когда на Соню кто-либо повышал голос, она впадала в ступор. Стычки с одноклассниками, ругань родителей мгновенно расстраивали ее до слез. Она не понимала, почему нельзя решить вопросы мирно, без крика. После того как тучи рассеивались, девочка представляла себя и собеседника в своей голове и понимала, что надо было ответить так-то и так-то, но было слишком поздно. Ругая себя за неспособность отстоять свою точку зрения и одновременно за нежелание угождать кому-либо, измениться была неспособна – такой ее сделала природа. Из-за этого Соня часто служила козлом отпущения. Разозлившиеся друг на друга, на учителей, либо на самих себя, одноклассники не представляли, на ком отыграться, кроме доверчивой девчонки-тупицы, которая была настолько открыта миру, что страдала от этого, а язык ее будто специально в такие моменты завязывался узлом. Одноклассники все время подшучивали над ней, издевались, пинали портфель, скидывали тетради на пол, передавали по рядам ручки и карандаши во время уроков. Но Соня отчаянно мечтала общаться без ссор. Наверное, это передалось от мамы – желание влиться в коллектив, не оказаться хуже всех. И если бы у нее был хвост, как у собаки, она точно им виляла бы при встрече с одноклассниками намного сильнее, чем мама при встрече с предполагаемыми друзьями.

***

Девочка была влюбчива. Ей нравились все мальчишки в округе. Скромняга сосед по парте. Мальчик с волосами огненного цвета, который профессионально занимался спортом, из параллели постарше. Сосед блондин с веселыми веснушками с лестничной площадки. Высокий и спокойный друг из деревни с глазами словно два голубых искрящихся озера в солнечный день. Также его младший, коренастый, кареглазый, бойкий брат с чудесным чувством юмора. Влюбленностей у Сони хватало с раннего возраста, но они никогда не перерастали в серьезные чувства, а лишь смущали мальчишек. С детства девочка чувствовала, что обладает какой-то необъяснимой магией, потому что как только появлялась рядом с очередным объектом обожания, тот впадал в тихую панику, издавал нечленораздельные звуки и становился похожим на неполноценного человека. Ей нравилось, что противоположный пол настолько смущен ее присутствием, но как этим пользоваться, как применить в жизни практически, не представляла. Таким способом она лишь поднимала себе настроение, развлекалась, черпала немного любви.

Девочки уже в пятом классе открыто обсуждали мальчишек, но не с тупицей. Соня же слышала незнакомые для нее понятия: сунул, менстра, кинул, переспали, предки, хата и многие другие. Из понятных слов: поцелуи, свидания. Она едва могла догадаться, что большинство из рассказчиц понятия не имеют, о чем говорят, так как выглядели они и рассуждали настолько уверенно, будто познали все прелести любовных утех и взросления и были умудрены опытом.

В шестом-седьмом классе зазвучали иные, не менее страшные слова, произносимые чаще всего шепотом: аборт, секс, сига, водяра. Соня пыталась пропускать все это мимо ушей, инстинктивно боясь и понимая, что отдаляется от своих продвинутых одноклассниц все быстрее. Эту образовавшуюся пропасть не заполнить. Вряд ли она когда-либо станет своей, шансы стремились к нулю. И это понимание для девочки было петлей, медленно затягивающейся на шее: так же не хватало воздуха и казалось, что жизнь вот-вот оборвется, едва начавшись. Она пыталась наладить контакт, подходила и заговаривала с ними, старалась открыть душу, читая свои стихи. Девочки снисходительно слушали Мороженое дитё (это прозвище Соне выдала самая продвинутая чика в шестом классе), затем пытались не рассмеяться, давясь и придерживая губы несколькими пальчиками, и все дружно проходили на урок. Соня не понимала, почему к ней так относятся и что нужно сделать, чтобы это изменить. В то время ей хотелось дружить со всем миром, а с одноклассницами – сам бог велел.

Прозвище Мороженое дитё появилось так. Однажды на уроке труда в шестом классе продвинутая чика что-то долго шептала остальным девчонкам, потом повернулась к Соне и спросила: «Скажи, вот как ты отличишь девочку от девушки?» Соня заулыбалась, понимая, что это ее шанс наладить отношения со своими подругами. Она не замечала ехидных улыбочек и едва сдерживаемого презрения. Со всей готовностью не оплошать Соня искренне ответила: «По росту». Девочки захихикали, Соня тоже заулыбалась. Продвинутая не унималась: «А еще?» «Еще… еще… еще, – судорожно стала думать Соня, – по одежде», – заключила она. Одноклассницы разразились громким смехом. Но девочке было уже не очень смешно: она не понимала, в чем его причина. Ведь по одежде легко было отличить подростка от ребенка. «По косметике еще!» – отрапортовала Соня с победным выражением лица, и тогда продвинутая громко сказала: «Я же говорила: дитё мороженое!»

И все снова разразились хохотом, повторяя Сонины слова: «По одежде, слышите? По косметике… Ой, щас умру от смеха!» Эта фраза, произнесенная так просто и легко, очень глубоко обидела Соню. Стало понятно, что девочки обсуждали ее за спиной, причем довольно долго, раз успели придумать прозвище. Соня, конечно, еще не догадывалась, что должны начаться месячные, должен быть «первый раз» или хотя бы просто парень, с которым можно зажиматься. Одноклассницы считали, что именно такие вещи определяют взрослость девушки. И это «тупица» усвоила только после школы. Тогда Соня и в самом деле была ребенком. Довольно радостным и счастливым. Она играла с сестрой в куклы, а с мальчишками во дворе – в прятки, догонялки и войнушку, где ружьями и пистолетами были обычные палки или даже указательные пальцы. Конями служили стволы пары поваленных деревьев за ближайшими гаражами. Соне не приходило в голову, что она когда-либо повзрослеет. Хотя ее родители все время утверждали, что взрослеть уже пора. Соня часто слышала, как мама рассказывала на кухне отцу, что у нее «они» пришли в двенадцать, а у ее подруги – вообще в одиннадцать! «Сколько можно быть ребенком, когда это кончится?» – возмущалась на повышенных тонах рано повзрослевшая Сонина мама, чтобы дочка слышала эти слова в комнате. Женщина не представляла, как должны или могут вести себя дети, считая свое детство лучшим примером, стараясь подогнать под этот образец и дочь.

Далее шли монологи о том, что пора также перестать вести себя «так». Висеть вниз головой на турниках, когда надета юбка. Бегать за мальчиками во дворе. Ведь она девочка! Лазить по гаражам, крышам домов, подвалам, чужим огородам и дачам, ходить на кочегарку и возвращаться оттуда перемазанной в мазуте, который никогда не отстирывался. Ведь на то время Соне было тринадцать лет. В некоторых восточных странах в таком возрасте становятся женами и матерями. Анна была в шоке от поведения дочери и очень стыдилась ее, объясняя всем, от соседей до коллег по работе, даже если не спрашивали, что дочь, вероятно, пошла в непутевого отца, а не в серьезную и ответственную мать.