Александр Миронов - Республика Татарково – 2. Туманная зыбь

– Сам-то пил?

– В том и дело, что нет. Уговаривал и дядьку угомониться, уж домой хотели идти, а тут эти на воронке – здрасте-пожалуйста! Подхватили под руки, и разговаривать не стали. Лишь где-то через час, наверно, вызвали на собеседование. Убедились, что трезвый, выпустили. Я думал, всё так культурно и обойдётся. А они вон что… Вот и верь после этого людям… – вновь процитировал Гена первую строчку стишка и грустно усмехнулся.

Усмехнулся и Дончак. Но сказал серьёзно:

– Так если посмотришь – дело и выеденного яйца не стоит, но… без комиссии, без протокола тут не обойтись. На стыке смен проведём её, и тебе надо быть, как штык, в обязательном порядке. Только уже не в качестве председателя. Вести будет кто-нибудь из них, – кивнул на парторга, что означало: парторг или профорг. Спросил: – Представляешь, в каком сейчас настроении Родион Александрович?

Крючков кивнул.

– Не только представляю, но и чувствую.

– Да-а, большие тебя неприятности ожидают. Словом, готовься к комиссии. Иди, работай.

– Какая к чёрту работа… – проговорил Геннадий, поднимаясь со стула.

– Ну-ну, без пессимизма только. Не вешай носа. И верь другим людям, коль в тех разочаровался.

Геннадий выходил из кабинета, охваченный тревожными и тяжёлыми предчувствиями. Жить им в этой однокомнатной и сырой квартирке на улице Октябрьской до морковкиной заговени… Ещё этот фельетон! Как Галя предупреждала, чтобы не лез он во внутриполитическую игру республики Татарково – себе дороже выйдет. Не послушал, сделал по-своему. Хоть бы квартиру получил! И лицо его потемнело…

…Комара

За что не любят, за укус? Нет, за жужжанье.

И рабочий день показался долгим. Наверное, так бы не устал в колхозе или от работы грузчиком на складе, куда зачастую направляют работников цехов за неимением своих грузчиков – они являются постоянными работниками сельского хозяйства, только числятся на складах. И дума и обиды на непорядочность работников медвытрезвителя легли тяжёлым грузом на сознание и связывали руки в работе.

15

На комиссию были приглашены все руководители цеха, члены антиалкогольной комиссии и свидетели, участники поездки в Москву, а также и желающие. То есть общественность.

В президиуме находились Ананьин и секретарь Чебертун.

В зале перед президиумом сидели десять человек, включая и приехавшего на это мероприятие председателя общекомбинатовской антиалкогольной комиссии Чумейко. Он же – начальник штаба гражданской обороны, офицер запаса ВВС.

Сам председатель цеховой антиалкогольной комиссии сидел отдельно, в первом ряду спаренных деревянных кресел.

– Ну что, товарищи, начнем заседание комиссии? – поднявшись из-за стола, спросил Ананьин, оглядывая аудиторию. Не получив возражений, продолжил. – На заседании присутствуют все члены комиссии, также приглашенные и любители коллективных сборищ – шутка, – улыбнулся ведущий собрания. – В заседании принимает участие представитель администрации, председатель антиалкогольной комиссии комбината Чумейко Валентин Николаевич.

Валентин Николаевич слегка приподнялся и кивнул.

– Слово предоставляется начальнику цеха, Дончаку Николаю Митрофановичу.

Сидевший рядом с Чумейко Дончак поднялся и вышел к трибуне.

Положив на полочку лист бумаги, он одел очки.

– Товарищи, к нам в цех пришёл документ из Москвы – вот до какой радости дожили! Аж из московского медвытрезвителя. И я вам его сейчас зачитаю:

Генеральному директору (имя фамилия отсутствует) «Строммашполимер». Далее адрес и число – пропускаем. И далее сам текст.

«Работник вашего предприятия Крючков Геннадий Миронович был доставлен в районное отделение милиции, в скобках – «медвытрезвитель», – в нетрезвом состоянии. С ним была проведена воспитательная беседа. Просим вас оказать на данного гражданина воспитательное воздействие, в целях профилактики и контроля за его поведением в общественных местах. О результатах проведённых мер прошу сообщить в районное отделение Новогиреево г. Москва.

Начальник отделения

подполковник Митрюшкин С. У.»

– Вот такая вот коротенькая записочка, – подвел итог Дончак, снимая очки. – Но с огорчающим продолжением

– С чего начнём обсуждение? – спросил Ананьин. – Может, вначале послушаем виновника этого безобразного факта?

– И правильно. Это ж надо до чего докатиться – наши местные вытрезвители, гля, не подходят ему, – проговорил Шилин, – в столичный попёрся. Это ж, как его… – кощумством называется. Не-ет, тут нужно Генаху наказать по полной программе.

В Красном уголке рассмеялись.

– Ты, Пал Палыч, так не шути, – сказал Дончак, выходя из-за трибуны.

– А я и не шутю. Даже обидно. Попёрся вона куда. У нас и здесь хорошо обслуживают. Вон, спросите у Угар Петровича и Казачка – две недели потом ходили, заливали горло от ентого счастья.

В зале опять рассмеялись.

– Ладно, не будем отвлекаться, – остановил шум в зале Ананьин. – Давайте, товарищ Крючков, расскажите комиссии вашу весёлую историю поездки в столицу нашей Родины. Может, и нам она пойдёт впрок на будущее.

За день в Гене что-то перегорело в сознании, и привело к внутреннему ожесточению. Вначале он не хотел идти на Комиссию. Из принципа, из-за несправедливости, даже подлости московских «ментов». Была бы возможность, то ещё с утра бы полетел в Москву на разборку.

Но здравый смысл всё-таки возобладал – как кого-то судить, ты в первых рядах, а как самому предстать на суд общественности – так в кусты! И он пришёл. Но здесь смущало присутствие Чумейко – он тут неспроста.

Крючков поднялся и вышел к трибуне, но встал не за неё, а рядом, кашлянул в кулак. Аудитория смолкла.

– Да что тут объяснять? – и кирпич неожиданно падает на голову. Попробуй, предусмотри всё. Повязали из-за дядюшки и его братков. Разыскивал я его, вот и нашёл в весёлой компашке. Их загребли и меня до кучи. Вот и весь сказ.

– Ты-то с ними пил? – спросил Плюшевый.

– Нет.

– Не успел?

– Почему? Захотел бы, так успел.

– Но оформили тебя, как пьяного.

– Да чёрт его знает, что он там писал, дежурный? Паспорт мой перед ним лежал. Только спросил, где работаю и всё.

– Ну, а в трубку давал дыхнуть? – спросил Шилин.

– Ничего он мне не давал. Сказал только, чтобы я сержанту в его индикатор дунул. А сержант сам был на парах, я это учуял. Ну, я ему дыхнул в нос, он икнул, и сказал, что вроде трезв. Старлей отдал мне документы, и я уехал.

– Поэтому ты и опоздал на час? – спросил Авдеев.

Крючков кивнул.

– Поскольку я первым его встретил у ЦПКиО Горького, а потом вместе ехали, то могу с полной уверенностью сказать – Крючков не был пьян. И думаю, что и все, кто ездил в Москву, могут также подтвердить его трезвое состояние.