Алексей Черемисин - Переполох в казарме

– Ой, мама, роди меня обратно! А ты прикинь – какой у него хуй?! – совершенно охуев от зрелища, ляпнул первое, что пришло в голову, в ответ прокурору Волк.

На правом плече гигант носил ярко-красную повязку, на которой был вышит белый круг, а внутри круга были два красноречиво скрещенных черных щита и копья Марса.

– Ну, наконец-то! – заревел сержант, увидев негра. – Явился, Чунга-Чанга, мать твою за ногу да об стенку! Ну вот ты хули встал в дверях, мудак, опять все про бананы-пальмы думаешь?!

Тот никак не отреагировал на слова Бича, глядя перед собой немигающим, гордым взглядом настоящего бесстрастного африканского воина, каким-то неосмысленным, стеклянным и непередаваемо царственным и величественным. Создавалось впечатление, что черный атлет уже от души покурил нечто очень в стране запрещенное, и что не вся срезанная утром на уборке территории конопля дошла до полкового лекаря, лейтенанта Перца.

– Ну вот, опять двадцать пять! – ругнулся Бич. – Мамбуда! Я к тебе ведь обращаюсь чудовище ты ебнутое! Ты что, совсем, что ли, нихуя не вкуриваешь, замарашка немытая?! Взял барабан и бегом беги в строй, и живее, живее, дебила кусок! Вот дал нам Секач барабанщика ж, пидар…

Забрав у пьяного Харитона барабан, негр неторопливо встал справа от сержанта первого взвода, совершенно отрешенный от всего сущего и витающий где-то в мире иллюзорных африканских духов.

– Рота, равняйсь! Смирно! – гаркнул Бич. – В походную колонну!

По этой команде сержанты покинули общий строй и, топая берцами по асфальту, слаженно встали каждый в двух шагах перед своим взводом, левым боком к нему.

– Повзводно!

Теперь сержанты одновременно повернулись лицом к Бичу.

– Первый взвод направляющий, левое плечо вперед, шагом – марш!

– А-а-а, палалайя! – завопил высоким голосом негр и прямо голыми руками начал громко нахуяривать нечто несуразное на барабане.

В ту же секунду рота слаженным шагом направилась в сторону столовой, и едва не отстали только стушевавшиеся на секунду молодые запахи.

Где-то на середине пути Бич скомандовал:

– Строевым – марш!

По этой команде все военнослужащие подразделения одновременно и одинаково начали высоко поднимать свои ноги, очень сильно оттягивая вперед носок, и ставить их твердо потом с гулким топотом на полную ступню на асфальт.

Вместе с этим все начали совершать определенные движения руками, а именно: вперед – сгибая их в локтях так, чтобы кисти поднимались выше пряжки пояса на ширину ладони, а локоть находился на уровне кисти руки, назад – до отказа в плечевом суставе.

Все вместе это было похоже на торжественный марш, что Боре приходилось видеть каждое девятое мая на параде по телеку, но сам он так ходить еще ни разу в жизни не пробовал. Получив несколько пинков в пятку от шагающего сзади солдата, Боря быстро уяснил, что от него требуется и тоже начал, как умел, старательно чеканить шаг.

Комичнее всего смотрелся в роте бухой контрактник Харитон, который вывалился вскоре из общего строя и шкандыбал где-то сбоку, выделывая при этом настолько невероятные пируэты ногами, что можно было принять его то ли за надежду российского балета, то ли за сбрендившего экзотического павлина.

Спустя какое-то время рота добралась до столовой. Это было покрашенное желтой краской двухэтажное здание с решетками на окнах, перед парадным входом в которое стоял высокий плотный офицер с пистолетом и огромным блестящим значком на груди. «Дежурный по части» – присмотревшись, прочитал надпись на знаке Боря.

Огромные деревянные двери, что вели в средоточие еды армейки, сверкали как ворота в рай и словно приглашали Борю миновать их поскорее и срочно что-нибудь сожрать.

– Рота, стой! – скомандовал Бич, когда рота выстроилась в том же порядке, как недавно перед казармой, перед столовой.

Мамбуда прекратил стучать свой марш и, сделав еще два шага на месте, солдаты остановились.

– Равняйсь, смирно! – прокричал Бич. – Равнение на середину!

Приложив руку к башке, он строевым шагом прошел до офицера со значком и встал навытяжку за два шага до него. Посмотрев на Бича, как на сбрендившее шимпанзе, тот тоже с небольшой ленцой угрюмо взял под козырек.

– Товарищ майор! – начал доклад сержант. – Личный состав роты спецназа прибыл для приема пищи! Заместитель командира взвода РХБ защиты, сержант Биченков!

– Вольно! – скомандовал дежурный и убрал руку от головы.

– Вольно! – продублировал Бич, крутанувшись на каблуках лицом в сторону роты и тоже убирая руку.

Заложив руки за спину, майор прошелся вдоль строя и спросил:

– Ну что, гомосеки, никак пожрать приспичило?

– Так точно! – дружно ответила рота.

– Вот только жрете да жрете, да как вы все уж заебали… – поморщился дежурный. – Вам только лишь бы курдюки свои набить, а толку нет с вас нихуя. Да будь моя воля – то я бы всех вас в клинику сдал, для опытов! Голодранцы окаянные. Ну, хули с вами сделаешь, идите, жрите, раз приперлись, твари!

– Справа в колонну по одному марш! – приказал Бич, и рота неспешной вереницей потянулась в столовую, достаточно отработанным движением снимая при входе в здание головные уборы с чанов.

Ворота в рай становились для Бори все ближе и ближе, и он уже в нетерпении даже сглатывал слюну… Но каковым же было его удивление, когда, вместо положенных в столовой вкусных ароматов, войдя в нее, он вдруг почувствовал отвратительный запах душистого и свежего дерьма!

Амбре было настолько омерзительным, что начали слезиться глаза, появился вдруг кашель, и данное зловоние было уместно больше для какого-нибудь деревенского сортира, нежели для места общественного питания аж целого полка солдат.

Увидев растерянность новобранца, к нему подошел ефрейтор Чика и по-отечески похлопал его по плечу.

– А ты че думал, ептель? Что тебе тут харчи с ресторана давать будут и бабу с сиськами под стол подгонят?

– А что мне, говно теперь год жрать, что ли? – спросил в ответ совершенно охреневший от предстоящей перспективы Боря.

– Ну, по бумагам-то ровно здесь все, по ним, скорее всего, закупаются хорошие харчи, а вот ты соси-ка писю, сынок, и причмокивай по вкусу с аппетитом. Ведь ты вот сам посуди, ведь надо ж как-то уебку-зампотылу икру на что-то кушать да свой баллон свинячий набивать? Опять же, у начпрода тоже отпрыски есть, да и начальнику продсклада надо что-то умыкнуть… Вот и закупают они протухшие продукты подешевке, проводя по бумагам цену дорогих и нормальных, а разницу между собой потом втроем дербанят.

– Вот ведь уебки! – выругался Боря.

– Да это еще что, браток! Поварам же тоже ведь надо наживу поймать для своих, и лучшие из протухших продуктов они целыми пакетами крысят втихаря к себе по хатам. Что не спиздят повара – то топчет у себя в каморке хлеборез, он тоже тот еще пидарюга, вот отвечаю за базар, в натуре! И остается нам в итоге только то, от чего у нормальных людей залп поноса дальше, чем видят… В общем – кормят здесь как свиней, но ты держись, брат, ибо Бог терпел, и нам велел! – трактонул Чика и тормознул у изгаженного черного умывальника, чтобы помыть в нем руки.