Ольга Мишина - Мой любимый Полтергейст

– Ааааааа! Боже… Фу! Фу! Фу! Фу! – закричала я.

– Что ты на этот раз нашла? Снова крысу?

– Лучше бы это была крыса… Тут настоящий человеческий череп валяется.

– А что ты хотела? Это ж склеп…

– Спасибо большое, воодушевил… Я не хочу зажигать свет, чтоб не видеть всего этого ужаса, – сев на ноги, сказала я.

Панический страх начинал сковывать тело.

– Придется. Потому что иначе ты не найдешь мое захоронение. Раз уж мы тут оказались, надо доделать дело до конца. И чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее вернемся домой.

А ведь он прав. Я втянула ноздрями как можно больше воздуха, успокаивая дрожащее тело, и пытаясь справиться со страхом. Когда на малую толику удалось этого добиться, мои руки вновь пустились шарить по полу в поисках фонаря. Наконец, пальцы нащупали холодную пластмассу, и я нажала на выключатель.

Желтая полоса света разорвала темноту, что позволило мне немного оглядеться. Мы попали в небольшое квадратное помещение, верх которого все еще кое-где украшала замысловатого узора лепнина. Теперь понятно, почему мы с фонарем остались целы, падая вниз, – я практически терлась макушкой об оставшиеся камни. Стены в склепе были разделены на секции, в каждой из которых было по три полки с гробами. Над одной из таких полок просел фундамент постройки, раздавив камнями стоявший на ней гроб. Так вот на чей череп я наткнулась… Мурашки вновь побежали по телу, вспоминая гладкую кость.

– Что-то ваш склеп чересчур какой-то… не русский, – рассмотрев помещение, сказала я Алексу.

– Так мой пра-пра-пра-пра-прадед долгое время жил в Шотландии, а там такие сооружения были популярны. Тут каждый узор что-то означает, но никто из нашей семьи, кроме него самого, этим никогда не интересовался. Когда дед под старость вернулся на Родину, стал помогать церкви, у которой по его собственным эскизам этот склеп и построили.

– И где же искать твое захоронение? – обернулась я по сторонам.

– Вообще-то, тут у каждого похороненного своя табличка с именем и даже с высеченным изображением. Но по ним ты еще с час меня искать будешь, ибо семья, как ты заметила, у нас была не маленькой. Вот тут лежу я.

Алекс облокотился на гроб, что покоился на одной из верхних полок. Я вновь глубоко вздохнула, чтобы успокоить подкатывающее волнение, а затем стала смотреть, как мне удобнее подступится к гробу. Стаскивать с полки его бесполезно – моих скромных сил на это точно не хватит. Значит, надо вскрывать его на месте… Но с фонарем в руках это весьма неудобно, а без него там на ощупь орудовать придется… Я посветила наверх – меж осыпавшихся камней появилась щель, куда вполне можно было вставить источник освещения. Она почти над тем местом, где надо… Не долго думая, так я и поступила, впихнув фонарь в зажим из двух параллельно выступающих камней. Отлично! Теперь самое противное…

– Слушай, Алекс… А чем я открою крышку? Она же наверняка приколочена…

– Не, у нас не принято было забивать гвоздями гробы. Так что у тебя никаких препятствий…

Выдохнув, я резко толкнула крышку в сторону.

– Фуууууу… Ну и гадость! – поморщив нос, сказала я.

– Я бы попросил… Это, между прочим, мой скелет…

– Да, старость тебя не украсила… Как-то ты сильно подурнел… – не удержалась я от укола в сторону призрака.

Памятуя, видно, о прошлой неудачной шутке, Алекс промолчал, чтобы вновь не поссорится, и указал пальцем в область черепа лежащего в гробу скелета. Слегка отвернув лицо, я потянулась рукой под подушку. Ничего… Ничего… Ничего… есть! Я схватила попавшийся пальцам прямоугольник за угол и быстро выдернула к себе. Глазам моим предстала небольшая книжечка в кожаном переплете. Вдоль нее шел ремешок с серебряным замочком.

– Надеюсь, ключ у тебя есть? – обратилась я к призраку.

– Конечно. Он у скелета на шее.

Скорчив рожицу отвращения, я вновь вытянула руки к гробу. Шея была затянута в рубашку с высоким горлом, да еще и перевязана каким-то галстуком. Как будто на парад его собирали… Пальцы торопливо развязали платок, потом расстегнули пуговицу рубашки…

– Как красиво ты это делаешь… – раздалось над ухом.

– Уйди, – шикнула я.

Парень послушно удалился чуть в сторону. А я тем временем уже расстегнула рубаху до середины груди. На костях блекло блестела цепочка, за которую я и потянула, не рассчитав силу. Хребет скелета хрустнул и череп отвалился от шеи, скатившись с подушки к бортику гроба. Испугавшись, я отскочила назад, споткнулась обо что-то и уселась на землю.

– Ну вот… Ты мне шею сломала…

– Извини… – больше слов не находилось.

В руку отчетливо впивался ключ, снятый с шеи скелета. Что ж, задание выполнено, можно возвращаться домой.

Всю обратную дорогу я мечтала только о двух вещах – душе и мягкой уютной кроватке. Но стоило пересечь порог квартиры – любопытство пересилило все остальные потребности организма.

Включив настольную лампу, я уселась под нее на пол, сложив ноги и положив на них старую книжечку. За столько времени замок совсем не заржавел и легко поддался на повороты ключа. Щелчок – и ремешок безвольно повис вдоль корешка. Я перевернула лист обложки, и моим глазам предстало старое портретное фото девушки. Она была молода и безумно красива, но при всем при этом в этой ее красоте было что-то холодное, отталкивающее.

– Кто это? – спросила я у Алекса.

– О! Это моя Натали… Я даже не помню, что положил ее фото в дневник. Или это сделал не я?

– Расскажи о ней, – попросила я, изучая каждую черточку лица девушки.

– Наши отцы были лучшими друзьями и по совместительству компаньонами в деле, одним им известном. Ее мать умерла от лихорадки, когда девочке было всего шесть. Потому Натали часто жила у нас, когда ее отец уезжал в другие города. Она была уже тогда красива, и бессовестно пользовалась этим – все ребята, что жили по соседству, сходили по ней с ума. Я не стал исключением – с годами простая дружба переросла в неистовое чувство, которым я горел ночи и дни напролет. Я дарил ей цветы с маминой клумбы, мастерил поделки, писал стихи…

– А она? Она отвечала тебе взаимностью?

– О! Это для меня до сих пор осталось секретом, ведь последнего ее письма я так и не прочел. А в нем я просил ее сказать все, как есть. В то время она уже жила далеко от родного города и я мало знал о том, что происходит с ней.

– Слушай, а это письмо… Как думаешь, где оно может быть?

– Я не знаю. Вполне возможно, что оно пришло аккурат после моей скорой кончины и осталось где-то в доме.

– Если учесть, что от твоего дома одни угли остались – перспектива не радужная…

Пожимая при этом плечами, я подняла дневник за одну из обложек. Из его страниц посыпались какие-то бумажки, разлетаясь в разные стороны.