Людмила Шаткова - Соня, проснись!

Но дружба с вечно смущающимися мальчишками устраивала Соню. Там она хотя бы не была постоянно униженной и обиженной, хотя и своей в этом круге тоже не считалась.

Девочка не могла объяснить и понять, почему она ведет себя именно так. Было грустно, что родители расстраиваются из-за ее поведения, что не может измениться и подстроиться. Соня чувствовала, что делает так, как должна, и в ней нет проблем. Поэтому, от того что все вокруг пытались ограничить ее и перестроить под какие-то свои представления о детях, Сонина душа начинала бунтовать, упираться. Девочка превращалась в «помидор»: алели уши и щеки, вырисовывались подчеркнуто поджатые губы. Саму ее на время парализовало, как деревянную козу при виде опасности. Окружающие спрашивали: «Чего покраснела?», «Чего замерла?». От этих вопросов Соня заливалась краской еще больше, потому что было стыдно за свой румянец, а объяснить, что все кипит внутри и почему, не могла, потому что не умела подбирать нужные слова. К душевному бунту в такие времена примыкали гнев, стыд, злость, жалость к себе, страх, что ее не примут и не поймут никогда, и иногда тошнота. А также странное чувство, что она не такая, как все. Вернее, именно, что хуже всех.

***

Соне из деревни часто писал друг детства. Что может поведать мальчик из деревни? Все письма выглядели как сводка местных новостей: отелилась корова, родились котята, собрали арбузы и увезли в город, бабушка подвернула ногу, пока поливала свои розы. В конце добрый малый всегда добавлял: «Скучаю, приезжайте скорее». Выудив детскими пальчиками из щели деревянного почтового ящика очередное письмо от друга, Соня поспешила на факультатив в школе. Она достала учебник, тетрадь и письмо, решив, что прочитает, когда вернется из туалета. Без опаски, доверяя всему миру, положила письмо на виду, поверх тетрадей и учебников. По возвращении Соня, подходя к кабинету, услышала волны громкого смеха своих одноклассников и поспешила узнать, в чем же дело. Войдя в кабинет, растерялась, опешила. Отъявленный хулиган стоял на ее стуле ногами и всему классу читал письмо друга, которое она еще даже не открыла!

– «Кошка снова родила пятерых котят, топить не будем, всех раздадим!»

Класс огласил смех. Затем хулиган вскочил на парту и заорал во весь голос:

– «Мои дорогие, приезжайте скорее, я скучаю! Бабушка и дедушка передают привет!»

Никто в классе не видел стоявшую позади них хозяйку письма, поэтому они не стесняли себя в смехе, хотя Соня видела, что написанное не производит на них изображаемого впечатления на самом деле. Им просто хотелось над кем-то поиздеваться и себя показать. Соня побагровела от гнева, она сделала несколько решительных и твердых шагов в сторону хулигана, который уже спрыгнул с парты, увидев, что к нему приближается одноклассница, а все присутствовавшие обнаружили, что она стояла позади и все слышала. В те секунды девочкой будто кто-то руководил, она не превратилась в деревянную козу, а выхватила письмо из рук мальчишки и со всего маха залепила пощечину негодяю так, что он почти упал на пол.

– Дура, что ли?! – заверещал хулиган не своим голосом, не ожидая такой жесткости по отношению к себе. Он вскочил, схватился за быстро краснеющую щеку, выпучил глаза и выбежал из класса.

После этой сцены окружающие быстро разошлись по местам. А Соня изобразила полное спокойствие, хотя это давалось нелегко: била дрожь, от злости сводило челюсти, волна гнева и страха смешалась с отвращением к людям вокруг. Села на свое учебное место и попыталась погрузиться в чтение. Но буквы расплывались перед глазами, чувствовала, что превратилась в «помидор», горло перехватило, стало невозможно дышать, а к глазам подступили горькие слезы. Девочка не издала ни звука, чтобы не выдать свои переживания бесчувственным предателям. Никто из класса не обращал на это внимания. Вскоре пришел и учитель.

***

Несколько одноклассниц просили Соню дать почитать ее стихи. А затем вполне искренне хвалили творчество девочки, говоря, что у нее есть талант. Соня смущалась, но в глубине души радовалась, будто ей уже вручили какую-нибудь великую премию или награду, а когда все узнают про ее одаренность, выстроятся в очередь, чтобы оказаться в друзьях. И она, разумеется, примет всех, даже хулигана, читавшего без спроса письмо. Но также у девочки было смутное чувство: а не предают ли ее эти «искренние хвалители»? Может, за спиной читают стихи так же, как и хулиган письмо, – всему классу, а те смеются над ее ранимой душой? Веря в лучшее, стихи всегда давала.

Несмотря на постоянный страх и такой разброс во мнениях о Соне, она двигалась в своем направлении: мечтала, писала. Боялась всего: мнения окружающих, старших девчонок, родителей, соседей. Боялась сцены, но шла выступать со своими стихами, когда приглашали в школе (а это происходило регулярно). Девочка понимала, что все люди вокруг чужие. Свою жизнь нужно ЖИТЬ самой. Страшным Соне казалось то, что и сама себе она становилась со временем чужой, не понимая, кем быть в огромном мире. Мама и папа никак не могли совладать с непутевой дочкой, не умели принимать ее, помогать ей разбираться со своими чувствами. Они считали, что Соня должна двигаться по другой жизненной траектории, что выбранный девочкой путь неверный. Стоило ли подстраиваться и переделываться под мнения окружающих?

Безрассудство и в какой-то мере наглость быть собой вызывали зависть одноклассников, что не делало их ближе к Соне. Популярными были хулиганы. Они всегда находились в центре внимания учеников и учителей, к ним были прикованы взгляды и слухи. Хорошие девочки не интересовали никого, а Соня отчаянно хотела оставаться собой, но при этом дружить с кем-либо. А лучше – со всем миром.

Однажды в седьмом классе учительница по литературе попросила Соню принести журнал из преподавательской. Заглянув в кабинет, где хранились документы и встречались учителя, девочка увидела журнал своего класса прямо на столе. Вокруг никого не было. Соня решила тоже попробовать быть хулиганкой, одновременно воспринимая данную ситуацию как игру. В журнал успеваемости класса поставила своей трясущейся от страха рукой две четверки по иностранному языку, а затем понесла документ на свой урок. Конечно, в проделке Соня сомневалась, трусила, боялась порицания. Но что ей было терять? Ведь дружелюбия и так никто не проявлял. Да и открытой грани личности девочка была рада. В тот момент она узнала о себе новое, неизвестное ранее. Хулиганский проступок мог хоть как-то увеличить шансы на внимание со стороны одноклассников, ведь они совершенно не ожидали такой выходки от нее. Как же класс узнает об этом «подвиге»? Новоиспеченная хулиганка, смело рискующая своей репутацией хорошей девочки, с гордостью рассказала окружающим перед уроком литературы, что перешла на сторону зла. Реакция сверстников была неоднозначной. Дикого восторга Соня не увидела, на руках ее не понесли, хвалить и восхищаться тоже не стали. Но не стали также оговаривать, сердиться, ругать. Несколько особенно приближенных к учителю, сидевших рядом друг с другом, внезапно вспыхнули, выпрямили спины, начали переговариваться вполголоса, ровно настолько, что Соне было не разобрать темы обсуждения. Но она не связала их разговоры с восстановлением справедливости или со своей персоной вообще. На этом, как она подумала, все хулиганство закончилось. Через несколько дней главная учительская приближенная подошла к Соне и сказала: «Либо ты сама расскажешь о своем поступке учителю, либо это сделаем мы прямо сейчас». О своей выходке к тому времени девочка успела забыть. Ситуация казалась комичной: «вершительница справедливости» была ростом на голову ниже Сони и говорила, глядя снизу вверх, а сзади ее «подпирали» две другие ученицы. Помощницы перенимали уроки искусства вершить справедливость, видимо. Как бы не выглядела ситуация в тот момент, выбор для провинившейся был невелик, если не сказать, что его не было. Она сама не сказала бы правду, ведь выдумывать и отпираться нет никакого смысла, вызвавшиеся «воительницы» могли приукрасить и наплести невесть чего. Соня собрала волю в кулак. Ее снова сковывал страх, и к горлу подступила тошнота, но девочка понимала, что за свои поступки отвечать должна сама, поэтому направилась в кабинет классной руководительницы на свинцовых ногах. Эту новую грань Соня также открывала для себя с удовольствием и тревожностью. На лице учительницы лежала тень глубокой печали. Было понятно, что ей все рассказали до признания, но Соня решила, что этот поступок также будет проверкой на смелость в глазах ее же самой. О притворной честности одноклассников или о деланом горе классной руководительницы в тот момент не думала.