Джабраил Алиев - Два друга – недруга: Есенин плюс Мариенгоф

А еще он любил хвастаться тем, что знаком с прославленным революционером и террористом Яковом Блюмкиным.

И эту свою неуемную радость, он нес весьма почетно и гордо как дорогой орден на груди.

– Эх, какой парень, какой парень, – восклицал он часто в адрес Блюмкина. Не встречал еще таких. Ничего не боится. А как он ловко пробрался в здание посольства и этого немецкого посла Мирбаха на тот свет отправил…

Слушая Кусикова, некоторые недоуменно пожимали плечами, а некоторые, тем не менее, с ним соглашались.

Завершив свою сумасшедшую пляску, Кусиков громко, задавая вопрос, закричал:

– Кто в лавку пойдет за выпивкой и закуской!?

– Об этом я как раз и хотел спросить, – засмеялся ленивым старческим смехом Гусев – Оренбургский.

– Я сам пойду, – воскликнул Сандро.

Однако потом, глянув, на Есенина сказал:

– Серега пойдем вместе. Так будет веселее.

Тут не выдержал и Мариенгоф:

– Ребята, а что если и я с вами. Не будете возражать?

– Не будем, – кивнул Есенин. Втроем больше принесем.

Гусев – Оренбургский выдал денег и полушутливо предупредил:

– Смотрите, чтобы все в порядке было. Не распивайте там, на улице где – нибудь. И вообще много выпивки не надо.

Кусиков указав на себя, поспешил обнадежить:

– Не переживайте Анатолия и Сережу будет сопровождать красный командир. Так что за порядок я ручаюсь.

По дороге в магазин Кусиков неожиданно признался Есенину, что еще не окончательно уволился из армии и поэтому влиться в ряды имажинистов он сможет, немного позже.

– Как же так? – остановившись удивленно на пол дороге, развел руками Есенин.

– Да уж ты Сандро определись, – назидательно заметил и Мариенгоф.

Кусиков уверенно взмахнул рукой.

– Ну, там формальности остались. Я ведь тут служил в Москве. Теперь по ранению увольняюсь. Так что дело решенное. А чтобы вы не особо огорчались, открою вам маленький секрет.

– Какой? – дружно заинтересовались Есенин и Мариенгоф.

– Мы с поэтом Бальмонтом открываем свое издательство.

– Здорово. И как оно будет называться, – спросил Анатолий.

– Чихи – Пихи…

– Что, что? – засмеялся Мариенгоф.

Не остался в долгу и Есенин. Он хохотал так, что у него даже слезы выступили.

– А почему такое издевательское название Сандро?

Кусиков обиженно засопел как ребенок и объяснил.

– Да это не я. Это Бальмонт придумал. Мы с ним на паях открыли. Мне отец денег дал, он ведь коммерсант. В этом издательстве я хочу выпустить свою книгу под названием «Зеркало Аллаха».

– Чего это вдруг такое название? – спросил Мариенгоф

– Просто я так хочу, – гордо заявил Кусиков.

– Эх, зачем ты Сандро связался с этим стариком Бальмонтом? Он ведь немного того, – продолжая посмеиваться, сказал Есенин.

– Чего, того? – переспросил Кусиков.

– Ну, не дружит особо он с головой, – уточнил Мариенгоф. Так что уходи поскорее от него к нам.

– Вот окончательно уволюсь из армии и тогда приду, – пообещал твердо Сандро.

И задумчиво почесав затылок, добавил.

– Думаю, что через пару месяцев.

– Смотри, держи слово, – дружно воскликнули Есенин и Мариенгоф.

Анатолий откровенно сказал Есенину о том, что еще немного, и он не выдержит того, что твориться у них на Козицком.

– Вон и Ивнев опять сбежал. Обещал, что теперь точно не вернется. Видать порядком устал от этого бедлама бедный Рюрик.

– Мда… но ему легко, есть куда сбегать, – усмехнулся Есенин.

– Послушай, – вдруг оживился Мариенгоф. Мне как – то Ваня Грузинов говорил, что есть возможность поселиться на Богословском переулке. Что думаешь?

– А что там на Богословском?

– Один инженер сдает три комнаты и, кажется недорого.

– А сам где будет проживать?

– К матери хочет переехать. Ей одной трудно уже почти под восемьдесят старушке.

– А что неплохая мысль, – кивнул Есенин.

– И я о том же, – констатировал Мариенгоф.

– Постой, постой, – сказал Есенин. Но ведь если и мы съедем с этой квартиры, то тогда товарищ Каменев вообще закроет нашу писательскую коммуну.

– И черт с ней, – резанул воздух рукой Мариенгф. Ты же видишь, абсолютно никакого нормального житья и работы. Ничего не выходит. Я бы прямо придушил этого Рукавишникова.

– Да ты чего, живой классик. Как можно? – шутливо воскликнул Есенин.

– Ну да классик. А сам, то ты его два раза за бороду чего таскал?

– Так ведь разозлил порядком, – хитро прищурившись, вымолвил Есенин. И чего это ему вздумалось орать всю ночь напролет. Это же невозможно.

Сергей попытался сделать серьезное лицо. Но тут, же не выдержал и прыснул.

– Ну и орал он как сумасшедший.

И опять вместе залились в дружном смехе.

Потом Мариенгоф задал вопрос:

– Ладно, давай решать. Переезжаем или нет?

– Конечно. Только надо придумать когда? Давай через три дня

что ли.

– Почему через три?

– Тут такое дело, еще неделю назад я встретил Мишу Гаркави…

– Которого?

– Ну, этот артист, а заодно и конферансье. Оказалось, что сам он учиться на медика. Ты его знаешь?

– Знаю.

– Так вот он приглашал меня выступить в аудитории Медицинского института, а потом сказал можно и на юридическом факультете в Академии почитать стихи. Я ему сказал, что приду, но только с тобой.

– Ну и здорово? – воскликнул Мариенгоф.

– И я так подумал. Тем более Гаркави обещал, что выплатит нормальные гонорары. Я дал также согласие, чтобы афиши развесили.

– Отлично, – обрадовался Мариенгоф.

– Да, – кивнул Есенин. Тем более мне очень, сейчас нужны деньги. Надо Зинаиде немедленно отправить.

– А разве тебе за «Голубень» не выдали денег?

– Выдали… – медленно и слегка разочаровано сказал Есенин. Только что это за деньги, так слезы…

– Ну, ничего вот откроем наше издательство и будем княжить, – обнадежил Мариенгоф.

– Думаешь, дела пойдут? – пронзил Есенин друга своими большими синими глазами.

– Даже уверен. Только надо будет нам часто выступать. И денег заработаем, и внимание к себе привлечем. И надо не только вдвоем декламировать стихи, а всей бандой. Чтобы шуму было больше. Кстати что там с открытием кафе? А то не хочу больше выступать в этом «Домино». Нам надобно свое помещение иметь.

– Обещали помочь. И Коненков тоже обещал содействие. У «дедушки» большие связи.

– Ну и прекрасно. Кстати брат Бориса Эрдмана Николай тоже желает вступить в наш Орден имажинистов, – осведомил Мариенгоф Есенина. Я разговаривал с ним. Очень тяготеет он к нам.

Есенин кивнул.

– Хорошо. Надо будет посмотреть, как он пишет. Нам ведь нужны интересные поэты. Надо на ближайшем собрании обсудить его кандидатуру.

Приехали поэты на выступление в Медицинский институт наняв извозчика и не пожалев на это последние деньги.