Сергей Конюхов - Жизненная коллизия

А я вот что сейчас скажу, для чего нужны все эти пункты быстрого питания. Сюда люди приходят, чтобы выпить чего-нибудь покрепче и закусить. Да и в самом деле, не обедать же здесь этими сосисками и гамбургерами. Вообще, в метро из ста пассажиров два или три заходят, чтобы опохмелиться или, как они еще говорят, поправить пошатнувшееся здоровье. И лучше этих пунктов ничего и придумывать не надо. Здесь есть бутерброды и пластиковые стаканчики и, если уж так необходимо, найдутся люди с пониманием. Которые выслушают все твои проблемы, посочувствуют, может, даже и слезу пустят. А ведь еще наши классики писали, что нет ничего чище слезы человеческой или что-то в этом роде, сейчас уже и не вспомню. В худшем случае ваши проблемы выслушаю я и с удовольствием скушаю вкусную колбаску, которой вы меня за это угостите.

Кольцевая линия. Как же я ее люблю! Очень уж тут запахи резкие. И едой, бывает, пахнет, и несвежими вещами, и телами человеческими. Сейчас-то зима, этих запахов и нет почти, все в шубках, дубленках, сапогах. А летом совсем другое дело. Музыка, симфония для собачьего обоняния. Опять же, место для отдыха легче не найти. К примеру, едет в вагоне бомж, а тут они часто попадаются. Обыкновенный такой бывший интеллигент. Вонь, ой, простите, запах от него на весь вагон, его еще, бывает, амбре называют. Так вокруг него и нет никого, все так стыдливо носики отворачивают и бочком, бочком жмутся в другом конце вагона. А мне только этого и надо, я-то к запахам привычный, толерантный. Я рядом с ним свои лапы и вытягиваю, пока какая-нибудь паскуда не выпихает несчастного человека из его временного пристанища.

Нет. До чего же все-таки люди-человеки ненавидят своих собратьев. Разделили весь мир на своих и чужих и мордуют, и мочат «чужих», забывая о том, что все люди – свои, братья.

Тесно становится в вагоне. Народ все прибывает и прибывает, хорошо я тут в тупичке пристроился, и никто меня пока не трогает. Голод никуда не делся, но в тепле оно как-то легче переносится. Так вот, продолжу пока свои воспоминания про человеческую жизнь. Итак, дорос я до должности заместителя начальника управления. А тут как раз и подходит время денежки делить. Ну, бюджеты там разные, программы развития. Большая часть, конечно же, в центре остается, но и регионам надо иногда что-нибудь подкинуть. Приезжают к нам ходоки, просители разные. А мы-то важности на себя напустим, к нам просто так и не подойдешь. Все подарки везут, угощения. Хошь тебе коньяк французский, хошь – виски шотландский, хошь – крабы камчатские, хошь – икра астраханская. И все – наисвежайшее, ни в одном ресторане такое не откушаешь.

Эх. Опять я про еду вспомнил. Да и народу в вагоне чего-то много стало. Вот дамочки на службу едут, солидные, в шубках, московские штучки. У этих ничего не допросишься. Жадные! И ведь все у них есть: и мужья, и положение, а ни кусочком колбаски не поделятся. Одна от них в метро польза – пахнет приятно. Духи, дезодоранты, присыпки разные в нужных местах. Хороший аромат, влекущий и успокаивающий одновременно. Влекущий, потому что влечет меня к ухоженному женскому телу. А успокаивающий, потому как можете не суетиться, Василий, не обломится вам здесь ничего: ни ласки, ни колбаски. Вот так, одни воспоминания о женском поле и остаются в такой обстановке.

А ведь я, еще когда студентом был, любил на дамочек засматриваться. Тогда, правда, такие шубки редко в метро забредали, попроще народ одевался. Но и тогда эти будоражащие флюиды сводили меня с пути истинного. Сидишь, бывало, греешься с мороза, сосед слева книгу читает, Э. М. Ремарка, к примеру, или «Игру в бисер» Г. Гессе. А напротив студенточки расположились. Молоденькие все такие, щечки красные. И нет чтобы, как и соседу слева, правильную книгу почитать, я ведь еще с детства читать любил, так нет же, смотрел вместо этого на женский пол и никакой пользы из этих поездок не вынес.

А Василием меня бы звали, если бы я в кота переродился. Но вроде бы про это я вам уже рассказывал.

Так. Так. Так. Дамочки на выход собрались, значит, и мне пора. Здесь она, точка быстрого питания. Вот сюда, теперь по ступенькам, хорошо еще, что здесь без эскалатора. Ну, вот я и на месте. Вот он, бачок для мусора, здесь я и осмотрюсь. Ого. Кто-то полсосиски не доел. Холодная уже и пыльная. Но это ничего, сейчас я и такому угощению рад. Ффввллььюю.

Вот. Полегче стало. Очередь небольшая. Это хорошо, значит, народ не успеет озлобиться, стоя в этой очереди. Сейчас выберу кого-нибудь посердобольнее, сяду напротив и буду смотреть ему или ей прямо в глаза. Времени у меня много, взгляд жалостливый, найдется добрая душа, да не одна. Вот, полкотлетки кинул молодой человек, и на том спасибо. Тепленькая еще, в масле. Масла, конечно же, тут и в помине нет, один комбижир, но и на том спасибо. Хлеб. Ну, давайте хлебушек, пока я голоден – я все готов съесть. Ну что же, день начался неплохо, можно и подремать пока чуток за мусорным бачком.

Ну вот. На чем я остановился? Ах да, коньячок французский. Да уж, попил я его в бытность свою. Бывало, приезжаешь на службу к девяти часам. Лицо красное, но не кирпичного цвета, как у простых пьющих, а нежного оттенка, благородно-прозрачно-розовое. Лиц с такими оттенками в метро не встретишь, если только поздно ночью кто-то случайно забредет с банкета. Ну так вот, на службе у меня сейф был, несгораемый, а там всегда было чем освежиться. Примешь с утра чуть-чуть для поднятия тонуса – и вот, глядишь, и втянулся в рабочий режим. Надо решения принимать, бумаги там разные подписывать, с людьми встречаться. А с людьми без этого никак нельзя, это я доподлинно знаю, никаких нервов не хватит на людей.

В общем, общаться с людьми без коньяка – сплошное мракобесие. Правда, иногда интересные люди приезжали. Была одна дамочка из региона. Как она вошла в мой кабинет, я так сразу и ойкнул, всей душой. Не вслух ойкнул, конечно же, про себя ойкнул, негромко. Но она сразу все поняла. Да и те, кто ее посылал, знали же, кого посылают и к кому. Ну, мы с ней сразу же познакомились, расположились друг к другу. Культурная программка у нас образовалась, обед в ресторане, ужин на природе, прогулка под луной на берегу озера, свет фонаря в тенистой аллее на территории. Ее белые руки, излучающие вожделенное тепло и сексуальность. А запах! Как же вкусно она пахла в ту первую ночь. Симфония! Я как вспомню те времена, сразу же мягче становлюсь, как пластилин на теплой батарее, растекаюсь по трубе в полном расслаблении, а душа парит где-то там, в невообразимой вышине. Эх…

Гав. Гав. Да что же это?

Вот ведь зараза со своей метлой! Разбудила!

Видишь, я здесь лежу, не мусорю, и вообще, нет здесь никакого мусора. Чего зря махать метлой-то перед моей мордой. Ладно, ладно. Пойду в вагон покатаюсь, там и подремлю. Вернусь к обеду. И смотри, чтобы потом здесь тебя не было. Чтобы ты мне аппетит не перебивала, не люблю я этого.