Сергей Васильцев - Право на одиночество. Часть 1

– Возьмем Тургенева с Аксаковым, – ввязался Николай, – У них от каждой строчки просто тянет российским духом прошлого века. И он до неприличия умиротворен. Благолепен даже.

– И как это из него все бунты с революциями вырастают? – буркнул Михаил и поправил очки.

– При чем тут русский дух?

– А ты лично книжку про то, как все нормально, читать будешь? И потом твой автор, однако, иностранным был…

– А Россия имела неосторожность заразиться Достоевщиной, – подначил Андрей

–

Разве можно заразиться прыщом? – не унимался Сашка.

–

Это Достоевский-то прыщ!

–

Вскочил. И мы его постоянно расковыриваем.

– Ты, конечно, прав, что Серж чересчур углубился в подкорку, – Николай сделал ударение на каждой букве последнего слова, – но у него и время такое.

– За тебя, Серж.… Уф.. – задержал дыхание. – А грибочки отменные. Особенно со сметаной.

– В моем личном мире должна быть какая-то стабильность, – вклинился в разговор голос Андрея. – Второй эшелон, знаете ли. И если его не будет – каюк нам всем. Не верю я в одиноких ковбоев. Кто женщин ищет, кто мужиков. (Я сейчас не это имею в виду!) Ха-ха тебе три раза! Ах да!.. Так вот. И поэтому я рад, что все мы существуем. И все идем вперед.

-Пусть и переды эти у нас разные, – резюмировал Миша.

– И все-таки, слава Богу, что существует тривиальная мужская дружба без всякой экстремальщины и бросков на амбразуру. И поэтому я не понимаю, почему наш кандидат скрывает от нас свою возлюбленную, – тонко сказал, разграничил полномочия, – и свои заморочки на работе? Я ведь нюхом чую, что там перекосы появились.

– Да черт с ними, с перекосами. Настрой сегодня должен быть праздничный. А насчет Ники. Ребята, все будет, только мне самому еще разобраться нужно. Что-то я про ваших избранниц тоже ничего не слышу. Александр не в счет.

– Ну, Шура у нас всегда с флагом в…

– Ладно, ладно, – философски заметил Сашка и вдруг взбеленился. – Что вы знаете о семейной жизни?! Не в счет! Я теперь живу как на лесоповале. Нет. На лесопилке. Телевизор сядешь смотреть, жена пилит. Кружку пива выпьешь, опять пилит. О хорошенькой попке подумаешь, мысли читает и снова пилит. Эх…

– Ладно, ладно…

– Не об этом речь. Пока что за нашу конкретную дружбу требуется выпить. Даешь! – довел Андрей тему до логического конца.

Вечер продолжался. Коммунальные соседи давно привыкли к нашим застольям. И поэтому не мешали углубляться в поток совместного сознания постепенно перетекающего в бестолковый и милый пьяный треп…

– Ну все… Пошли..

– Серж! Лапа! Мы вже дем. Не забдь – ты завтра летишь. Здравствуй птица, здравствуй аист… Журавль ты мой в небе. С синицей в руках.

– Да, да, не делай умное лицо. Я помню, что ты никогда не пьянеешь.

– А сам…

– Миш, кто из нас врач – я или ты – вот ты меня и транспортируй.

– Где она с большим и красным – скорый помощь!

Дальнейшее постепенно превратилось в тени и перепуталось со сном.

«ПРОСПАЛ!!!…» Мысль ворвалась в мозг с отчетливостью разорвавшейся гранаты. Проспал. До конца регистрации оставалось полчаса, а я еще не выбрался из постели. Все было подготовлено заранее: вещи, сумки, документы. И что с того, если теперь до аэропорта в срок можно только самолетом долететь? Я швырнул в стену ни в чем не виноватый будильник. Вот тебе и медовых две недели. «Сука! Нет не сука. Она тут ни при чем». Голова гудела как ветер в проводах, подтверждая общепризнанные истины. Хуже не куда. Но надо же было все-таки попробовать. «У тебя нет ни единого шанса. Используй это!» – лучших поговорок и не только немецких я не слышал. Забег начался. Об утреннем туалете и завтраке вопрос не ставился. Глаза еще шарили по взлохмаченному отражению в зеркале, когда пальцы уже завязывали шнурки ботинок. Пошел! Оставалось еще минут двадцать. В голове возникла Ника, нервно озирающаяся у входа на посадку, и мне стало совсем худо. Улица. Я отчаянно махал руками, когда третья машина сжалилась – тормознула.

– До аэропорта, братан!

– Далековато…

– Сколько?

-Двадцатка.

– Лады. Поехали, – я метнул сумку на заднее сиденье и плюхнулся рядом с водителем, – только побыстрее, если можно, опаздываю очень.

– Ну, за скорость накинешь.

– Накину.

-А во сколько вылет?

– Через час.

– Вылет через час? Сам вылет?

– Да.

– Да нам ехать туда примерно столько. Проспал? – и не дожидаясь ответа. – Торопиться не стоит. Или рейс задержат. Это минимум час. Или…

– Меня там девушка ждет, – взмолился я.

– Если не дурра – улетит одна. Ты попозже доберешься. Не психуй, со всяким может случиться…

Я готов был перебить все светофоры, попадавшиеся нам на пути. А техника невозмутимо делала свое дело. Парень несколько раз оглядывал меня, но, видимо, что-то уже решив про себя, в разговор больше не ввязывался. И мне оставалось только мысленно благодарить его за это.

«Все проблемы начинаются с самих себя». Не очень понятная фраза. То ли проблемы сами себя начинают – такое вот словоблудие. То ли мы и есть причина всех проблем. Тоже не очень-то красиво. А кто еще, если не мы? Тем не менее, я люблю иногда вставлять в разговор бестолковые предложения. Но тут еще необходимо, чтобы собеседник успел их заметить и задуматься. И сразу я на коне. Имею паузу в миноре. А бывает, сказал и сказал. И что с того? Мало ли люди болтают. И тогда: «Все проблемы начинаются с самих себя»… Сиди, в носу ковыркай. Что еще остается. Столько времени ждать! И вот, когда уже все совсем рядом, так близко, и на тебе – коту под хвост. Сволочь! Не оно сволочь. Жизнь моя со мной вместе.

Идиотского желания навсегда бросить пить и тому подобное не возникало, но легче от этого не становилось. Московский проспект превратился в гусеницу. Машины ползли по всем четырем его полосам и почти не ускорялись от перекрестка к перекрестку. Солнце заливало проспект слепящим светом, напоминая о летной погоде. Смысла дергаться не было никакого. Только разве что бегом. Да долго ли протянешь? Секунды ускользали с моих часов, накручивая минуты. Час уже почти прошел, когда нам удалось, наконец, обогнуть подковообразный памятник и выкатиться на Пулковское шоссе.

– Ну все, минут десять осталось, – просопел водитель, – считай, что это дополнительная проверка ваших отношений. У дамы твоей теперь может случиться момент выбора. И лучше уже сейчас погореть, чем когда совсем к ней присохнешь и хозяйством обрастешь.

– Какого выбора?

– Ну, тут много вариантов, – парень обрадовался, что ему удалось таки вытащить меня из комы, – во-первых, улетит или нет. Ты когда с ней последний раз говорил? А может ночью и тебя аппендицит. А?

–Да я с друзьями был. Она знала.