Зоя Криминская - Глухие в Америке

Суд состоялся, когда я уже гостила в Индианаполисе, и Дашка заплатила пятьдесят долларов, 25 – штраф и 25 – судебные издержки.

19 января. Все утро пурга, валит снег, видимости никакой. Сережка уехал на автобусе на работу. У него много работы, он будет работать все выходные и некогда ему заняться организацией моей поездки в Индианаполис к Семену с Ниной. (Семен и Нина мои друзья, эмигрировавшие в Америку в 1994 году).

Утром опять лани подходили к окошку, и я вспомнила свою первую ночь здесь.

22 января, понедельник. В субботу Даша и Ваня играли в шахматы. Вдруг Ваня запротестовал:

– Мама, так король не ходит.

Я пошла глянуть, что они делают.

Дарья перепутала ферзя с королем, и теперь король беспризорный, бегал у нее по всей доске.

– Ты съел, – сердится Даша.

Под глаголом съел, подразумевается натуральное поедание фигур, у которых Ваня отгрыз верхушки, отличающие ферзя от короля.

25 января. Здесь живем, не запираясь. Уходя и оставляя Ванюшку одного, тоже не запираем его, нет бесконечного:

– Запри дверь и никому не открывай.

Я тоже сижу, не запершись, но когда оставляем квартиру пустой, уходим погулять все вместе, то запираем дверь на ключ, дорогой монитор могут стащить. К слову сказать, что когда поехали меня провожать, тоже оставили открытой свою халупу.

Тем не менее, Сережкин шеф, канадец, постоянно живущий в Америке, узнав, в каком районе Сережка снимает квартиру, сказал, что это опасный район.

– Конечно, – мой сын нисколько не огорчился, – конечно, опасный. Там ведь мы, русские, живем.

На ночь машину Сергей не закрывает.

– Полезут воровать радиолу и сломают стекло.

Публика здесь многонациональная, есть и американцы, ходят японцы или китайцы, не поймешь, кто именно. Эти не здороваются и не улыбаются, а две молодые европейского вида девочки проходя мимо меня, сидящей на кресле возле входа, всегда здороваются:

– Хай, – и улыбаются.

Тащила большую коробку из-под монитора на свалку, парень с девушкой спросили, нужна ли мне помощь, не прошли молча мимо.

Есть здесь русские и украинские семьи. Из Украины много евангелистов и баптистов. В одной семье трое мальчиков и двое бывают у нас, играют с Ванюшкой, когда не в ссоре.

Даша с Сережей больше общаются с товарищами Сергея, и с женщинами, которые учатся или преподают в университете. Дело в том, что эмигранты – это одно, а вот такие, как мои молодые Криминские, которые русские подданные и всегда могут или будут вынуждены вернуться на родину, – это совсем другое.

Вчера вечером мы ездили в Ванину школу, там нам должны были объяснить, как следить за учебой ребенка, и тем детям, чьи родители придут, выдать пиццу.

Ванька обмирает о пицце, и мы пошли. Здание школы мне понравилось, и внутри было светло, рисунки в духе Матисса на стенке, большой спортзал, на улице целая куча спортивных сооружений, но Даша школу ругает, говорит, контингент не тот, и хочет Ваню переводить в другую школу.

Не знаю, насколько смена учительницы и окружения, пусть не самого благородного, но привычного, повлияет на Ваню, он все-таки еще не очень силен в английском, и у него любовь с учительницей, чего может не быть в новой школе.

Приходил местный алкоголик, Боря из Люберец, жена евангелистка, вывезла его из России, двое взрослых детей тоже здесь, а он ходит к нам звонить своей любовнице в России.

– Бывшей любовнице, – поправляю я детей, – теперь через океан какая уж тут любовница, просто подруга.

Даша утром заказала мне билет в Индианаполис, сначала лететь придется целый час на каком-то маленьком самолете и только потом на боинге. Билет заказала на 6 февраля, очень мучилась, кассирша слишком быстро говорила.

Мой английский совсем беспомощен, я не понимаю, что мне говорят, и сама не могу подобрать нужных слов, путаюсь.

27-ого, в субботу, собрались с силами и поехали в музей стекла, где-то в милях 50 от Итаки. По дороге нас накрывал снежный буран, и не видно было ни зги, а на следующем витке горной дороги показывалось сквозь тучи яркое солнце, и видны были на склоне горы тени от бегущих облаков. Освещенные передние деревья загорались ярким золотистым цветом в контрасте с синими склонами гор, на которых лежала тень от облаков. Проехали эту долину и снова попали в снежную пургу, но температура была плюсовая, и снег на темной дороге таял.

Солнце здесь высоко, как у нас в середине марта, и поэтому все время кажется, что уже март, хотя таких перепадов температур, особенно вниз, как у нас в марте, когда вдруг пятнадцатого марта мороз 15 градусов, здесь такого нет, пока, во всяком случае.

Музей удивлял разнообразием форм и красок – казалось, что всё, что только может придумать человеческая фантазия, здесь есть. Огромные цветные вазы всех возможных цветов, от самых ярких до светлых, с переливами и переходами, фантастических размеров и маленькие с тонкими выписанными узорами на красном фоне, два кофейника совершенно разноцветных, один в фиолетово-синих тонах, другой в зеленовато-розовых с чашечками вместо крышек, а чашечки в виде шляпок, лягушки, ящерки на разноцветных камнях, красная лягушка, распластанная на бледно-сиреневом кристалле, литые стеклянные шары, в которых чего только нет: и цветы и кусочки пейзажей, черно-зеленые рожи в стиле модерн, красивая фарфоровая посуда, на скромную расцветку которой уже и глаз не глядит, уставший от красоты ваз и декоративных поделок.

Была и посуда в привычном стиле нашего хрусталя, но мало, таких хитроумных бесцветных цветов и орнаментов, навеянных морозными узорами наших долгих зим, какие являются нашему глазу в обыкновенном магазине хрусталя, здесь нет. Нет и утонченных форм богемского стекла, бокалов с палевыми переходами и изысканной росписью золотом, но вазы, напоминающие чешское стекло, есть. Много текучих форм, но есть и строгие, бокалы на тонких ножках, вазы строгих форм с выписными узорами. Всё красиво, всё просит себя купить. Цены от $ 4000 до 150. Есть и украшения, стекло в золоте, ограненное как мелкие алмазы, достаточно изящно и красиво, есть висюльки и попроще, в общем, у кого есть 10 долларов, тот тоже не уйдет с пустыми руками, хоть что-то да купит на память.

Мы купили пару сережек по 15 долларов, украшение Сонечке, и для Насти в ее коллекцию свинку и орла. Крохотный орёл с желтыми клювом и желтыми когтями был последний на витрине, а приехав домой, мы увидели на обратной стороне наших купленных животных бирку – «made in China» и смеялись, но подумав, решили, что это по заказу используют дешевый труд, а мотивы и разработки американские. Во всяком случае, так нам хотелось думать.